Читать интересную книгу Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Убитый горем владелец имущества не посмел возражать, и Субудай швырнул ему мошну золота за проявленную стойкость. От ужаса и горя не осталось следа, как только человек осознал, что стал сказочно богат.

Селение отстроили из местного камня, и дома вдоль единственной улицы, сложенные из каменных глыб одного цвета с окрестными скалами, словно были частью окружающих гор. Позади жалкой кучки строений с головокружительной высоты бежал горный поток, наполняя воздух мириадами крошечных брызг. Куры беззаботно ковырялись в земле. Люди в ужасе пялились на монгольское войско, затем опускали глаза и разбегались.

Субудай завеем наблюдал с любопытством, хотя беспокойство не покидало его. Отряды и телеги в обозе растянулись на многие мили по горной тропе, и если бы предстоял бой, то сражаться смогли бы лишь те, кто шел впереди длинной колонны. Сложная местность вынудила Субудая нарушить все правила, выработанные за многие годы войн, и, продвигаясь рядом с Чингисом по улице, он все время был в напряжении.

Субудай послал своего человека назад за купцом, чья сестра проживала в этой деревне. Вместе с воином он отправил еще дюжину всадников, чтобы перетащить золото и столкнуть телегу в ущелье. Не сделай он этого, повозка загородила бы путь тем, кто шел следом за ней, разделив войско на две половины. Субудай не видел иного выхода. За неимением достаточного пространства для маневра обоз с припасами отстал бы от главной колонны, а допустить этого было нельзя. Положение монголов представлялось Субудаю рискованным. Гористая местность таила немало опасностей, и он был сильно обеспокоен уязвимостью своего войска, растянутого в длинную цепь.

Не чая увидеть деревню целой и невредимой, купец в умилении смотрел влажными глазами на нетронутые дома. Сестру он отыскал быстро и сразу постарался успокоить ее, видя страх женщины перед монголами. Когда те сгружали мешки с золотыми монетами на порог ее дома, она смотрела на них, растерянно раскрыв рот, но вид несметных богатств ничуть не успокоил несчастную женщину. Скорее наоборот, она становилась только бледнее с каждым новым мешком, падавшим у ее ног. Как только монголы отошли назад, женщина крепко ударила брата по щеке и попыталась запереться от него за дверью своего дома.

– Ты же убил меня, глупец! – кричала она, возясь с ним в дверях.

Удивленный гневом сестры, купец отступил на шаг, после чего дверь с треском захлопнулась, и все услышали за ней громкий плач.

– Очень трогательно, – процедил Чингис Субудаю.

Но тому было не до шуток. Селение со всех сторон окружали высокие скалы, и Субудай не сомневался, что за монголами кто-то следит. Рыдавшая женщина наверняка тоже об этом догадывалась. Субудай заметил ее глаза. Перед тем как захлопнуть дверь, женщина на миг обратила взгляд в сторону гор. Полководец огляделся вокруг, осматривая каждую вершину, но ничего не заметил там. Все было спокойно.

– Не нравится мне это место, – сказал Субудай. – Я уверен, эта деревня существует лишь потому, что тут все прислуживают ассасинам. Зачем еще забираться в такую глушь? Откуда еще у них деньги на товары, которые вез тот купец с повозкой зерна?

Подумав об этом, Субудай тихонько подвинул коня ближе к Чингису, как будто предчувствовал, что узкая улочка готовит им западню. Одной меткой стрелы могло бы хватить, чтобы положить конец всей их кампании, если бы жители деревни были настолько безрассудны или достаточно смелы.

– Думаю, нам не стоит задерживаться тут, великий хан, – добавил он. – Отсюда в горы ведут две дороги, и только одна уходит назад. Позволь выслать разведчиков по обеим, чтобы найти путь.

Чингис кивнул, но в тот же миг где-то ударил колокол, звон был глухим, но эхо разнесло его далеко по горам. Прежде чем звон умолк, двери домов распахнулись и вооруженные мужчины и женщины выбежали на улицу. Монголы в шоке схватились за луки и обнажили мечи.

В мгновение ока безмолвие и запустение деревни сменилось кровавой бойней. Конь Субудая лягнул подбежавшую сзади женщину, сбив ее с ног. Нападавшие окружили Чингиса, и тот яростно отбивался, уже распоров глотку юноше одним широким взмахом клинка.

К удивлению Субудая, сельчане действовали решительно и безрассудно. Его воины имели опыт усмирения бунтующей толпы, но гнетущее зрелище случайного кровопролития не способно было подавить ярость отчаяния. На глазах Субудая мужчина с пробитой грудью стащил монгола с его лошади. Даже умирая, хорезмиец надрывал глотку из последних сил. Некоторые из нападавших шли в бой не умолкая, и многоголосый гул сотен людей отражался громким эхом в горах, отзываясь болью в ушах. Однако нападавшие не были воинами. Субудай отбил длинный нож металлическим щитком на руке и, выйдя из блока, ударил в челюсть нападавшего. Жители деревни не имели защитных приспособлений против вооруженных воинов, но безрассудное ожесточение толкало их в бой, и они забывали о смерти. Субудай бился, не помня себя, и рисковал жизнью, защищая Чингиса. Некоторое время им пришлось сражаться вдвоем, пока наконец подоспевшие воины не окружили их железным кольцом клинков и луков. Стрелы безжалостно разили тех, кто пытался пробиться внутрь кольца, мертвые тела десятками валились на землю, железный круг неизбежно расширялся, и вскоре монголы добивали последних бунтовщиков.

