из пушек и назначил у себя в полку полковым асаулом запорожца, бывшего в измене, а городничим какого-то казака, во время
шведского нашествия подводившего неприятеля к городу Веприку.
Донос Дамаскина еще характеристичнее: здесь извет на всех
вообще малороссийских жителей, преимущественно же
Лубенского полка.
Донос мгарского монаха остался без последствий, хотя
доносчик не подвергся наказанию за донос, как делалось в прежнее
время с доносчиками на Мазепу, когда Мазепа пользовался
царским доверием. Действительнее оказались тогда доносы на
обозного Лубенского полка и на роменского сотника: их обвиняли в
произнесении дерзких ругательных слов о государе. Князь
Дмитрий Михайлович Голицын, киевский воевода, приняв во внимание
слухи о прежнем послушании этих лиц Мазепе уже после
отпадения гетмана от царя, приказал арестовать их и не хотел
выпустить их, как ни просил за них гетман Скоропадский.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Письмо вице-канцлера Шафирова из
Константинополя. - Попытка Дмитрия Горленка примириться с
царем. - Его письма к Скоропадскому. - Письмо
Горленка к Орлику, доставшееся в руки Скоропадскому. -
Родственники мазепинцев пишут, под угрозами себе
смерти, письма к ним в Турцию. - Новое колебание
турецкой политики. - Окончательное примирение
Турции с Россиею. - Переписка Дмитрия Горленка с кн.
Голицыным и с гетманом Скоропадским. - Прибытие
Дмитрия Горленка и его товарищей в Украину. - Отъезд
в Москву. - Челобитная царю от возвратившихся
малороссийских эмигрантов. - Их положение в Москве.
Сильнее всех доносов подействовало на правительство письмо
вице-канцлера Шафирова, посланное из Константинополя в августе
1712 года. Шафиров извещал, что малороссийские изменники
возбуждают турецкий двор против России и они-то есть главная
причина, мешающая установлению мира; они живут в турецких
владениях оттого, что получают пособия из Украины. Шафиров
подавал совет заставить их родственников написать к ним и послать
через нарочного письма, в которых побуждать, чтоб они или
возвратились на родину, или поселились бы где-нибудь вдали от
русских границ и не производили бы смут, угрожая им, что если они
так не поступят, то родню их казнят смертью.
Еще прежде чем успели по письму Шафирова сделать
распоряжение о высылке в Москву малороссийских семейств с
целью принудить их писать письма к своим родным, пребывавшим в турецких владениях, гетман Скоропадский стал получать
письма от одного из коноводов кружка мазепинцев, прилуцкого
полковника Дмитрия Горленка, который решился на этот шаг
после того, как, пробывши всю зиму в Константинополе, ничего
не успел, и видел, что мир с Россиею заключается и
малороссийским изгнанникам мало остается надежды на помощь от
Турции. Он воротился в Молдавию и оттуда написал
Скоропадскому первое письмо, с просьбою о ходатайстве за него пред
772
государем. В письме своем Горленко старается выставить себя
жертвою обмана и насилия и свое преступление называет
невольным прегрешением. Во втором своем письме к Скоропадско-
му Горленко извещал, что хан крымский хочет послать его в
правобережную Украину в полки Чигиринский, Черкасский и
Каневский, в край, который турки отдавали для водворения ко-
заков, уступая царю левобережную Украину с Киевом. Горленко
указывал, что для него это будет желанным предлогом перейти
на царскую сторону и обещал при оставлении турецких
владений издать универсал к народу, предостерегающий от признания
над собою басурманской власти. В случае, если бы не
состоялось предположение о посылке его в Украину, он постарается
пробраться через Польшу в Украину, заручившись ассекура-
циею, со стороны царской в своей безопасности. Наконец, если
даже царь не дарует ему прощения, он всетаки не будет до
конца своей жизни царским врагом, хотя при этом и
оговаривался, что, находясь в руках врагов, он против собственного
своего желания должен будет исполнять их приказания, как
прежде делалось, потому что он не в силах будет избавиться
от крайности.
