Читать интересную книгу Василий Гроссман в зеркале литературных интриг - Юрий Бит-Юнан

Причем не только города как такового. Гроссман, по словам Елиной, «явно проникся пафосом советской идеологии, добро и зло представляются ему облеченными в социальную, классовую оболочку: капиталисты – носители зла, рабочие и кустари – добра».

Однако прагматика очерка несводима к попыткам «реабилитировать» Бердичев или очередной раз восславить идею классовой солидарности. Гроссман доказывал: вопреки официально декларировавшемуся лозунгу неуклонной борьбы с антисемитизмом, ничего по сути не изменилось.

Допустим, увлекся, забыл о цензуре. Но вероятность того, что и в редакции «Огонька» запамятовали цензурные установки – практически нулевая. Опыта хватало. И санкции в случае ошибки следовали незамедлительно.

Санкций не было. Редакция «Огонька» не предъявляла Гроссману никаких претензий. Отсюда следует, что в 1929 году недопустимое раньше оказалось почему-то уместным.

Недопустимо и своевременно

Цензурная ситуация тогда и впрямь изменилась. А вскоре прежней стала. Не впервые такое происходило, и каждый раз отклонения были допустимы в течение очень короткого срока. Потому они и оказались малозаметными – для большинства литературоведов.

Осенью 1929 года в разгаре была очередная кампания по борьбе с антисемитизмом. Ей предшествовала другая – антисемитская. Негласная, разумеется, но тоже отнюдь не первая[88].

Такого рода кампании связаны с конфликтами различных группировок большевистской элиты. Изначально – борьбой Сталина и Троцкого.

После гражданской войны Троцкий по уровню популярности немногим уступал Ленину. Тот, как известно, терял из-за болезни управление партийной элитой. Значительная часть ее считала легендарного наркомвоенмора даже не «вторым в партии», а «вторым первым».

Влияние наркомвоенмора Ленин пытался уравновесить. По его предложению Сталин в 1922 году занял пост генерального секретаря партии. В результате тяжело болевший лидер советского государства оказался изолированным – борьба в партийной элите продолжалась без его участия.

Сталин тогда не был так популярен, как Ленин или Троцкий. Потому искал влиятельных союзников, тоже считавших наркомвоенмора конкурентом.

Еще в начале 1920-х годов был создан так называемый триумвират. Генсек заключил тайный союз с Г. Е. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым. Ни один из них не мог бы тогда стать преемником лидера государства, зато вместе они обладали достаточным влиянием, чтобы не позволить наркомвоенмору претендовать на эту роль.

Все инициативы Троцкого в любой области сразу же перехватывали «триумвиры». И, по возможности, дискредитировали противника. Литература, согласно российской традиции, стала одним из главных пропагандистских инструментов.

Тон задал журнал «Молодая гвардия», выпускавшийся с мая 1922 года. Как на обложке указывалось, издатели – ЦК комсомола и ЦК партии. Уже в десятом номере опубликована была надолго получившая репутацию скандальной повесть А. И. Тарасова-Родионова «Шоколад»[89].

Литературный скандал был громким. Современники не могли не угадать карикатуру на Троцкого в одном из отрицательных героев повести – следователе Шустром, выполнявшем задания ЦК партии[90].

Прослеживалось сходство внешнее и биографическое. В ту пору биография Троцкого широко известна, портрет – рядом с ленинским – на стене едва ли не каждого учреждения. Подобно Троцкому, персонаж носил пенсне, начинал политическую деятельность в качестве меньшевика, добился известности как журналист, после февральской революции 1917 года стал большевиком и, сделав стремительную карьеру, получил особые полномочия от ЦК партии.

Это само по себе еще не могло рассматриваться как негативная характеристика. Но Шустрый – не просто честолюбец и не только карьерист. Он неоправданно жесток и откровенно циничен. Следователь добивается расстрела чекиста, бывшего рабочего, безупречно честного ветерана партии, которого обманули коррумпированные подчиненные.

Аллюзия была понятна современникам. Наркомвоенмор в 1918 году отдал приказ расстреливать командира и комиссара любой войсковой части, самовольно покинувшей свои позиции. Впоследствии расстрелы коммунистов стали обыденностью, но первый был воспринят партийной элитой как покушение на ее права – большевики «с дооктябрьским стажем» ранее считались неприкосновенными.

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

См.: РГАЛИ. Ф. 1710. Оп. 2. Ед. хр. 17. Л. 1–4.

2

Правление Союзов писателей СССР и РСФСР. Гроссман В. С. // Литературная газета. 1964, 17 сент.; Ред. журн. «Новый мир». Василий Семенович Гроссман. [1905–2964. Некролог] // Новый мир. 1964. № 9. С. 288.

