Обращаясь к участнику: Мы может показать это на твоем примере.
Обращаясь к группе: Он имеет дело с опекунами и смотрит на них.
Обращаясь к участнику: А на что смотрю я?
Участник: На мальчика и на его мать.
Хеллингер: Я смотрю на всю систему. Когда смотришь на всю систему, видишь, кто в первую очередь нуждается в помощи. Тот и получит мою любовь в первую очередь. А это всегда тот, кого проклинают. Понимаешь?
Оба смеются.
Хеллингер: Если ты примешь в свое сердце мать и посмотришь на все с этой стороны, ты просветлеешь. Это было видно сейчас по тебе самому.
Участник: Да, все действительно стало совершенно по-другому. Я сделался адвокатом мальчика и не видел его мать. Это правда.
Хеллингер (обращаясь к группе): Если смотреть и наблюдать системно, то наступает определенное просветление, потому что видишь, где скорее всего можно найти решение.
Обращаясь к участнику: Так? Давай будем работать в этом направлении?
Участник: Согласен.
Хеллингер: Тогда мы поставим мать и посмотрим, что будет.
Хеллингер выбирает заместительницу для матери и ставит ее. Мать смотрит на пол.
Хеллингер (обращаясь к участнику): Сразу видно, что она в плену и в плену у кого-то, кто умер. Положи этого умершего в расстановку, но сначала почувствуй, кто это — мужчина или женщина.
Участник выбирает женщину и просит ее лечь перед матерью на пол, на спину.
Хеллингер (обращаясь к участнику): Я бы сделал то же самое.
Показывает на мать: Видишь, как она дрожит? Теперь ты тоже начинаешь ей сочувствовать.
Через некоторое время мать опускается перед умершей на колени.
Хеллингер (обращаясь к участнику): Теперь видно, что не хватает кого-то еще. Ты это видишь?
Участник качает головой.
Хеллингер: Дальше ничего не происходит, это значит, что кого-то не хватает. Как ты думаешь, кого я поставлю еще? Почувствуй, кого не хватает?
Участник: Ее отца?
Хеллингер: Я поставлю мальчика. Чувствуешь разницу в силе?
Участник: Нет.
Хеллингер: Ничего, мы же учимся. Если добавить мальчика, мать станет чувствовать себя по-другому.
Хеллингер выбирает заместителя для мальчика и ставит его в расстановку. Мать начинает беспокоиться.
Хеллингер (обращаясь к участнику): Встань рядом с матерью.
Обращаясь к заместителю мальчика: Что изменилось для тебя?
Заместитель мальчика: Контакт значительно усилился после того, как он встал сюда.
Хеллингер (обращаясь к участнику): Теперь мальчик на своем месте.
Участник кивает. Через некоторое время мальчик подходит к своей матери. Та встает. Они становятся напротив и смотрят друг на друга. Когда мальчик подходит к матери, участник немного отходит и становится на другую сторону.
Хеллингер (обращаясь к группе): Смотрите, как здорово он это сделал.
Мальчик подходит ближе к матери. Та обнимает его. Они нежно обнимаются. Через некоторое время мальчик высвобождается из объятий и смотрит на мать, улыбаясь.
Хеллингер: Я думаю, мы можем прервать.
Обращаясь к участнику: Поразительно, какое действие оказывает принятие в сердце исключенного персонажа.
Участник: Я социальный педагог. Я часто спрашиваю себя, а что могут и чего не могут вынести дети? Они могут вынести правду в соответствующей форме, способны увидеть то, что произошло на самом деле.
Хеллингер: Совершенно верно. Тогда мальчик свободен от тебя, а ты свободен от него. Это радостно. Хорошо, это все. Это была прекрасная работа.
Обращаясь к группе: Следование порядкам помощи предполагает, что помогать нужно системно. Это значит, что любовь, которую мы вкладываем в нашу работу, принадлежит всей системе. Мы должны представить себе всю систему и почувствовать, где наша любовь наиболее необходима и действенна. Для этого нужно отвести свое внимание от клиента. Это очень непростой шаг — не позволить себе остаться в плену у самого клиента. Уходя от клиента к более широкому, мы внутренне освобождаемся. И клиент освобождается от нас, что позволяет ему пойти к исключенному.
Однажды я написал один афоризм: «Самые ценные сокровища охраняет самый свирепый дракон». Чтобы добраться до этих сокровищ, нужно приблизиться к дракону и поцеловать его.
