- Принять влево, насколько можно!
- Всеволод Федорович, и так идем на пределе опасных глубин. Не стоит.
"Штурмана, штурмана, эх, какая ж вы шпана... Черт, ну какая же сволочь этот доктор со своим морфием! Как теперь на прорыве сосредоточиться, когда все вокруг мерцает, и из реальности выпадают то секунды, то минуты?"
- Ну, хоть на полкабельтова левее, мины - они все же поопаснее, чем мель, будут. И не забывайте, у вас в лоции глубины промерены в полный отлив, а сейчас у нас в запасе еще полметра.
- Знаю, учел. Все равно опасно. Хотя, что так опасно, что так, будь по-вашему. Может, дать ненадолго полный назад, тогда мины точно мимо пройдут?
- Скорость сейчас важна! Скорость! Идея хорошая, но несвоевременная. Нам надо от них оторваться. Кстати, Василий, помнишь, что я тебе про шарики говорил? Давай, тащи свое хозяйство на корму. Пока доберешься, будет пора скидывать. И прихвати с собой кого-нибудь, а то один не успеешь.
- Всеволод Федорович. Да присядьте же, наконец! На вас лица нет!
- Да, уж... Сейчас. В кресло... Благодарю. Крикните в машину, пусть еще добавят...
Еще пара минут, и за кормой остались и "Такачихо" с "Нийтакой". "Нийтака" сначала дисциплинированно повторил за "Такачихо" маневр уклонения, потом его командир, увидев, что мина все равно идет прямо в борт, положил руль еще круче влево, и теперь от стройного японского кильватера остались одни воспоминания. Каждый крейсер разворачивался и ложился на курс преследования самостоятельно. Но главное, все они, кроме отставшего от своих "Нанивы", были теперь, черт побери, за кормой!
На мостике "Нанивы" каперанг Вада, убедившись в том, что его худшие опасения - остаться на поврежденном крейсере один на один с "Варягом" - становятся реальностью, предпочел отвернуть к правой кромке фарватера заранее. В этот момент у русских на правый борт могли стрелять четыре шестидюймовых орудия из шести, причем прицельно - только два из них. На остальных были повреждены прицелы, и их огонь был скорее демонстративным.
На уже оставшемся за кормой "Варяга" единственном японском трехтрубнике - "Нийтаке" во время разворота на курс преследования разорвало баковую шестидюймовку. Из расчета, на своей шкуре испытавшего эффективность родного шимозного боеприпаса вкупе с зарядом кордита, уцелели двое. Это приписали удачному попаданию русского снаряда, ударившего якобы прямо в ствол.
Но на самом деле виновата была слишком длительная стрельба с максимальной скорострельностью без чистки орудия. Медь от сорванных поясков снарядов медленно, но верно накапливалась в нарезах орудийного ствола. Он постепенно перегревался, что вело к его расширению и деформации. И, наконец, настал момент, когда очередной снаряд просто заклинило в канале в момент выстрела. Добавьте к этому сверхчувствительность и скверный характер шимозы - в результате от пушки и прислуги практически ничего не осталось.
Та же судьба после часа беспрерывной стрельбы ожидала бы и половину орудий "Варяга". Но приказ Руднева о прочистке стволов проволочными банниками и салом, столь негативно оцененный старшим артиллеристом, избавил пушки и расчеты от незавидной судьбы погибнуть от собственных снарядов. В отличие от моряков начала века, Карпышеву приходилось не раз читать о данной проблеме, которая впервые проявилась именно во время этой войны из-за возросшей скорострельности новых артсистем.
На самом деле единственный шестидюймовый снаряд, попавший в "Нийтаку" при сближении крейсеров, не нанес никаких значимых повреждений. Два аккуратных отверстия на входе и выходе в кладовую сухой провизии и полсотни килограммов риса, превращенного в рисовую пудру между ними.
***
"Варяг" уходил. Носовые орудия уже не могли вести огонь по "Наниве". "Нийтака" еще только ложился на курс преследования, а "Акаси" предстояло обходить раскорячившегося в развороте поперек фарватера "Такачихо". Строй японцев сейчас лучше всего описывался словом "куча", причем, с эпитетом "беспорядочная". Централизованное руководство отрядом, и так не слишком удачное, было утрачено окончательно.
На русском крейсере наконец-то раскочегарили машину до уровня, отдалено напоминающего продемонстрированный в Филадельфии на сдаточных испытаниях. Несмотря на пессимизм механика, сутки подготовки, душ ледяного масла на подшипники, полуторная смена кочегаров и, главное, осознание всеми того факта, что на кону стоят их жизни, разогнали "Варяг" до вчера еще немыслимых двадцати трех узлов.
