Неужели он действительно беседовал с отцом? Ранд уже и не надеялся вернуться в Двуречье и когда-нибудь снова его увидеть. Ему было приятно, несмотря на неловкость. На лице Тэма стало больше морщин, чем раньше, а немногочисленные упрямые пряди черных волос наконец-то сдались и покрылись серебром. Но сам Тэм остался прежним.
Слишком многие изменились – Мэт, Перрин, Эгвейн, Найнив – и как здорово встретить человека из старой жизни, который остался прежним. Тэм научил Ранда искать пустоту. Тэм казался Ранду скалой, что крепче самой Твердыни.
Тут настроение Ранда слегка омрачилось.
– Постой. Перрин использовал двуреченцев?
Тэм кивнул.
– Мы были нужны ему. Этот мальчик так великолепно балансировал на канате, что впечатлил бы любого артиста бродячего цирка. Он имел дело с Шончан и людьми Пророка, не говоря уже о Белоплащниках и королеве…
– Королеве? – сказал Ранд.
– Да, – сказал Тэм. – Хотя она говорит, что больше не королева. Мать Илэйн.
– Так она жива? – спросил Ранд.
– Жива, хотя благодарить надо не Белоплащников, – с отвращением ответил Тэм.
– Она уже виделась с Илэйн? – спросил Ранд. – Ты упоминал Белоплащников, как он наткнулся на Белоплащников? – Тэм начал было отвечать, но Ранд жестом прервал его. – Нет. Постой. Я могу получить отчет от Перрина, когда захочу. Я не желаю тратить наше общее время на то, чтобы ты работал гонцом.
Тэм слабо улыбнулся.
– Что? – спросил Ранд.
– Ах, сынок, – сказал он, покачав головой и сведя перед собой широкие натруженные ладони, – они действительно все испортили. Они взяли и сделали из тебя короля. Что случилось с тем неуклюжим мальчишкой с удивленными глазами, встречающим Бэл Тайн? Где тот нерешительный паренек, которого я воспитывал все те годы?
– Он мертв, – немедленно сказал Ранд.
Тэм медленно кивнул.
– Я вижу. Ты… тогда должен знать… О…
– Что ты не мой отец? – предположил Ранд.
Тэм кивнул, опустив взгляд.
– Я знаю это с того дня, как покинул Эмондов Луг, – ответил Ранд. – Ты говорил об этом в бреду. Какое-то время я отказывался верить в это, но в конце концов убедился.
– Да, – сказал Тэм. – Я вижу как. Я… – Он крепче сжал ладони. – Я никогда не хотел лгать тебе, сынок. Или, ну я полагаю, мне не стоит тебя так называть, не так ли?
«Ты можешь называть меня сыном, – подумал Ранд. – Ты мой отец». Не имеет значения, кто и что говорит. Но он не смог выдавить из себя эти слова.
У Возрожденного Дракона не может быть отца. Отец – это слабость, которой могут воспользоваться, слабость даже большая, чем женщина вроде Мин. Любовницы ожидаемы. Но Возрожденный Дракон должен быть легендарной личностью, созданием почти таким же значительным, как и сам Узор. Ему было сложно заставлять людей повиноваться и в сложившихся обстоятельствах. А что будет, если станет известно, что он держит поблизости своего отца? Если станет известно, что Возрожденный Дракон ищет поддержки у пастуха?
Тихий голосок в его сердце превратился в крик.
– Ты поступил правильно, Тэм, – неожиданно для себя сказал Ранд. – Не сказав мне правду, ты, вероятно, спас мне жизнь. Если бы люди узнали, что я найденыш, да еще обнаруженный у Горы Дракона… непременно пошли бы слухи. Меня, скорее всего, убили бы еще в детстве.
– О, – сказал Тэм. – Ну, тогда я рад, что поступил так.
Ранд взял ключ доступа – с ним он чувствовал себя увереннее – и встал. Тэм поспешно последовал за ним, все больше напоминая слуг Ранда или его придворных.
– Ты сослужил мне хорошую службу, Тэм ал’Тор, – сказал Ранд. – Защитив и вырастив меня, ты возвестил о начале новой Эпохи. Мир перед тобой в долгу. Я прослежу, чтобы о тебе заботились до конца твоей жизни.
– Я ценю это, милорд, – сказал Тэм. – Но это лишнее. У меня есть все, в чем я нуждаюсь.
Неужели он прятал усмешку? Возможно, это и правда прозвучало чересчур высокопарно. В комнате стало душно; Ранд повернулся, прошел по ковру и вновь распахнул двери балкона. Солнце и вправду село, и на город опустилась темнота. Свежий океанский бриз подул на Ранда, и он вышел к ограде балкона, в ночь.
Тэм подошел сзади.
– Боюсь, я потерял твой меч, – внезапно произнес Ранд. Это прозвучало глупо.
– Все в порядке, – произнес Тэм. – В любом случае, не думаю, что хоть когда-нибудь был достоин этой вещи.
– Ты на самом деле мастер клинка?
Тэм кивнул.
– Полагаю, да. Я убил человека, который был им, убил на глазах многих свидетелей, но я никогда не простил себе этого. Хоть это и было необходимо.
– То, что должно быть сделано, часто оказывается тем, что делать хочется меньше всего.
– Это чистейшая правда, насколько только это возможно, – сказал Тэм, тихо вздохнув и опершись на перила балкона. Внизу в темноте начинали загораться огоньки окон. – Это так странно. Мой мальчик – Возрожденный Дракон. Я стал частью сказок, которые слышал, путешествуя по миру.
– Подумай, а что это значит для меня, – сказал Ранд.
Тэм усмехнулся.
– Да. Да, я думаю, ты в точности понимаешь, что я имею в виду, не так ли? Разве это не забавно?
– Забавно? – потряс головой Ранд. – Нет. Не сказал бы. Моя жизнь мне не принадлежит. Я марионетка в руках Узора и пророчеств, вынужденная плясать перед миром до тех пор, пока не перережут мои нити.
Тэм нахмурился.
– Это не так, сынок. То есть, милорд.
– Именно так.
Тэм сложил руки на гладких каменных перилах.
– Думаю, что могу понять. Я помню, как солдатом и сам испытывал подобные чувства. Ты знаешь, что я сражался против Тира? Думаешь, прибытие сюда вызывает у меня тягостные воспоминания? Но один враг часто становится похож на другого. Я ни на кого не держу зла.
Ранд поставил ключ доступа на перила, но крепко держал его. Он не опирался на ограждение, а продолжал стоять прямо.
– Солдату тоже не оставляют большого выбора, – сказал Тэм, тихо барабаня пальцами по перилам. – Все решения принимают люди поважнее. Полагаю такие, как ты.
– Но за меня выбор сделал сам Узор, – сказал Ранд. – У меня меньше свободы, чем у солдата. Ты мог сбежать, дезертировать. Или, по крайней мере, выбраться оттуда законным способом.
– А ты сбежать не можешь? – спросил Тэм.
– Не думаю, что Узор меня отпустит, – ответил Ранд. – То, что я делаю, слишком важно. Узор лишь втянет меня обратно. Это происходило уже десятки раз.
– А ты действительно хочешь убежать? – спросил Тэм.
Ранд не ответил.
– Я мог бросить те войны. Но, в то же время, и не мог, не предав самого себя. Я думаю, и ты считаешь так же. Имеет ли значение то, что ты можешь убежать, если знаешь, что этого не сделаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});