Зато в доме присутствовала личность, без которой для Гарри праздник был бы, пожалуй, не столь важен. Дамблдор находился в отдельной комнате там же, на втором этаже. Об этом сообщила, вернувшись в гостиную, Пэнси Паркинсон.
— Он чувствует себя нормально, — заявила она. — Не сомневаюсь, Поттер, ты захочешь его навестить.
И, хотя она не бросила ему в лицо: — «Директорский любимчик», это подразумевалось довольно явно. Гарри не видел смысла ее разубеждать.
Дамблдор полулежал в кресле, и у Гарри свело горло, когда он заметил, что на столике рядом в вазочке насыпаны лимонные шипучки. Открытые глаза спокойно взирали на мир, все время, пока Гарри устраивался на стуле напротив.
— Ну, — зазвучал директорский голос, радостно, совсем не подходя неподвижно спокойному лицу, — вот и конец, не так ли?
— Я оправдал ваши ожидания? — спросил Гарри.
— Мой мальчик, ты их значительно превзошел, — профессор неожиданно подался вперед и похлопал его по колену. — И я рад, признаться, что мы, похоже, еще долго не расстанемся. Хотелось бы теперь, чтобы ты проявил внимание к себе.
— Я — хоркрукс, — сказал Гарри, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Он не собирался повторять это слишком часто.
— Нет. Ты — Гарри Поттер, и твоя история только начинается. Со школой завершается один этап твоей жизни, значительный этап. Но впереди тебя ждет не менее захватывающее приключение.
Гарри улыбнулся. «В этом весь Дамблдор. Для него что угодно — приключение».
— И все же я должен быть готов чем-то пожертвовать, — сказал он скорее себе.
— Да, свежи воспоминания, — слишком размеренно, чтоб это могло считаться нормальным, кивнул директор. — Я знаю, да. Тебе пришлось наступить на горло своей любви. Северус принес более мучительную жертву. Он проглотил свою ненависть.
«И что ж не подавился?!» — подумал Гарри. От одного упоминания этого имени настроение неумолимо начало портиться. Гриффиндорцу совсем не понравилось, что Дамблдор вздумал сравнить его и скользкого, высокомерного Северуса Снейпа.
— О чем это Вы? — процедил он.
— О том, что Хвост жил в доме Снейпа почти месяц. Ты не знал?
Гарри вскинулся; вначале он решил, что либо ослышался, либо Дамблдор что-то путает. В долю секунды вспомнилось все, что ему довелось услышать от самого профессора в тот вечер, когда он обменял зельевара в Министерстве на тысячу галеонов. Гарри знал, как сильно Снейп ненавидел и презирал своего самого ничтожного врага.
— Как он мог выдержать такое? — выпалил он, ужасаясь самообладанию профессора.
— Так было нужно в интересах Драко, — ответил Дамблдор. — А Северус хорошо к нему относится, я знаю, Абраксас просил его помогать мальчику. Старик опасался, что Люциус слишком честолюбив, и не хотел, чтобы сын заставлял внука выбирать карьеру вопреки его способностям. Честолюбив, да… О чем я?.. А, Хвост шпионил за Северусом, и мы воспользовались этим. Кстати, юный Малфой изменился, в некотором роде, в лучшую сторону, ты не находишь? И в этом, несомненно, заслуга вечной барышни, — в чуть дребезжащем голосе Дамблдора явственно различалось удивление.
— Вы думаете, дело в Гермионе?! — забеспокоился Гарри.
Профессор изумленно вскинулся, и, очевидно, это напряженное далось ему непросто, поскольку он тут же закашлялся.
— Мой дорогой мальчик! Ох! — прошелестел он. — Твоя подруга мисс Грэнжер, спору нет, превосходная девица, кхе-кхе. Но я имел в виду… совсем… не ее! — справившись с собой и еще больше озадачив Гарри, профессор продолжил относительно нормальным голосом. — Я говорю о Плаксе Миртл! Странные вещи происходят на свете, ты не находишь?
От неожиданности Гарри рассмеялся.
— Так вот, мы говорили о необходимости помочь юному Драко, когда сам он еще не стремился к этому, и лелеял честолюбивые планы. Это тот редкий случай, когда от благоразумия и предупредительности родителей и наставников есть польза, а столь нелюбимый тобой профессор Снейп, — директор помедлил, — не только привязан к этой семье, но и крайне трепетно относится к возврату долгов. У Северуса есть недостатки, но он умеет быть благодарным. Надеюсь, дорогая Эйлин и ее юная компаньонка получают удовольствие от путешествия, которое я для них организовал.
Гарри хотел бы ответить резко, но, вспомнив, как отнесся к его словам Перси, отказался от этого.
— Кстати, ты помнишь ту несимпатичную пещеру, которую мы с тобой посетили в последний вечер? — заговорил профессор. — Здорово мы дурака сваляли, а? Юный Регулус Блэк сделал за меня всю работу, и купиться на сломанный хоркрукс было с моей стороны оскорблением его памяти, — профессор собирался вздохнуть, но это у него так и не получилось. — Ну, сделанного не исправишь. Кстати, приведение этой пещеры в порядок доставило Министерству много хлопот. Но зато у них наконец-то открылись глаза.
— Так пещера уничтожена? — спросил Гарри.
— Не сама пещера, — поправил директор, — а тот плацдарм, который она представляла для нашего друга Тома. Эти инфери были бы для него серьезным подспорьем! А в Министерстве стали с большим почтением относиться к экспертам по древней магии. Хотя, в свое время Абраксас Малфой стал посмешищем, когда утверждал, что обучение магов должно включать в себя не только то, что пригодится, а и то, что будет просто заполнять головы. Он утверждал, со временем это позволит им не просто находить свое место, а самим менять жизнь. Тогда это казалось бредом, и я возражал ему.
— Но ведь согласились, наверное, с Вами, — сказал Гарри.
— Да. К сожалению, потому что я был неправ, — просто ответил Дамблдор. — Но и он тоже. Познание ради познания, это, знаешь ли, Гарри, как-то неестественно и порой даже вредно. Это имеет смысл для стариков, а молодым нужно действие. И тем не менее тот последний год, что я провел возле тебя, я действовал по методу Абраксаса Малфоя. Я пытался разбудить твой мозг, заставить тебя думать…
Гарри уже не хотелось спрашивать, верил ли директор в свои объяснения, или допустил ошибки намеренно. Дамблдор действительно быстро уставал, и, извинившись, вскоре отослал ученика.
Для начала Гарри спустился в столовую, а потом, с полной тарелкой, вышел в холл. У подножия лестницы он встретил Серого Кардинала, которого очень интересовало, как он находит Дамблдора. И Гарри солгал, что нормально.
— Уверен, нам не стоит широко разглашать то, что Дамблдор не настоящий, — благоразумно заметил Перси. — Это воспримут с недоверием. Лучше сказать, что он поправлял здоровье и набирался мудрости где-нибудь на Востоке. При его эксцентричной натуре нас, наверное, правильно поймут.