Основная позиция
Я бы хотел сказать несколько слов об основной позиции. Когда работаешь с клиентом, сразу начинаешь думать: «А что это может быть?» Но как только мы начинаем думать, мы вступаем в определенное поле.
Но я могу поступить иначе, как я это часто делаю и как я вам это здесь демонстрировал. Я сажусь рядом с клиентом и ничего не спрашиваю. Я жду. При этом я не думаю, я собираюсь. Таким образом я перехожу в другое поле, я погружаюсь в другое поле. Так я начинаю чувствовать свою связь с клиентом. Тогда ему тоже приходится собраться, потому что он сидит около меня и ничего не может делать. Внезапно с него «слетает» то, что он себе представлял, и он переходит на другой уровень.
Это уровень более широкой души — Большой души, как я это называю. Это только некое условное обозначение, т. к. мы точно не знаем, что это. На этом уровне существует связь. На этом уровне я чувствую клиента, его родителей, его судьбу. И я уважаю это. Потом я чувствую, приходит ли клиент в резонанс со мной и могу ли я прийти в резонанс с ним. Когда я прихожу с ним в резонанс, я понимаю, что нужно делать.
Иногда я просто прошу его закрыть глаза, и, когда я, будучи собран, нахожусь рядом с ним, в нем начинается некий процесс, потому что начинается движение души. Иногда оно начинается само собой и в какой-то момент чувствуешь, что оно завершено. Тогда я спрашиваю: «Хорошо?» — он говорит: «Да», и уходит. Я не знаю, что это было, и мне не нужно это знать. Просто чувствуешь, что что-то пришло в движение, и этого достаточно.
Когда я работаю по-другому, я все равно остаюсь в той же позиции. Я могу задавать вопросы, это не играет роли. Таким же образом я могу сделать и семейную расстановку. Самое важное в этой позиции то, то она лишена чувства. Она собранна, обращена к клиенту, но лишена чувства, или точнее, лишена эмоций. Исходя из этого, она лишена чувства, лишена любви, сочувствия и, конечно, страха.
Самый большой страх, который испытывают помощники, это страх «что обо мне скажут люди». Это самый большой страх. Как только помощник ощутил такой страх, он становится ребенком. А другие (кто в принципе далек от всего этого, не может ничего говорить, потому что не несет никакой ответственности) становятся в позицию родителей. Так мы отказываемся от своей собственной силы.
Это сдержанное обращение к клиенту как раз и есть то, что я раньше описывал как метауровень, как уровень более высокого порядка. Это чувство без эмоций, это сила действия в чистом виде. В такой позиции можно противостоять чувствам другого. Ведь клиенты часто приходят к нам с излияниями своих чувств. Тогда я остаюсь собранным, и чувства клиента просто отскакивают от меня. Это дается легче, когда ты не один, а находишься в связи с родителями клиента и его судьбой.
Такой основной позиции нельзя научить или научиться, в ее достижении нужно упражняться. Когда снова и снова переживаешь то, что при этом происходит (здесь мы с вами переживали это вместе), когда заместители неоднократно предаются движениям души, тогда понимаешь, о чем идет речь. Так мы растем, причем совершенно особым наполняющим нас образом.
Когда умершие не отпускают
Участница: Речь идет о девочке. Ей 11 лет и у нее заболевание почек. В семье еще двое младших детей. Мать умерла от опухоли мозга.
Хеллингер: А кто к тебе обратился?
Участница: Отец.
Хеллингер: Если вчувствоваться в ситуацию, о ком идет речь? Кому плохо?
Участница: Девочке.
Хеллингер: Отцу.
Участница: Да, это так.
Хеллингер: Итак, расставим мать и отца.
Хеллингер ставит заместителей матери и отца друг напротив друга. Мать смотрит на пол и сжимает кулаки.
Хеллингер (обращаясь к группе): Посмотрите на ее кулаки.
Через некоторое время, обращаясь к участнице: Опухоль мозга была для нее благом.
Через некоторое время мать разжимает кулаки и смотрит вверх.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Чтобы мы могли продвинуться дальше, ей нужно лечь на пол. Так станет однозначно понятно, что она умерла, и мы сможем посмотреть, что происходит. А пока она стоит, мы видим ситуацию до ее смерти.