что здесь будут настолько суровые погодные условия!
Нет, надо действовать.
Сектар бросил грустный взгляд на Басяка, но в его сердце не было сомнений. Похлопав друга по шее и приняв его требовательный укус за плечо, Сектар вытащил всю еду, что у него была, перед лошадью, и тот сразу стал уплетать свою любимую еду. А Сектар в это время встал и воткнул четыре кинжала в лёд — один перед мордой Басяка, второй у хвоста и два по бокам. Пятый же, который он достал из ножен на поясе, положил перед собой и сел в позе лотоса напротив Басяка. Печально усмехнувшись, глядя, как рыжий жеребец с жадностью, которая присуще и самому Сектару, уплетает свой последний обед, туманный закрыл глаза и сосредоточился.
Пора.
Локейт уже направился к выходу из какого-то светлого подвального помещения. Сектар вошёл в его голову и дальше уже действовал как сам, полностью овладев как телом, так и разумом. Юноша резко повернулся к магической клетке и вернулся на своё место. Хм, а если попробовать влезть в голову этой твари? Нет, вокруг клетки поле, через которое проходят только маги. Если только освободить его… И сначала разозлить. Сектару пришлось внедриться в тело юноши как можно глубже, открывая его магические запасы. Как удачно, можно и подпитаться немного, а то пара минут в этом теле уже доставили Сектару неудобство и даже головную боль.
— Локейт, с тобой всё хорошо? — раздался голос где-то сбоку. — Ты хорошо справился, ступай в свою келью, тебе нужно отдохнуть.
Сектар почувствовал сопротивление мага, но он был сильнее как физически, так и духовно, у Локейта просто нет шансов выкинуть Сектара из своего тела. Он даже не мог затормозить или препятствовать всему, что приказывал туманный. А открыв его магический потенциал, Сектар приказал ему отбросить всех магов, которые сейчас были вокруг мантикоры. Мощным ментальным ударом молодой маг сбил с ног всех, кто пытался обуздать непокорный дух чудища, а в него Локейт стал бросаться горящими шарами.
— Что ты делаешь? — взревели маги со всех сторон.
— Локейт, остановись, ты злишь его!
— Остановите Локейта!
— Прекрати, мой мальчик, что на тебя нашло?
И он пытался. Бедный юнец пытался сопротивляться, но вместо этого он выставил вокруг себя защитное поле, усиленное магией Сектара — Белые маги ничего не могли с этим сделать: ни пройти, ни ударить тем же ментальным ударом, ни забросать магией — ничего. Но это обошлось самому туманному слишком дорого. Даже тут, в чужой голове, он чувствовал, как иссыхает его тело. Как труднее держать контроль над этим мальчиком, ещё и добавлять свои резервы к его магии. А как иначе? Он бы просто не смог встать против более сильных магов, чем он.
Вдруг, Сектар оказался в пространстве… Он больше не видел чужих воспоминаний и мыслей, а словно опять стал блуждать по белому замку. Что за?..
— Расарис, я не знаю…
— Здесь маг! — взревел какой-то старик. Это он выкинул чужой дух из головы Локейта и уже пытался поставить защиту, но нет, Сектар слишком долго готовился к этому, чтобы какому-то человеку победить его. Слишком сильно и очень больно он влез в голову Локейта опять, в пух и прах разбивая всю защиту Расариса. Не на того напал, человек. Всё, что касается разума и головы — здесь Сектару равных не было. А выкинул ты его только потому, что он не ожидал такого, расслабленно повелевал чужим телом, но больше такой ошибки туманный не совершит.
— Быстрее! Это эльфы! — узнал магический почерк главный маг. — Туманные эльфы где-то здесь! Защитите Локейта!
Но все, кто был слабее Расариса, и подавно не могли выкинуть чужака. Да и не давал Сектар им к себе подойти — вновь и вновь отбрасывал на разное расстояние, хотя на ногах только Расарис стоял — он умел и успевал защищаться от ударов юноши, пытался держать его, скрутить руки… Но больно от этого только Локейту, но не Сектару. Бедный мальчишка уже стал орать — его голову разрывало от боли, от того, что творил с ним Сектар, как грубо и больно он это творил.
Нет, мальчик, с тобой ещё не закончено.
Остался последний штрих. Сама мантикора. Она не достаточно разозлилась, но уже беспокоилась. Она постепенно возвращала себе то, что так долго отнимали маги — волю, и звериное сознание догадывалось, что здесь было что-то не так. Столь прекрасный зверь, божественное создание не должно сидеть в клетке! Оно должно быть у ног богов, охранять и защищать их волю, а её спустили на землю — в ад для небесных созданий. Сектару хватило несколько секунд, чтобы понять, что за клетка держала его, и, прочитав губами Локейта заклинание, он создал последний, самый мощный огненный шаг и запустил его в мантикору. В последний момент Расарис все-таки смог пробиться через поле Локейта и толкнуть мальца, но шар был пущен, пусть и немного с нарушенной траекторией, и он, задев силовые прутья, взорвался, разрывая заклинание, что создало их и что ослабило заклинание Сектара.
Столь сильный взрыв от столкновения двух магических заклинаний создало массивную силовую волну, которая отбросила всех, кто был не только рядом с клеткой, но кто был вообще в этой комнате, причиняя боль самой мантикоре. Этого хаоса хватило, чтобы тварь ощутила необычайный прилив ярости и жажды мести — ведь клетки-то больше не было.
— Она на свободе! — что есть мочи закричал один из магов.
— Бегите!
— Отыщите камни душ!
— Руны, запечатайте её рунами!
— Скорее!
В подвал на шум прибегали всё новые и новые маги, а неопытные мальчики, что увидели освободившуюся мантикору, с криками бежали обратно прочь. Последнее, что увидел Сектар глазами Локейта, как чудище поймало его взглядом и медленно пошло к нему, как к самой ближайшей добыче.
— Локейт, беги!
Но убежал Сектар, и уже в пространстве видел, как огромное чудовище бросилось на маленького мальчика, вцепляясь ему в лицо и рывком оторвало голову от тела, омывая место своего заточения кровью.
Сектар был доволен своими усилиями. И мантикора не только не подчинена, но она погубит больше половины всех, кто здесь живёт, а это нанесёт огромный удар магам. Что ж, он сделал больше, чем даже хотел, а теперь пора…
Спасать себя…
Когда Сектар вернулся в тело, он понял, что очень хорошо отвлекся на происходящее в подвальном помещении, так как состояние его было куда хуже, чем он чувствовал. Это была не просто боль — агония. Он уже не сидел в позе лотоса, он лежал перед копытами