Читать интересную книгу Дело о мрачной девушке - Эрл Гарднер

– Успокойтесь, – вновь обратился к ней Мейсон. – Вам еще очень много предстоит пережить, мисс Челейн, и я хочу предупредить вас, что вам следует научиться сдерживаться. Если вы станете срываться и показывать характер, то газетчики представят вас читателям как тигрицу, а это совсем не пойдет вам на пользу. Я хочу, чтобы дело как можно скорее передали в суд. Вам надо сотрудничать с этими людьми, а не то вас ждут неприятные сюрпризы.

Она посмотрела на адвоката, вздохнула и приняла предложенную позу.

– Подбородок немного опустить, голову налево. Глаза прикрыть, но не полностью, – давал указания фотограф. – Плечо отвести от камеры. Вот то, что надо. Не двигайтесь.

Он щелкнул фотоаппаратом, и облако белого дыма еще раз поднялось к потолку.

– По-моему, все прекрасно получилось, – сказал фотограф.

Мейсон направился к телефону.

– Делла, еще раз свяжись с Клодом Драммом, – попросил он.

Когда Драмм ответил, Мейсон сказал:

– Мне очень жаль, мистер Драмм, но мисс Челейн в плохом состоянии. У нее был нервный срыв, и врач отправил ее в клинику. Она ушла оттуда, чтобы сдаться полиции, когда узнала, что ее разыскивают. Она сейчас у меня в кабинете и очень нервничает. Не могли бы вы забрать ее отсюда?

– Мне показалось, что вы сказали, что она ушла от вас, когда вы звонили в первый раз, – с раздражением в голосе заметил Драмм.

– Нет, вы меня неправильно поняли. Я сказал, что она направляется к вам. Я также говорил, что не знаю, собирается она где-либо останавливаться по пути. Она очень нервничала и хотела, чтобы я поехал вместе с ней.

– Хорошо, полиция будет у вас, – зарычал Драмм и повесил трубку.

Мейсон улыбнулся Неверсу:

– Если бы я сказал им, что мисс Челейн направляется сюда, чтобы сдаться властям, они бы здесь выставили своих людей, и она бы до меня никогда не добралась.

– Каждый ведет свою игру, – философски заметил Неверс. – Слушай, я бы не отказался еще от глоточка твоего напитка.

– И я тоже, – вставила Фрэн Челейн.

Мейсон покачал головой:

– Нам с вами скоро в бой, мисс Челейн, и я не хочу, чтобы от вас попахивало спиртным. Не забывайте, что каждый ваш жест попытаются сфотографировать, а каждое слово донести до общественности. Помните, что ни при каких обстоятельствах вы не должны говорить о деле или выходить из себя. Это две вещи, о которых ни в коем случае нельзя забывать. Рассуждайте о чем угодно, дайте репортерам любой материал. Расскажите им о вашем тайном романе с Робом Глиасоном, закончившемся свадьбой, как вы восхищались Робом, какой он прекрасный человек. Вспомните свое детство, что ваши родители умерли, а дядя стал одновременно и отцом, и матерью. Вы – бедная маленькая девочка, без мамы, без папы, но купающаяся в деньгах. Пусть пишут слезливые отчеты. Вы должны им дать для этого материал. Но стоит им начать задавать вопросы о деле или о том, что произошло в тот вечер, немедленно замолкайте. Извиняйтесь, признавайте, что вы сами бы с удовольствием порассуждали на эту тему, вы не видите причин, почему бы и нет, но ваш адвокат категорически приказал вам ничего не говорить об этом. Он все сам скажет. Это глупо, вы не понимаете, почему так решил адвокат, вам нечего скрывать, вы с радостью рассказали бы все, как помните, но вы дали обещание адвокату, а вы всегда держите слово. Они пойдут на всевозможные уловки – возможно, сообщат, что Роб Глиасон полностью во всем сознался: сказал полиции, что считает, что именно вы совершили убийство и сделали несколько заявлений ему, из которых можно заключить, что вы виновны. Или они могут сказать вам, что он пришел к заключению, что вы виновны, и сам признался во всем, чтобы спасти вас. Они все испробуют. Просто смотрите на них с ничего не выражающим лицом и молчите. И, ради бога, не выходите из себя. Возможно, они предпримут что-то, что вызовет у вас желание убить всех, но если вы, как обычно, покажете свой характер, то об этом будет написано на первых полосах всех газет. Они покажут, что вы неуправляемы, и охарактеризуют вас как тигрицу.

– Я поняла, – сказала она.

За окном прозвучала полицейская сирена.

Фрэнсис Челейн вздрогнула.

– Так, Билл, – обратился Неверс к фотографу, – снова заряжай свою камеру, потому что эти ребята явно захотят, чтобы ты их сфотографировал в деле: арестовывают подозреваемую. Возможно, появится лично Карл Сивард из Отдела по раскрытию убийств. Он большой любитель выставлять свое пузо перед камерой, положив руку на плечо арестованного. Мечтает увидеть свое изображение на первой странице с подписью: «Карл Сивард, бесстрашный следователь из Отдела по раскрытию убийств, берет подозреваемую под стражу и заканчивает разбирательство по делу, которое поставило на ноги все управление полиции».