Кормовые орудия продолжали всаживать снаряды куда-то в сторону постепенно отстающих японцев, а расчетам уцелевших носовых и бортовых теперь предстояла совсем другая работа - отражение минной атаки. Корабельная русская рулетка начала XX-го века. Не успеешь всадить пару-тройку мелких или один крупный снаряд в низкую, летящую по волнам тень миноносца до того, как он подойдет на расстояние менее полукилометра - получи в борт подарок с сотней кило взрывчатки.
А где-то там впереди, на торпедной канонерской лодке "Чихайя", лихорадочно поднимали пары в двух, пока еще холодных, котлах в отчаянной попытке предупредить транспортные пароходы с войсками о немыслимой еще утром угрозе - "Варяг" вырвался из Чемульпо! Никто на японских кораблях накануне не принимал такую возможность всерьез. "Чихайя" была отправлена к выходу из бухты для проформы, и, зная об этом, на ней даже не поддерживали пары в половине котлов, так как и двух оставшихся вполне хватало для поддержания экономичного хода. Теоретически, она почти не уступала "Варягу" в скорости, двадцать один узел против двадцати трех, но "Варяг"-то уже шел на двадцати двух, а вот "японке" еще предстояло разгоняться с восьми.
Так или иначе, но и ее командир, капитан 2-го ранга Масоеми Фукуи, и подчиненные ему офицеры четко понимали свой долг - они были обязаны предотвратить или хотя бы отсрочить атаку "Варяга" на беззащитные трампы, пусть даже ценой своих жизней и потери корабля. Поэтому сейчас, выжимая все возможное из машин, "Чихайя" устремилась в сторону транспортов, ожидавших исхода гремевшего у Чемульпо боя. Сигнальщики непрерывно отстукивали семафором в их сторону один и тот же сигнал: "Немедленно сняться с якоря. Рассеяться и уходить в море". Если "Варяг" погонится за купцами, "Чихайе" придется встать между транспортами и ним, превосходящим ее по всем характеристикам на целую голову. Вряд ли корабль сможет продержаться более получаса, но что еще остается делать?
На "Варяге" сигнальщики дотащили-таки на ют ходовые шары, о которых говорил Руднев, и с дружным гиканьем "раз, два, взяли" сбросили их по одному в брызги и пену кильватерного следа. Туда же отправился и глобус из кают-компании, все одно закопченный пожаром до состояния полной черной однотонности и к дальнейшему использованию непригодный. Скорее всего, их действия если и были замечены японцами, то практически наверняка бы проигнорировались. Но в тот день у Фортуны были другие планы.
Со стороны рейда Чемульпо один за другим донеслись два приглушенных расстоянием громовых раската. Оглянувшиеся на звук первого матросы на японских кораблях успели во всей красе рассмотреть султан второго подводного взрыва, вставший у борта "Чиоды". Это случилось, когда управляясь машинами, поврежденный крейсер медленно обходил торчавшие из воды поломанные мачты и часть надстроек покойного "Сунгари". Усмотрели драму "Чиоды" и глазастые сигнальщики с варяжского грота-марса. По палубам и плутонгам русского крейсера вновь прокатилась волна ликования, гремело раскатистое "Ура!!!" подхваченное моряками даже в низах корабля.
На мостике "Варяга" слегка оглушенный морфием Руднев флегматично произнес, откинувшись на спинку кресла:
- Две из девяти. Семь пока в игре. Поздравляю, господа, потопление КВЖДшного парохода и минная банка на фарватере себя оправдали. Теперь пользоваться им практически невозможно. А уж тралить мины рядом с двумя затонувшими пароходами я бы точно не захотел.
"Чиода", полагаю, не жилец. За "Корейца" нашего он свое получил. Можете делать ставки, сколько продержится...
После двух минных подрывов "Чиода" затонул в течение трех минут. Старому крейсеру фатально не повезло - энергией взрыва первой пары мин его, кривобоко ковылявшего в гавань, отбросило прямо на вторую. В отличие от нашей истории, в этот раз отбуксировать "Чиоду" в док не успели.
На "Нийтаке", сопоставив подрыв "Чиоды" и нечто шарообразное, сбрасывавшееся с кормы "Варяга", предпочли дать полный назад и принять к левой дальней кромке фарватера. При этом семафором на остальные японские крейсера было отправлено сообщение "Осторожно, вижу плавающие мины". Время, потерянное на обход района нахождения "плавающих мин", на осторожное следование по кромке фарватера, на разглядывание волн по курсу кораблей впередсмотрящими в сгущающихся сумерках, на снижение и набор хода, позволило "Варягу" оторваться от противника, не получив дополнительных повреждений.