А потом приходит боль. Она рождается на ладони, которую я перед преодолением Грани собственноручно обагрила кровью из пореза на линии жизни. Теперь некромант, я чувствую это по характеру наносимых "рисунков" пера, вскрывает две оставшиеся линии. С ужасом думаю, что сейчас он отправит меня домой, а потому в качестве отвлекающего маневра вновь обхватываю его бедра ногами и с силой прижимаю к себе. Это возымело результат: некромант, на мгновение зажмурившись и судорожно втянув воздух, смотрит на меня сузившимися глазами.
- Если ты думаешь, что сейчас сможешь сбить меня с намеченной цели, то аргументы приводишь слишком слабенькие... - а я, будто слетев с катушек, подтягиваюсь и ловлю губами его губы, даря еще один поцелуй на грани потери рассудка.
Его хватка перестает сковывать мои движения, и я с удовольствием возвращаюсь вновь на потрясающие плечи Тео, а потом его руки начинают путешествие по моему телу, начав с бедер и уверенно поднимаясь выше, пока, наконец, не берут в плен левую израненную ладонь... И вот тут-то я понимаю всю степень самоконтроля некроманта, потому что, едва соединившись, наши ладони вызывают в пространстве какое-то странное свечение, продолжающееся доли секунды, после чего блондин отпускает мою руку на свободу, и я с ужасом осознаю, что сотворил это гороховый шут-соблазнитель. Теодор только отмахивается:
- Надоело все время договариваться с Анубисом о том, чтоб он ловил тебя на переходе. Хлопотно это, - делится откровениями некромант, у меня же чешутся руки расцарапать его уверенную физиономию. - И требует ответной услуги!
- О-о-о, - делано поражаюсь я. - И что же требует невозмутимый страж взамен?
- Присмотра за тобой. Моего личного присмотра, - меня вновь затыкают сметающим все на своем пути поцелуе, и я ни о чем, кроме его губ, рук и ласк думать больше не в состоянии.
А когда, наконец, некромант отрывается от меня, я изворачиваюсь под ним и перекатываюсь на край кровати, зло глядя на него и только подтверждая свои предположения, потому что правая рука Тео испещрена такими же кровавыми линиями, что и моя левая. Каким-то образом он успел исполосовать ладонь, пока прижимал меня своим весом к постели.
- Ну и зачем ты накинул на меня удавку? - спрашиваю для галочки, хотя прекрасно осознаю, для чего проводится такой кровный ритуал: он соединяет некроманта и жертву мыслями, чувствами и жизнью - не зря используется кровь, находящаяся под тремя основными линиями ладоней.
Блондин, шумно выдохнув, переворачивается на спину и смотрит в потолок, который не постигли изменения, и над нами все также свисают каменные глыбы, как если бы в пещере не было иллюзии.
- Ты и сама прекрасно знаешь это, - тихо отвечает он. - Чтобы в случае твоего попадания за Грань мне не пришлось нарушать все мыслимые и немыслимые законы изнанки и вытаскивать тебя из очередной встречи с призрачными гончими. В конечном счете, все, что я делаю, я делаю исключительно в твоих интересах.
Лучше бы сказал, что ради меня, и, быть может, я бы подумала над тем, чтобы поверить в твои слова. А сейчас все эти откровения сильно смахивают на желание использовать меня в качестве пешки в чьих-то закулисных играх.
- А как же тот великий злополучный выбор, которым меня тут все время пугают? - прищуриваю глаза, но Тео так и не поворачивается в мою сторону. Его лицо не выражает никаких эмоций; он словно окунается в собственные мысли и вспоминает события большой давности.
- Ты даже не знаешь, что такое выбор, - наконец, произносит блондин, а затем легко приподнимается и с кошачьей грацией приближается ко мне, и я, словно завороженная, смотрю в его немигающие черные глаза и не могу отвести взгляда.
Наконец, оказавшись рядом, он вновь тянется к мои губам, огорошивая на этот раз нежным и глубоким поцелуем, от которого я стараюсь не потерять голову, но утрачиваю контроль над телом: руки вновь оказываются бродящими по его коже. Он пользуется этим, бережно обнимая и укладывая на кровать, а сам оказывается сверху и задумчиво смотрит на меня. Я не вижу во взгляде ни похоти, ни расчета, только голое участие и сочувствие. И мне не нравятся результаты наблюдения, потому что страсть, с которой он целовал меня несколькими минутами ранее, совсем не вяжется с выражением, которое сейчас стоит в его глазах. Она воспринимается как необходимый элемент головоломки, которую я все никак не могу решить, потому что разрозненные кусочки информации, достающиеся мне по крупицам, не желают складываться в общую картину.
- Ты не различаешь цвета, Рен, - тем временем продолжает Тео, решив, видимо, привести доказательства моей ущербности по отношению к остальным. - Ты ходишь на работу, которая медленно убивает тебя, и считаешь это благим делом, потому что по заповедям Творца люди должны использовать свой дар во благо, иначе выгорят. А ты никогда не задумывалась над тем, что сама по себе эта ситуация не предполагает выбора как такового?
Я непонимающе смотрю на него, прося пояснить, и Тео неохотно, словно доверяет мне свою самую главную тайну, продолжает:
- Бывают ситуации, когда непременно нужно решить, уйти или остаться, выбрать разумом или сердцем, сказать или промолчать. А что, если тебе не хочется быть единицей кода, отвечающей за разветвление алгоритма? Что, если, соотнеся собственные проблемы с внутренней оценкой происходящего, ты приходишь к выводу, что нужно просто некоторое время подумать, не занимая сторону ни одной из составляющих проблемы? Что в этом случае с тобой может произойти в нашем четко ограниченном согласием или отказом мире?
- Ты становишься слабым звеном, - догадываюсь я, и Тео кивает.
- И от тебя избавляются за ненадобностью, поскольку ты не вписался в точную картину бытия, - добавляет он.
- С тобой так и сделали? - спрашиваю я, гладя рукой его абсолютно седые волосы и догадываясь, по какой причине у астрального призрака может остаться такое страшное напоминание о былой красоте прядей.
Его попросту выпили. Выпили за счет магического ритуала на крови. И сделали это холодно и жестоко, чтобы больше не случалось прецедентов. А душа отмерла, но все-таки не пожелала сдаваться, отчего по миру изнанки теперь бродит этот самурай в костюме.
- Можно и так сказать, - горько усмехается Тео. - Поставили перед обязательным, как и все в нашем мире, выбором.
- А ты? - не успокаиваюсь я, потому что в его словах звучит намек на что-то тонкое и почти не осязаемое сознанием, что я непременно должна запомнить и постараться использовать в будущем.
- А я просто хотел остановиться, Рен, и хорошенько подумать. И мне пришла в голову идея, которая невозможна в нашем мире...почему бы, если мы все время решаем проблему согласия или отвержения, один раз просто не спешить с ответом и оставить все так, как есть на данном этапе развития? Что, если заставить систему развиваться самостоятельно? Что, если приобщить ей идеалы, которые периодически возникают в твоей голове, а потом выпустить в свободное плавание?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});