Девочка откликнулась первой:
— Мам, давай уйдём отсюда, мне что-то страшно стало и тревожно. Вдруг я и правда не смогу потом спать.
Мать согласилась:
— Да, Ниночка, пойдём. Подождём папу на том острове.
Владимир прошел поближе к болоту и сотворил такой большой портал прохода на остров Иримиэль, словно он собирался отправить туда разом штук пять карьерных самосвалов. Через него гостьям острова открылся прекрасный морской пейзаж, который лежал прямо за большой, залитой яркими лучами солнца площадкой, морщённой желтовато-белым мрамором. На мраморной балюстраде лежал свесив вниз одну лапу и хвост громадный леопард, шерсть которого ярко сияла на солнце. Справа и слева от него сидело с дюжины полторы крупных, холёных, довольных собой, важных мартышек и разноцветных попугаев. Несколько детёнышей мартышек беспечно сидели на спине леопарда, который моментально повернул голову к порталу и приоткрыл рот в кошачьей улыбке. С полдюжины мартышек спрыгнуло с балюстрады на мраморные плиты и подбежали к порталу, из которого в подмосковный лес пахнуло теплом, запахами моря и ароматами цветущих джунглей. Владимир поманил к себе мать с дочерью и сказал:
— Леди, познакомьтесь с лесным хозяином острова Иримиэль, его главным рейнджером, — Маугли.
Леопард немедленно спрыгнул вниз и вместе с мартышатами на спине приблизился к нему, взглянул на Ирину и Нину и громко замурлыкал, словно был самым обычным котом.
Когда Владимир вернулся к Марьиной топи, а это произошло через час, то он не заметил никаких перемен и первым делом сказал:
— В общем сдал я девчонок Вилваринэ, но сначала показал им посёлок наших ниндзя и замок принцессы Иримиэль. Извини, что немного задержался. Поговорил полчаса с жертвами этих упырей. Валера, они ведь не просто бандиты, а самые настоящие чудовища. Фашисты из Освенцима рядом с ними так, шпана косопузая. Господи, сколько же на них крови. — Слегка стукнув посохом о землю, он промолвил зловещим голосом — Ну, а теперь я хочу послушать вас, скоты. Ам дается последнее слово.
Тот мужчина, коривший Ирину Костину, которому достался всего один плевок зомби, да, и тот рикошетом, сразу же завопил:
— Мужики, раз уж я оказался в этой компании, то грохните меня, да, сбросьте в болото, только не казните так люто. Поверьте, я всего лишь адвокат и виноват только в том, что время от времени помогал этим уродам юридическими консультациями. Да, не стану скрывать, меня посылали к Ирине, чтобы я отговорил её разыскивать мужа, но мне никто и ничего не говорил об этом деле, а расспрашивать кого-либо о том, чем именно занимается генерал Гончаренко и его особый отдел, слуга покорный. Лучше уж самому повеситься. Единственное, что я знаю, так это то, что они занимаются какими-то тайными операциями против международных террористов и не более того. Ну, и ещё я знаю, что у генерала Гончаренко есть офис в Сокольниках, только я там не разу не был, а ещё знаю, что полковник Свиридов в особой чести у генерала Гончаренко, а может быть он просто цену себе набивал, говоря так. Меня они забрали с собой прямо из офиса моей адвокатской конторы и я только в машине узнал от полковника Свиридова, что он собирается поговорить с женой полковника Костикова. Вот, собственно, и всё, что я о них знаю.
Владимир кивнул головой и сказал с усмешкой:
— Ну, что же, тогда вставай и садись за стол. Будешь, так сказать, свидетелем, только рассказывать этого тебе никому не придётся. Если ты действительно невиновен, то тогда мы сделаем всё так, словно эти придурки тебя просто довезли до МКАДа и высадили ни с того, ни с его. В общем подшутили они над тобой. Сам понимаешь, нам лишние свидетели ни к чему, но мы не собираемся никого убивать только потому, что тот оказался не там, где нужно.
Корни моментально выпустили адвоката и он с кряхтеньем поднялся на ноги, обошел вокруг стола и сел чуть поодаль от Валарестона. Щёку ему по прежнему нестерпимо жгла слюна зомби и на ней уже образовался кровавый волдырь. Сердобольный король-некромант чуть качнул своим посохом, из строгих красных глаз серебряного черепа вырвались зелёные лучи и все боли и хвори немедленно отпустили адвоката, но тот, кажется, этого даже не заметил и тогда Валарестон налил ему полный кубок нуменорского красного и мужчина выпил его жадными глотками до дна, после чего окончательно пришел в себя и вздохнул. Все остальные пленники боялись издать хотя бы один единственный звук. Похоже, что им было от чего паниковать. Владимир обернулся назад, достал и поставил на стол литровую бутылку водки, большие стаканы закалённого стекла и блок сигарет. Вскрыв его, слегка качнув вперёд посохом, он освободил руки полковника Свиридова и одна сигарета сама полетела к нему в рот, а с бутылки слетела крышка. Водка сама полилась в стакан и он также отправился по воздуху в левую руку преступника-фээсбэшника. Сигарета в его рту тоже вспыхнула сама собой, он жадно затянулся, а Владимир сказал равнодушным, ничего не выражающим голосом:
— Можешь высказаться по этому поводу, Паша.
Полковник сделал ещё несколько жадных затяжек, щелчком отправил сигарету в лицо своему палачу, но она вспыхнула и сгорела даже не долетев до края стола, после чего, выпив залпом водку, дерзким тоном громко выкрикнул:
— Да, пошел ты на хер! Я-то в своей жизни хоть попировал, а ты как был сраным майоришкой и жил на съёмной квартире, так и выйдешь на пенсию полканом с лысиной и без гроша в кармане, гипнотизёр хренов, а больше я тебе ничего не скажу.
Валарестон освободил руки остальным пленным и отправил им пару бутылок водки и несколько стаканов. Кто-то стал пить водку, кто-то закурил, а некоторые стали вытирать носовыми платками, смоченными в водке, свои рожи от зомби-слюны, что принесло им хоть какое-то облегчение. Во всяком случае они не сразу заметили, что некая сила, исходящая из некромантского посоха, подняла тело полковника Свиридова в воздух и заставила его распрямиться. Они вздрогнули только тогда, когда тот, вдруг, хрипло зарычал, а потом заревел, словно бык на бойне, и принялся судорожно биться в конвульсиях. Глаза полковника налились кровью так, что уже было невозможно различить ни белков, ни зрачков, лицо и руки побагровели, толстые пальцы начали дымиться, а ногти почернели. Длилась эта страшная казнь минут пятнадцать и рёв Паши Свиридова становился всё громче, пока не перешел на истошный визг и внезапно не оборвался на самой мучительной ноте. Его тело с почерневшим, лаково блестящим лицом и выгоревшими дотла глазами упало перед ними на зёлёную траву и немедленно стало преображаться в обратном порядке. За каких-то три, четыре минуты оно вернулось в свой первоначальный вид, зашевелилось и медленно поднялось на ноги. Владимир безучастно сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});