сохранении нейтралитета Швеции; и он хотел бы знать, придерживается ли все еще германское правительство той точки зрения, что сохранение нейтралитета в интересах Советского Союза и Германии. Кроме того, стоит вопрос о праве выхода из Балтийского моря (Большой и Малый Бельт, Зунд, Каттегат, Скагеррак). Советское правительство надеется, что этот вопрос подлежит такому же обсуждению, которому сейчас подвергается вопрос о Дунайских комиссиях. В отношении финского вопроса уже была наведена ясность во время его предыдущих бесед с фюрером. Он был бы благодарен имперскому министру иностранных дел, если бы тот прокомментировал вышеперечисленные вопросы, так как это способствовало бы наведению ясности во всех вопросах, ранее поднятых господином фон Риббентропом.
Отвечая на это, имперский министр иностранных дел заявил, что у него нет никаких комментариев относительно болгарского вопроса, кроме тех, которые господину Молотову уже были сделаны фюрером. Прежде всего нужно определить, желает ли Болгария каких-либо гарантий со стороны Советского Союза. Кроме того, германское правительство не может занять определенной позиции по этому вопросу без предварительных консультаций с Италией. Что касается остальных вопросов, то он считает, что они уже «проверены» господином Молотовым. В сохранении нейтралитета Швеции Германия заинтересована так же, как и Советский Союз. Что касается права выхода из Балтийского моря, то Балтийское море является внутренним морем и Германия заинтересована в сохранении там права свободного передвижения морского флота. За пределами Балтийского моря, однако, идет война. И еще не пришло время обсуждать новый порядок вещей в Польше. Балканский вопрос уже пространно обсуждался в беседах.
В Балканах мы заинтересованы исключительно с экономической точки зрения, и мы не хотим, чтобы Англия причиняла нам там беспокойство. Предоставление германских гарантий Румынии, очевидно, неправильно истолковано Москвой. Поэтому он хочет еще раз повторить, что в тот момент столкновение между Венгрией и Румынией могло быть предотвращено только с помощью решительных действий. Если бы он, имперский министр иностранных дел, не вмешался бы тогда, Венгрия выступила бы против Румынии. С другой стороны, нельзя было бы вынудить Румынию уступить такую большую территорию, если бы румынское правительство не получило бы гарантий территориальной целостности своей страны. При принятии всех этих решений германское правительство руководствовалось исключительно стремлением сохранить мир на Балканах, а также предотвратить усиление там позиций Англии и возникновение помех в снабжении Германии. Таким образом, наши действия на Балканах объясняются исключительно обстоятельствами войны с Англией. Как только Англия признает свое поражение и запросит мира, германские интересы на Балканах будут ограничены исключительно экономической сферой и германские войска будут выведены из Румынии. У Германии, как повторно заявил фюрер, нет территориальных интересов на Балканах. Он только может повторить снова и снова, что основной вопрос заключается в том, готов ли Советский Союз и в состоянии ли он сотрудничать с нами в деле ликвидации Британской империи. По всем другим вопросам мы легко достигли бы договоренности, если бы мы преуспели в расширении наших отношений и в разграничении сфер интересов. О том, где находятся эти сферы интересов, говорилось неоднократно. Как ясно заявил фюрер, интересы Советского Союза и Германии требуют, чтобы партнеры стояли не друг против друга, а спина к спине с тем, чтобы поддержать друг друга в своих устремлениях. Он был бы очень рад, если бы господин Молотов прокомментировал поднятую перед ним проблему. В сравнении с этими большими и главными вопросами все остальные являются абсолютно незначительными и будут автоматически урегулированы сразу же после того, как будет достигнута общая договоренность. В заключение он хотел бы напомнить господину Молотову, что последний должен ответить ему на вопрос, привлекает ли Советский Союз в принципе идея получения выхода к Индийскому океану.
В своем ответе Молотов указал, что немцы считают войну с Англией уже выигранной. Если поэтому, как было сказано по другому поводу, Германия ведет войну против Англии не на жизнь, а на смерть, ему не остается ничего иного, как предположить, что Германия ведет борьбу «на жизнь», а Англия – «на смерть». Он вполне одобряет идею о сотрудничестве, с той оговоркой, что стороны должны прийти к полному взаимопониманию. Эта мысль уже была выражена в письме Сталина. Разграничение сфер влияния также должно быть продумано. По данному вопросу, однако, он, Молотов, не может в настоящее время занять определенную позицию, так как не знает, каково мнение Сталина и других его друзей в Москве. Однако он должен заявить, что все эти великие вопросы завтрашнего дня не могут быть отделены от вопросов сегодняшнего дня и от проблемы выполнения существующих соглашений. Прежде чем приступить к решению новых задач, нужно закончить то, что уже было начато. Беседы, которые он, Молотов, имел в Берлине, без сомнения, были очень полезны. И он считал бы уместным, чтобы поднятые вопросы в дальнейшем обсуждались через дипломатические каналы послами обеих сторон.
На этом господин Молотов сердечно простился с имперским министром иностранных дел, подчеркнув, что не сожалеет о воздушной тревоге, так как он обязан ей исчерпывающим разговором с имперским министром иностранных дел.
ЦИРКУЛЯРНАЯ ТЕЛЕГРАММА СТАТС-СЕКРЕТАРЯ ВЕЙЦЗЕКЕРА[46]
Берлин. 15 ноября 1940 г.
Всем дипломатическим миссиям и службам в Париже и Брюсселе.
Беседы между германским и советским правительствами по случаю присутствия в Берлине Молотова велись на базе договоров, заключенных в прошлом году, и завершились окончательным согласием обеих стран твердо и решительно продолжать в будущем политику, начало которой положили эти договоры. Кроме того, беседы послужили целям координации политики Советского Союза и стран Тройственного пакта. Как уже отмечалось в заключительном коммюнике о визите Молотова, обмен мнениями происходил в атмосфере взаимной доверительности и имел своим результатом согласование мнений обеих сторон по всем важнейшим вопросам, интересующим Германию и Советский Союз. Это ясно доказывает, что все предположения относительно мнимого германо-русского конфликта являются плодами фантазии и что все спекуляции врагов об ухудшении доверительных и дружеских германо-русских отношений основаны на самообмане.
Это особенно подчеркивается дружеским визитом Молотова в Берлин. (Эта фраза добавлена почерком Риббентропа).
Аналогичный текст рассылается всем миссиям.
Пожалуйста, уведомите о получении.
Вейцзекер.
ПОСОЛ ШУЛЕНБУРГ – РИББЕНТРОПУ[47]
Москва. 26 ноября 1940 г.
Срочно! Совершенно секретно!
Имперскому министру иностранных дел лично!
Молотов пригласил меня посетить его сегодня вечером и в присутствии Деканозова заявил следующее:
Советское правительство изучило содержание заявления имперского министра иностранных дел, сделанное им во время заключительной беседы 13 ноября, и заняло следующую позицию:
Советское правительство готово принять проект пакта четырех держав о политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи, схематично изложенный имперским министром иностранных дел во время беседы 13 ноября 1940 г., на следующих условиях:
Предусматривается, что германские