Затем Неверс, улыбаясь, встал в позу перед фотоаппаратом:

– Может, и мне сфотографироваться? Волосы у меня хорошо лежат? Потом сделаем подпись: «Репортер „Стар“, который помог полиции найти подозреваемую».

Фрэнсис Челейн посмотрела на него оценивающим взглядом.

– Ножку покажите, – сказала она.

Глава 17

Пол Дрейк сидел на краешке письменного стола Мейсона и вытряхивал табак из тряпочного мешочка в коричневатую бумагу, которую держал в пожелтевших от никотина пальцах.

– Итак, моя сотрудница вышла на контакт с миссис Мейфилд, но пока мы ничего не выяснили. Какое-то время миссис Мейфилд держали в полиции как важную свидетельницу.

– А слежку в открытую ты уже провел? – поинтересовался адвокат.

– Пока нет. Готовимся. С твоей миссис Мейфилд работает женщина, представившаяся ей бывшей гувернанткой, которая долго находилась за границей, а теперь осталась без работы. Мы проверили прошлое миссис Мейфилд, попытались выйти на ее знакомых, с одной подругой молодости удалось поговорить. Мы выяснили имена кое-каких приятельниц, чем она занималась и все в таком роде.

– А как идут дела у твоей оперативницы?

– Неплохо. Миссис Мейфилд уже делится с ней своими проблемами, ругает мужа, ну и так далее.

– Но об убийстве она пока ничего не говорила? – спросил Мейсон.

– Даже не пискнула. Она, конечно, упоминала, что ее вызывали к окружному прокурору и какое-то время держали под охраной как важную свидетельницу, пока не получили от нее письменного заявления. Но в детали она не вдается. Просто пересказывает то, что уже напечатали в газетах.

– А что с Доном Грейвсом? – поинтересовался адвокат. – С ним как идут дела?

Дрейк последний раз затянулся сигаретой:

– Вот здесь все отлично. С ним познакомилась молодая, симпатичная оперативница, и Грейвс, похоже, на нее клюнул. Рассказывает все, что знает.

– О деле?

– Обо всем. Просто выворачивается наизнанку.

– Сотрудница, должно быть, у тебя неплохая.

– Да, Перри, – с энтузиазмом кивнул Дрейк. – Есть на что посмотреть. Она знает, как подойти к мужчине. У нее огромные доверчивые глаза, и она прекрасно умеет слушать. Ты просто горишь желанием поделиться с ней своими проблемами. Ты представить себе не можешь, но когда я приглашаю ее поужинать, то вдруг сам начинаю жаловаться ей на свою жизнь: на первую девчонку, которая меня бросила, и поэтому я так и не женился, и все тому подобное. Ты видел в стельку пьяных мужиков, которые готовы на плече у абсолютно незнакомого человека выплакивать свои беды? Именно так и работает эта девушка. Почему-то хочется выдать ей всю подноготную.

– Прекрасно. Что ей удалось узнать?

– Пока только то, что тебе не очень захочется услышать, – ответил детектив. – Это совсем не поможет твоей клиентке.

– Тем не менее выкладывай и, пожалуйста, ничего не приукрашивай. Мне нужны только факты.

– Дело в том, – начал отчет Дрейк, – что на твоей клиентке в ночь убийства был розовый пеньюар. Эдвард Нортон послал Дона Грейвса в машине судьи Пурлея в дом Артура Кринстона за документами. Грейвс почему-то решил посмотреть назад, когда машина делала очередной поворот. С той точки можно было увидеть, что делается в кабинете Эдварда Нортона. Грейвс заметил, как кто-то стоит за спиной Нортона, сидевшего за письменным столом. Более того, он утверждает, что видел, как мужчина опустил трость на голову Эдварда Нортона и тот рухнул на стол. Грейвс также говорит, что заметил руку, плечо и голову женщины. Он практически уверен в том, кто были эти мужчина и женщина. На женщине был розовый пеньюар.

– Он это заявил окружному прокурору? – спросил Мейсон.

– Да. Подписал заявление и дал клятву, что сказанное им – чистая правда.

– Это отличается от того, что он говорил полиции в ночь убийства, – заметил Мейсон. – Когда они только прибыли на место, Грейвс утверждал, что видел, как мужчина наносил удар, но ничего не упоминал ни про какую женщину.

– Тебе это не поможет, – ответил Дрейк. – Ты это не докажешь.

– Но они стенографировали то, что он говорил, – сказал Мейсон.

Дрейк расхохотался в ответ:

– Ты что, не знаешь, как работает полиция? Те бумаги куда-то потерялись. Я попросил одного своего приятеля – газетного репортера – встретиться со стенографисткой, которая тогда работала с полицейскими. Выяснилось, что никто не знает, куда делся ее блокнот. Просто исчез.