— Но даже в этом случае, — прошептал Аркенджо, выплевывая кровь через разбитые клыки и глядя, как к его горлу устремляется золотистое лезвие, — я буду отомщен.
Затем клинок достиг цели, и ярла не стало.
V
— Ты не видел его смерть? — спросил Штурмъярт.
Железный Шлем ответил не сразу. За стенами его покоев яркое солнце Фенриса жгло жемчужно-белые снежные поля. Эта красота плохо сочеталась с его настроением. После возвращения из провалившегося рейда он был в мрачном расположении духа, как и все, кто выжил.
Кошмары не прошли. Теперь к хору тех, кто проклинал его, добавился еще один голос.
— Я вообще его не видел, — в конце концов, ответил Великий Волк. — Как и его братьев. Он был скрыт какой-то иллюзией.
Железный Шлем взглянул на свои руки.
— Я звал его. Выкрикивал его имя. В конце остался только один корабль. Я был последним. Я не мог остаться.
Штурмъярт кивнул. Слова магистра совпадали с тем, что рассказали другие. До самого конца Грейлок, Скриейя и Россек верили, что Аркенджо будет с ними. И только когда эвакуация закончилась, и выжившие собрались на борту «Руссвангума» и «Бладхейма», открылась истина. Погибли многие великие воины, но потеря ярла была самым жестоким ударом.
Некоторые из транспортников так и не взлетели. Другие были сбиты в воздухе, и в ангары вернулись не более двух третей. Кровавая плата за экспедицию уже сравнялась с самыми тяжелыми катастрофами в истории Ордена, и над горой, словно дым погребального костра, повисла гнетущая атмосфера.
— По крайней мере, город уничтожили, — сказал Железный Шлем.
С потерей плацдарма на планете два линкора нанесли мощные орбитальные удары. Поначалу энергетические щиты города защищали его, но, в конце концов, купол взорвался, и стеклянные шпили были уничтожены. Еще долго после этого продолжалась бомбардировка, круша древние скалы, которые осыпались в плещущееся внизу море. Только когда арсенал «Руссвангума» исчерпался, ярость стихла, оставив огромный, дымящийся шрам на облике проклятого мира.
Штурмъярт молчал, и Железный Шлем знал, почему. Немногие лорды Клыка верили, что Пятнадцатый Легион был уничтожен при обстреле. Место так сильно было пропитано колдовством, что и Штурмъярт и Фрей были уверены в открытом портале, через который рубрикаторы могли свободно уйти. Множество безмолвных погибло в бою раньше, но кто знает, какие чары наложили на обитателей разрушенных доспехов? Возможно, они могли восполнить свои потери или же раны не излечивались? Единственное в чем, можно было быть уверенным — это в том, что Тысяча Сынов более чем живы. Они были смертоносны и выиграли первый серьезный бой со времен битвы за Просперо.
— Так они теперь хотят моей головы? — спросил Харек, мрачно улыбнувшись и взглянув на рунического жреца.
Штурмъярт покачал головой.
— Ты — Великий Волк. Они остаются верными. Но… — он подыскивал слова. — Это проклятье не должно погубить нас. Не позволяй загноиться открытой ране.
Железный Шлем не ответил. Он знал, что сейчас ничего нельзя сделать, и подобное положение затянется на долгие годы. Орден не скоро восполнит потери, а тем временем есть и другие войны.
Но голоса вернутся. Вернется неистовое желание, изводя его долгими ночами. Этого требовала месть, за Аркенджо и остальных павших. До сих пор все, что у него было — собственные видения, требовавшие действовать, влекущие его до пределов, которые опустошали его. Сейчас весь Орден увидел проклятье их древнего врага, и этот кровавый долг мог быть оплачен только одним способом.
— Я признаю свою ошибку, — сказал Железный Шлем, склонив голову. — Приму епитимью. Я согласен на суд ярлов.
Пока Штурмъярт выглядел удовлетворенным и больше ничего не просил.
Железный Шлем не стал высказывать вслух роящиеся в голове мысли, подавляя их, но зная, что они со временем вернутся и страшась того дня, когда это случится.
Нас превзошли в численности. Если бы отправились туда, как я предлагал — всем Орденом, то поймали бы его. И одержали бы победу. Аркенджо ошибался, сдерживая меня. С этим существом нельзя разделаться вполсилы. Мы должны продолжить охоту. Когда след снова появится, мы должны найти его. Это не конец. Это не может быть концом.
Он посмотрел через открытое окно туда, где вечные пики Асахейма затмевали горизонт.
Когда Алый Король найдется, — подумал он, — мы должны забрать всех из Клыка, чтобы сразить его.
Вершины были безупречны, так же и всегда. Их прочность успокаивала его — здесь, по крайней мере, было безопасно.
Больше никаких полумер.
Грейлок шел по туннелям Клыка, только покинув залы, где все еще гремели звуки пиршества. Он не знал, что чувствовать. Скорбь по ярлу все еще была сильна, сочетаясь с гневом от того, как Ойя погиб. Все, кто вернулся с Предела Ковчега, чувствовали ту же вину, хотя многие из его братьев скрывали ее лучше Вэра.
Грейлок мог думать только об одном: ему следовало быть подле своего лорда, когда тот пал. Возможно, он бы не повлиял на итог, но, по крайней мере, Аркенджо не пал бы в одиночестве. Все, что произошло после возвращения на Фенрис, не изменило его мнение, и он с абсолютной ясностью понимал, что смерть старого ярла будет преследовать его, как бы ни смягчали потрясение полученным им выгоды.
Он повернул за угол, войдя в одну из многочисленных пещер, где тлели костровые ямы. Здесь его ждал Россек, присев у скудного пламени. Когда он заметил Грейлока, то встал и отдал честь.
— Ярл, — обратился он, поклонившись.
Грейлок поморщился. Он все еще не привык к новому титулу.
— Не так, — сказал он.
— Но ты ярл, — повторил Россек, усмехнувшись. — Так принято.
Он потер сильные руки над пламенем.
— Брат, я в порядке, поверь. Они сделали правильный выбор.
Грейлок не знал, согласен ли. Двенадцатая могла выбрать Красного Волка и стать больше похожей на остальных. Если бы Железный Шлем не привел их к поражению на Пределе Ковчега, возможно, результат был бы иным. Однако в свете случившегося рота увидела, как мог повести себя Великий Волк, и предпочла хладнокровный выбор. Возможно, братья будут жалеть об этом, возможно нет — только время покажет.
— Ярл хотел, чтобы это был ты, — сказал Грейлок, присев возле брата.
— Он не определился с решением.
Это могло быть правдой. Даже во время их последней беседы на перевалах перед собирающейся бурей Аркенджо не выглядел уверенным. Его выбор мог снова измениться перед смертью.
Но сейчас это имело мало значения, Ойя погиб, и, зациклившись на его смерти, Грейлок ничего не добьется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});