Читать интересную книгу Говорящие с... - Мария Барышева

   - Господи, здесь и дети! - выдохнула Эша.

   - Естественно, это же дом, - удивился Сергей на ходу, увлекая ее в коридор первого этажа. Эша успела крикнуть в оставленный вестибюль:

   - Мальчик, ты потерялся?!

   - Вот еще! - сердито ответили из вестибюля.

   Веселенькое место, ничего не скажешь!

   Сергей резко притормозил перед одной из дверей с цифрой пять. Если это и была дверь в Янину комнату, то раньше никакой цифры на ней не было. Из-за двери не доносилось ни звука, и Эшу охватило нехорошее предчувствие, а когда Сергей, нажав на ручку, открыл дверь, предчувствие стало еще хуже. В комнате было пусто. Покинутое безмолвное фортепиано вкрадчиво поблескивало клавишами. Оконный карниз, сорванный, валялся на полу, одна из штор, перехлестнувшись через подоконник, весело трепетала на ветру. Кровать была разворошена, столик опрокинут и бутылки раскатились во все стороны. Совсем недавно в комнате явно происходили некие оживленные действия.

   - Где она? - Сергей повернулся и крепко взял Эшу за плечи. - Где Яна?!

   - Откуда я знаю?! Я же сказала...

   - Ты не могла остаться с ней?! Обязательно надо было уйти?! Она же была тут совсем одна, в темноте...

   - Нет, а сам-то ты!.. - возмутилась Эша, и Янин приятель, опомнившись, отпустил ее, развернулся и ринулся обратно в коридор. Эша едва успела в свою очередь вцепиться ему в плечо.

   - Подожди, я с тобой! Я не могу больше ходить тут одна!

   Сергей не успел ничего ответить - дверь соседнего номера вдруг с грохотом распахнулась, и в коридор вывалилось с десяток жутких взъерошенных людей с вытаращенными глазами. Люди имели вид абсолютно безумный и абсолютно нетрезвый, одежда многих была разодрана и грязна донельзя, у одной из женщин в прореху платья выглядывала голая грудь, что, очевидно, ее несколько не беспокоило. Другая женщина крепко держала за руку упитанное дитя лет шести, которое было почти снизу доверху вымазано в мороженом и шоколаде, сжимало в пальцах полураздавленный потекший персик и издавало громкий негодующий рев.

   Не все в "Березоньке" потребляли алкоголь в безмятежной смиренности.

   Некоторые, похоже, делали это весьма агрессивно.

   - Где выход?! - не тратя времени на приветствия рявкнул один из мужчин, и Шталь тотчас узнала голос, кричавший через Янину дверь.

   - Мы сами не знаем, - поспешно сказала она.

   - Вранье! - истерично завизжала женщина с ребенком. - Держи их!

   Прежде, чем Эша успела отреагировать, Сергей резко повернулся, втолкнул ее обратно в комнату и захлопнул дверь. Из-за нее донеслись крики, громкий топот, дверь тотчас снова качнулась обратно, и в нее просунулась чья-то свирепая физиономия, удушливо дыша перегаром, но Шталь наотмашь с силой шлепнула по ней ладонью, и физиономия, охнув, провалилась обратно в коридор. Эша снова захлопнула дверь и заперла ее. Дверь вздрогнула несколько раз, потом послышался удаляющийся стук множества бегущих ног, и все стихло. Жалобно ругаясь в адрес Яниного глупого рыцаря, которого наверняка сейчас где-то рвут на куски, Эша подскочила к окну. Ну конечно, все тот же четвертый этаж! Свесившись через подоконник, она пронзительно завопила, но никто внизу, естественно, не поднял головы. Почему они там, а она здесь?! Почему они входят в гостиницу и спокойно выходят?! Чем она хуже?! Эта гостиница...

   Дом.

   Дом, по которому мечутся люди и не могут найти выхода. Не все люди - только некоторые. Люди, которые...

   Люди, которых дом предпочел оставить себе?

   Дом, господи, ну конечно же!

   "Фабия", хризолит, прочие вещи... Разве она "слышала" их детали, их молекулы? Она слышала вещь в целом, одну только ее, как единый живой организм. Знает ли Михаил, что думает рукоять ножа о его лезвии? Знает ли Сева, как относится ножка стула к его спинке? Она не слышала такого. А дом... не потому ли все вещи здесь так безмолвны, что теперь они - лишь часть дома? Его детали? И ее хризолит, и "фабия" тоже стали только лишь деталями, когда попали сюда. Дом поглотил их. Сделал частью самого себя. Самостоятельными остались только люди, которых он не выпускает. Для чего они ему? Для того чтобы не быть пустым?

   Говорящий с домом?

   А разве такие бывают? Как можно говорить с целым домом? Как можно делать то, что она видела? И как получается, что те, другие, этого не видят?

   Может, все-таки, у нее галлюцинации? Может, она все еще лежит в своей комнате, без сознания, вся в слюнях и галлюцинирует? А может, она все еще в машине, на раскаленной трассе, и не было никакой гостиницы, никакого Толика с экскаватором, никаких потерявшихся людей...

   Чересчур оживленные какие-то галлюцинации получаются!

   И уж кому-кому, а Михаилу совершенно нечего делать в ее галлюцинациях!

   Хватит, Шталь, соберись! Ты неизвестно где, вокруг обезумевшие и потерявшие надежду люди, парня где-то убивают, слепая девчонка, за которой ты обещала вернуться, тоже наверняка попала в беду, с Бонни неизвестно что... Дом - так дом! В конце концов, нашествие пауков было куда как страшнее, а теперь один из них у тебя в подружках! Нечего распускать нюни! Ты герпетолог или кто?!

   Вообще-то, не герпетолог.

   Эша огляделась, схватила единственную уцелевшую бутылку, стоявшую на фортепиано, выдернула пробку, и в несколько глотков выхлебала вино, которого в бутылке оставалось ровно половина. Потом взяла бутылку наперевес за горлышко и сказала закрытой двери:

   - Ну держитесь! Идет герпетолог!

   А хоть бы и не герпетолог. Хоть бы и просто Эша Шталь. Все равно плохо будет всем!

  * * *

   Михаил метался по террасам, изрыгая проклятия уже в полный голос, но выхода не было. Дверные проемы приводили только в новые террасы, вскоре они начали приводить в те, где он уже был, скачки через перила тоже ничего не давали. Он не мог попасть во двор. Не мог он попасть и в дом. И Славу, который голосил то справа, то слева, а порой словно бы и откуда-то сверху, тоже найти не мог. Иногда он видел издали террасы, которые были освещены, иногда там даже мелькали люди, но и туда ему хода не было. Он словно оказался в каком-то междумирье. Ни туда, ни сюда. Он слышал, что происходило на улице, но те, немногие, кто иногда проходил мимо террас, его не слышали. Единственной живой душой, то и дело попадавшейся Михаилу то тут, то там, был проклятый серый котяра, который, судя по всему, тоже не мог выбраться из террасового лабиринта. При виде разъяренного водителя, он мгновенно выгибал спину и удирал со всех ног - кем бы не являлся кот, дураком он явно не был. Единственным выходом оставалось попробовать попросту проломить одну из кружевных стен и посмотреть, что будет. Но водитель почти не сомневался, что не будет ничего хорошего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});