Письма эти писаны были действительно в крайности. Надежда
на Турцию все более и более испарялась. В апреле 1712 года
заключен был турецким правительством с Россиею мир, который
отнимал у малороссиян возможность увидеть всю свою Украину
освобожденною от московской власти и предоставлял им в
будущем приют только в трех правобережных полках, о которых писал
Горленко Скоропадскому.
Но апрельский мирный договор не завершил дела. Оно
затянулось еще на год и малороссияне опять стали гоняться за
призраком освобождения Украины с помощью турок. Опять
начали они обивать пороги Дивана и пытаться возбуждать турок
против москалей. По этому-то поводу написал Шафиров
вышесказанное письмо, советуя употребить в дело родню эмигрантов.
Еще прежде получения в России донесения Шафирова, но, как
предполагать можно, уже по получении Горленковых писем, гетману попался в руки документ, из которого Скоропадский мог
ясно заключить, что уверения Горленка в преданности царю и
готовности служить ему с верностью не заслуживают доверия.
Попалось гетману письмо Горленка к Орлику, доставленное не-
киим переволочанским козаком Ковальчуком, которому передал
его по секрету Костя Гордеенко, приезжавший из Бендер в Сечу.
Скоропадскому это письмо досталось в мае, а было оно писано
Горленком Орлику немного ранее письма, посланного Горленком
Скоропадскому, которое мы привели выше. Из письма Горленка
к Орлику видно, что тогдашний визирь турецкий, склонный к
773
примирению с Россиею, еще манил малороссийских эмигрантов
пустыми надеждами, а Горленко, все еще принимая за чистую
монету визирские уверения, убеждал Орлика ходатайствовать у
крымского хана о содействии к удержанию Киева за козаками.
Это делалось за какой-нибудь месяц с небольшим до обращения
того же Горленка к Скоропадскому. Понятно, что письма Гор-
ленка, посылаемые в Россию, не удостоивались ответа.
Семейства, на которых указывал Шафиров в своих донесениях, уже ранее были привезены в Москву и после сообщения, доставленного Шафировым, подвергнуты были стеснениям и угрозам. Их
принудили писать к своим родственникам, находившимся в
турецких владениях, что если они не перестанут возбуждать турок против
российского царя, то за это их родственников, остающихся под
царскою державою, казнят смертью. Бутович и Максимович написали
к своим братьям, две женщины, жены братьев Герциков, - к своим
мужьям; мать Федора Мировича с оставшимися при ней сыновьями
в своем письме к сыну-эмигранту вспоминает о верной службе его
родителя, скончавшего жизнь свою в плену у тех врагов, к которым
он, сын его, теперь пристал, извещает, что ее взяли под караул и
держат с детьми в неволе, после того, как узнали, что он, ее сын, появлялся в польских владениях с Быстрицким и поляком Грудзин-
ским. Мать умоляла его не губить родной матери и своих братьев, но возвратиться к прежней покорности своему государю или, по
крайней мере, отдалиться и не вмешиваться в политические дела, наносящие ущерб царю.
О том, что высочайший указ был объявлен всем привезенным в
Москву родственникам мазепинцев, скрывавшихся в Турции, сообщено было русскому посольству в Константинополь 20 октября
1712 года, а письма их к родным в Турции подписаны вторым
числом декабря того же года. Они были отправлены с курьером по
назначению, но не достигли своей цели. С Турцией у России опять
возникал разрыв; царское посольство заключено было в Едикул.
Опять турки заговорили об оторвании Украины от Московской
державы. Опять, казалось, оживали надежды мазепинцев. Но на этот
раз обольщение было недолговременно. Колебание турецкой
политики под враждебными друг другу влияниями, с одной стороны, послов английского, голландского и русского, с другой - шведского
и французского, улеглось не далее как летом 1713 года.
Подтверждено было прежде постановленное перемирие с российским царем
на двадцать пять лет. Тут малороссияне увидали, что нет им более
надежды, - и оставаться в Турции бесполезно. Уже признанный
ими протектор Карл XII собирался уходить’ из султанских