За что, Господи?..
Дышать нельзя, потому что воздух уже не воздух, вокруг студеная речная вода. Дышать водой нельзя… Но она все равно вдохнула, впустила в легкие смертельный холод, забарахталась, забилась. Где-то на самом краю почти угасшего сознания мелькнула мысль-мираж – ее больше никто не держит, и удавка на шее больше не свивается в тугие кольца, а висит линялой змеиной кожей…
Мираж, но как же хочется жить!
Настя рванула вверх. Оказалось, для того чтобы вдохнуть спасительный, упоительно сладкий воздух, ей достаточно лишь поднять голову. Оказалось, что она едва не утонула на самом мелководье…
Первые судорожные вдохи дались тяжело, из горла вырывался кашель и речная вода, так много воды… Тело била крупная дрожь, зубы выстукивали дробь, но все это: и кашель, и холод, и дрожь – помогали Насте чувствовать себя живой. Жаль только, что сил они не прибавляли. Ей еще нужно как-то вернуться обратно на стоянку, а вокруг туман и лес, и где-то притаился тот человек, который хотел ее сначала задушить, а потом утопить…
…На плечи легли тяжелые ладони, и Настя закричала. Кошмар не кончился, он вернулся, чтобы убить ее теперь уже наверняка. Нет, она так просто не сдастся, не позволит утопить себя как слепого котенка. Она будет сопротивляться до последнего…
И она сопротивлялась: вырывалась из цепких лап убийцы, брыкалась, царапалась и кричала. Конец сопротивлению положила весьма ощутимая оплеуха и смутно знакомый голос:
– Да угомонись ты, ненормальная!
Окружающий мир неожиданно обрел четкие контуры, даже туман, повинуясь этому злому голосу, кажется, стал реже.
– Что, черт побери, с тобой происходит?! – Егор встряхнул ее за плечи так сильно, что она едва не прикусила язык.
– Ни… ничего. – От холода и пережитого ужаса говорить внятно не получалось.
– Значит, ничего?! Просто решила искупаться? В одежде?
Только сейчас Настя сообразила, что оба они стоят по колено в воде, и одежда на ней насквозь мокрая. И волосы мокрые, и лицо, а на шее висит какая-то веревка…
Она зажмурилась, прогоняя совершенно иррациональное, но очень сильное ощущение, что веревка сейчас оживет и холодной змеей обовьет шею.
– Что это? – Егор потянул за край веревки, и Настя не удержалась – взвизгнула.
– Тихо! – На сей раз он не стал ее бить, просто крепко-крепко прижал к себе. Так крепко, что Настя чувствовала тепло, исходящее от его тела. Собственное тепло она давно растеряла, отдала ледяной воде. – Все, выходим. Хватит купаться.
Она не заметила, как оказалась на берегу: то ли сама вышла, то ли Егор вынес.
– Что случилось? – он не желал оставлять ее в покое, тормошил, задавал вопросы.
– На меня кто-то напал. – Холод пробирал до костей, и говорить совсем не хотелось.
– Кто? – по голосу чувствовалось – Егор ей не поверил. – Зверь? Кто на тебя напал, Лисичка?
Зверь? Наверное, зверь, только на двух ногах. Напал сзади и пытался задушить ручкой от ее же собственной сумки. Сумка… нет больше сумки, а веревка, которую Егор зачем-то намотал на кулак – это та самая ручка. Ой, мамочки…
– …И кто это тут так орал? Кого режут? – Прибрежные кусты раздвинулись, выпуская на берег Антона.
– Никто не орал, – буркнул Егор. – Ты лучше вместо того, чтобы вопросы глупые задавать, дай-ка сюда свою рубашку.
– А на кой тебе моя рубашка? – Антон подошел поближе, подозрительно уставился на клацающую зубами Настю. – Что это с тобой такое?
– Напал на нее кто-то, – не слишком уверенно объяснил Егор. – Ладно, Померанец, хватит трепаться, давай сюда рубашку. Видишь, она мокрая вся.
– Мокрая. – Похоже, расставаться с рубашкой Антону не хотелось. Настя его понимала – комары, да и не жарко. Но джентльмен взял-таки верх над обывателем: после секундного колебания он снял рубашку, протянул ее Насте.
– Переодевайся, пока окончательно не околела! – прикрикнул на нее Егор.
Она держала рубашку на вытянутых руках, чтобы ненароком не замочить, и в нерешительности переводила взгляд с одного парня на другого.
– Ну, что еще не так? – спросил Егор раздраженно.
– Думаю, дама ждет, когда мы отвернемся, – предположил более догадливый Антон и заговорщицки подмигнул Насте.
Та попыталась улыбнуться в ответ, но у нее ничего не получилось: мышцы лица словно судорогой свело. Наверное, от холода…
– О, господи! Апофеоз чистоты и непорочности! – простонал Егор, но все-таки отвернулся.
Вслед за ним спиной к Насте повернулся и Антон. Она торопливо стащила с себя мокрую футболку, бросила на траву у берега.
– И джинсы тоже снимай, – инструктировал Ялаев.
– Зачем? – она тут же насторожилась.
– Затем, что они тоже мокрые, и рубашка сразу намокнет, а так будет что-то вроде халата. Понимаешь?
Настя понимала: рубашка длинная, почти до колен, но демонстрировать голые ноги незнакомым мужчинам…
– Барышня, одевайтесь побыстрее, а то меня сейчас комары заживо сгрызут, – взмолился Антон, и это решило исход дела.
Настя торопливо переоделась в рубашку, мокрое белье и одежду свернула в рулон, сбросила сапоги, в любом случае без них не будет холоднее. Едва она успела вылить из сапог воду, как к реке вышел Макар. В отличие от остальных, он был вооружен и выглядел так, словно готовился к неприятностям.
– Что тут у вас происходит? – спросил он, окинув Настю хмурым взглядом.
– Ничего особенного, – не спрашивая разрешения, Егор обернулся, сказал не то в шутку, не то всерьез: – В халатике тебе, Наталья, красивее.
Наверное, в другое время Настя обязательно бы покраснела, но сейчас ей было не до того, поэтому в ответ на беспардонное замечание она лишь молча одернула рубашку.
– Кто кричал? – продолжал допытываться Макар.
– Она, – Егор невежливо ткнул в Настю пальцем. – Не мы же с Антохой!
– А чего она голая?
– Кто голая?! Она не голая, она мокрая… Стоп, – Егор осекся: – Ты что это, Макар, думаешь, что мы ее с Померанцем того, домогались?!
Все-таки Настя покраснела, несмотря на холод и пережитые мучения.
– Так, ладно, – егерь задумчиво посмотрел на ее босые ноги. – Пошли в лагерь, там разберемся, кто кого домогался. И пусть котелок кто-нибудь заберет.
* * *
Вот не зря говорят, что баба на корабле не к добру! Баба на охоте, похоже, тоже к неприятностям. Теперь Егор в этом почти не сомневался. И даже созерцание голых Наташкиных коленок было недостаточной компенсацией за пережитое волнение и промокшую одежду.
А начиналось все так хорошо, почти по-семейному. Когда Наташка поскакала к реке мыть посуду, у всех сразу нашлись какие-то неотложные дела. Макар решил проверить, как там медвежья шкура. Померанец скрылся в кустах по нужде, и только Егору было нечем заняться. Минут пять он просто сидел у костра и медитировал, а потом медитировать надоело и в голову от нечего делать полезли всякие благородные мысли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});