Солнце еще не скрылось за вершинами гор, когда схватка закончилась и улицу покрыли трупы. Сестра купца, убитая одной из первых, тоже лежала среди мертвых. Ее уцелевший брат стоял перед ней на коленях и беззастенчиво рыдал. Когда один из монголов слез с коня и попытался стянуть с нее платье, купец хотел помешать ему, оказывая яростное сопротивление. Схватка продлилась недолго, монгол отпихнул его, и купец упал на спину. Однако ни на одном из трупов знака принадлежности к ордену ассасинов не оказалось.

Утомленно отдуваясь, Субудай наклонился в седле. Он выжил и должен был испытывать облегчение, но горы по-прежнему внушали тревогу. Чувство, будто чье-то незримое око все еще смотрит оттуда, только усилилось.

– Если это не ассасины, то почему напали на нас с такой яростью? – спросил он одного из командиров минганов, но тот не знал, что ответить на этот вопрос, лишь поклонился и отвел взгляд.

Пока Субудай озирался по сторонам, едва в силах поверить тому, что произошло, Чингис подъехал к нему поближе.

– Думаю, им приказали преградить нам путь, – равнодушно произнес хан. Он был необыкновенно спокоен и даже дышал ровно. – С шайкой разбойников они расправились бы в два счета. Потребовалась бы настоящая армия, чтобы пройти через эту деревню к логову наших врагов. – Он ухмыльнулся, оглянувшись вокруг. – К счастью, у меня такая есть. Отправляй своих разведчиков, Субудай. Пусть найдут мне путь через горы.

Под взглядом желтых глаз своего хана Субудай быстро собрался и выслал вперед два арбана. Отрядам из десяти воинов предстояло разведать дальнейший путь в горы. Обе дороги круто сворачивали за скалы, и разведчики скоро скрылись из виду. Оставшимся Субудай велел обыскать каждый дом, так как желал убедиться, что деревушка больше не преподнесет сюрпризов.

– Надеюсь, это означает, что ассасины не покинули крепость, – сказал Субудай.

Подумав над его словами, Чингис как будто немного повеселел.

К закату люди Субудая сложили мертвых в кучу на окраине деревни, возле ледяного горного потока. Стекавшая с вершин вода собиралась там в небольшом водоеме, потом бежала дальше по скалам. Субудай организовал поение лошадей – процесс длительный и трудоемкий, но живой и занятный. Чтобы обеспечить водой тех, кто шел в арьергарде войска, он велел воинам носить туда воду в ведрах. Многим пришлось расположиться на ночлег на узкой горной дороге, всего в нескольких шагах от обрыва и смерти. Но никто не роптал, во всяком случае, до ушей военачальника не докатилось ни одной жалобы. Монголы принимали судьбу такой, какая она есть, как и всегда.

На закате, когда солнце село за горы, окрасив вершины золотым светом, вернулся только один отряд из двух, отправленных Субудаем в разведку. Второй исчез без следа, и, глядя на пустую дорогу, Субудай кивнул Чингису. Один разведчик мог бы упасть с лошади, сломать ногу. Но исчезновение в горах сразу десяти воинов означало, что там скрывается некая сила, враждебная и безжалостная.

Путь к гнезду ассасинов был найден. Монголам оставалось лишь скоротать холодную ночь и дождаться рассвета, поддерживая силы вяленым мясом да горной водой.

Субудай поднялся засветло, чтобы выставить на узкую тропу передовой отряд. Он хотел управиться прежде, чем Чингис пожелает сам возглавить войско. Субудай не сомневался, что авангард перебьют, поэтому поставил вперед тяжеловооруженных лучников, надеясь, что их крепкие латы хоть ненадолго продлят им жизнь. Субудаю не хотелось, чтобы Чингис рисковал собой в этом горном краю, полном невидимых врагов. Да и удерживать скалы, стоящие высокой стеной вдоль дороги, не составляло труда. Вглядываясь в предрассветные сумерки, он понимал, что камни и стрелы – самое меньшее, что ждет их в ущелье. Он надеялся, что ассасины не имеют гранат с зажигательной смесью, но не был в этом уверен. Теперь не имело смысла сожалеть о принятых решениях, однако в распоряжении ассасинов оказалось много времени, чтобы подготовить ловушки на пути к крепости. И если они избрали войну, то очень непросто будет пройти этим путем, и многие из его воинов уже никогда не спустятся с гор.