3

<Секретариат правления Московского отделения Союза писателей РСФСР>. Литературное наследие В. С. Гроссмана // Литературная газета. 1965. 8 апр.

4

Здесь и далее цит.: Мунблит Г. Н. Гроссман Василий Семенович // Краткая литературная энциклопедия. Т. 2. М., 1964. Стб. 398–399.

5

См.: Гроссман В.С. Сталинградские штабы // Литературная газета. 1960. 2 апр.; Он же. Утром ивечером// Литература ижизнь. 1960. 10 июн.; Он же. В полку Березкина // Красная звезда. 1960. 15 июл., 20 июл.; Он же. В калмыцкой степи // Литература и жизнь. 1960. 26 авг.; То же // Вечерняя Москва. 1960. 14 сент.

6

См.: Гроссман В.С. Все течет… Frankfurt/М.: Посев, Cop. 1970.

7

Мунблит Г. Н. Гроссман Василий Семенович // Большая советская энциклопедия. Т. 7. М., 1972. Стб. 351–352.

8

См.: Солженицын А. И. Бодался теленок с дубом. Paris, 1975. С. 34, 114, 154, 327, 489.

9

Ямпольский Б. С. Последняя встреча с Василием Гроссманом (Вместо послесловия) // Континент. 1976. № 8. С. 133–255.

10

См.: Эткинд Е. Г. Двадцать лет спустя // Гроссман В. С. Жизнь и судьба. Lausanne, 1980. С. XI.

11

См., напр.: Закс Б. Г. Немного о Гроссмане // Континент. 1980. № 26. С. 352–364; Эткинд Е. Г. Двадцать лет спустя // Время и мы. 1979. № 45. С. 5–12; Он же. Советские табу // Синтаксис. 1981. № 9. С. 3–20; Свирский Г. Ц. Восемь минут свободы // Грани. 1985. № 136. С. 295–305; Косинский И. Трава пробивает асфальт // Континент. 1986. № 48. С. 372–383.

12

Grossman V. Vie et Destin. Lausanne, 1980; Grossman W. Leben und Schicksal. Munchen, 1984; Grossman V. Vita e destino. Milano, 1984; Grossman V. Vida y destino. Barcelona, 1985; Grossman V. Life and Fate. London, 1985; Grossman V. Life and Fate. New York, 1986.

13

См., напр.: Feinstein E. From working place and battlefield // Times literary supplement. 1985. 22 November; Figes O. Inside the mind of the silent majority // The Times. 1991, 22 August; Lauer R. Hitler als Vögelchen im Netz // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1985, 5 Januar; Leech-Ansprach G. Stalingrad in russischer Sicht // Die Welt am Sonntag. 1985, 6 October.

14

Войнович В. Н. Жизнь и судьба Василия Гроссмана и его романа // Посев. 1984. № 11. С. 53–55.

15

Липкин С. И. Сталинград Василия Гроссмана. Ann Arbor, 1986.

16

Липкин С. И. Жизнь и судьба Василия Гроссмана // Литературное обозрение. 1988. № 6. С. 96–108; № 7. С. 98–109.

17

См.: Бочаров А. Г. Правое дело Василия Гроссмана // Октябрь. 1988. № 1. С. 128.

18

См.: Короткова-Гроссман Е. В. Жизнь и судьба книг Василия Гроссмана // Гроссман В. С. Жизнь и судьба. М.: Книжная палата, 1988. С. 5–13.

19

Кабанов В. Т. Рукою автора. Найден авторский текст романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» // Литературная газета. 1988. 14 дек.

20

Здесь и далее цит. по: Липкин С. И. Жизнь и судьба Василия Гроссмана // Липкин С. Жизнь и судьба Василия Гроссмана; Берзер А. Прощание. М.: Книга, 1990. С. 3–120.

21

Гроссман В. С. Все течет… // Октябрь. 1989. № 6. С. 30–208.

22

Здесь и далее цит. по: От издательства // Гроссман В. С. Жизнь и судьба. М.: Изд-во «Книжная палата», 1989. С. 12–24.

23

См., напр.: Закс Б. Г. Немного о Гроссмане // Континент. 1980. № 26. С. 352–264; Эткинд Е. Г. Двадцать лет спустя // Время и мы. 1979. № 45. С. 5–32; Он же. Советские табу // Синтаксис. 1981. № 9. С. 3–20; Свирский Г. Ц. Восемь минут свободы // Грани. 1985. № 136. С. 295–305; Косинский И. Трава пробивает асфальт // Континент. 1986. № 48. С. 372–383.