стук в дверь.
Я пошла открывать и обнаружила своего босса, одетого в ярко-зелёную бархатную двойку.
— Счастливого Рождества! Ты подогнала пиджак по новым меркам Динамита?
— Да, конечно.
— Если бы все были такими, как ты, у меня бы уже была полная коллекция.
— Пошли, бери всё.
Я взяла костюм и последовала за ним в лифт, где нас ждала полная одежды вешалка на колёсиках.
— Я оставлю тебя у Динамита, а сам пойду к Аполло, Ламару и Кендрику. Если размер подойдёт, оставь всё ему, чтобы он смог надеть костюм завтра перед выходом на стадион.
— Так ты не пойдёшь со мной?
— Нет, это ты сможешь сделать сама, а Харди согласился впустить тебя в свой дом.
— Он согласился?
О' внимательно посмотрел на меня.
— А разве не должен был по какой-то причине?
— Нет, нет, просто ты говорил, что игроки очень ревностно относятся к своей личной жизни, особенно он.
— Парадоксально, тебе не кажется? Мы всё время видим их голыми, но они строят из себя недотрог, когда нам приходится входить к ним в дом, — сказал О'.
— Очевидно.
— В любом случае, Динамит — хороший парень, он никогда ни с кем не скандалит, а приватность, как мне кажется, создана для защиты его семьи. Это скромные люди, и они не хотят никаких проблем. — Лифт остановился на нужном этаже, и мы вытащили вешалку. — Твоя семья не приехала проведать на праздник? — спросил он.
— У меня нет семьи.
— Мне жаль, Поллианна. Наверное, Рождество для тебя — дерьмовое время. В любом случае у меня тоже нет семьи, но много друзей ждут меня на обед. Ты можешь пойти со мной, если хочешь.
— Мне не очень хочется веселиться.
— Понимаю. Ну, если передумаешь, просто дай знать.
Мы остановились перед дверью Харди, нам открыла женщина.
— Привет, Марго.
— Привет, О’! — звонко ответила она. Женщина, несомненно, была матерью Харди: у неё были такие же зелёные глаза и улыбка, как у него.
— Оставляю вам Поллианну, за чадом присмотрит она.
— Привет, Поллианна, заходи и не обращай внимания на царящий в доме хаос. Сейчас позову Харди.
Я сильнее вцепилась в чехол с одеждой и последовала за ней по коридору.
Меня тут же окутал аромат жареного мяса, затем корицы и яблочной выпечки, а на заднем плане раздавался весёлый гомон.
— Простите, что помешала.
— Вовсе нет, мы ещё находимся на подготовительном этапе.
Мы оказались в гостиной, похожей на гостиную Аполло, с той лишь разницей, что она была полна людей, а из-за высоких потолков виднелась лестница, ведущая, должно быть, на второй этаж.
Невозможно было не оглядеться в поисках Харди, и главное, фиксируя каждую деталь: плакаты с фильмами Тарантино в рамках, большие ковры, сервированный стол, ёлка высотой не менее трёх метров, украшенная в традиционном стиле, и вся уютная атмосфера настоящего дома.
— Малыш, пришла стилист! — крикнула Марго, перекрывая болтовню тех, кто был занят игрой в какую-то видеоигру перед большим экраном. — Рождество в семье всегда приносит много неразберихи, не обращай на нас внимания!
Харди вышел с верхнего этажа и спустился вниз. На нём был серый спортивный костюм, который на таком мужчине, как он, выглядел как нельзя более сексуальным.
«Не смотри на него, не смотри на него, не смотри на него, Пруденс, не обращай внимания на все эти движения», — уговаривала себя.
— Я думал придёт и O’, — воскликнул он.
Будь здесь дыра, я бы зарылась в неё. Было очевидно: Харди не хотел, чтобы я была рядом, и особенно не хотел, чтобы у него дома я находилась одна.
— О’… О' сейчас у Джесса и послал меня. Но без проблем, ты можешь позвонить ему и попросить прийти вместо меня, — ответила я.
Харди раздосадовано посмотрел на меня.
— Нет, не бери в голову, давай поторопимся, пойдём в спортзал. — Я последовала за ним по второму коридору слева от нас и вошла в первую комнату. Здесь было множество тренажёров и пара беговых дорожек. И снова стеклянные стены открывали захватывающий вид на Балтимор. Практически каждый игрок команды видел город у своих ног.
— Что мне примерить? — поспешно спросил он.
— Я принесла пиджак, рубашку и брюки, те, что ты наденешь завтра на стадион. Я подогнала всё по твоим новым меркам.
— Значит, я должен раздеться? — спросил он.
— Да.
Он снял обувь, спортивные брюки и толстовку. Харди остался в одних трусах, и я, как всегда, затаила дыхание.
— Прошу прощения… — перебила нас женщина, что отрыла нам с O’ дверь.
— Харди, я не могу найти блендер.
— На полке рядом с холодильником, и, пожалуйста, я вам тысячу раз говорил: не перебарщивайте с едой. У меня тренировка через четыре часа, и я хочу бегать, а не кувыркаться.
— Хорошо, но это тебе надо бегать, а не нам! — ответила она, снова закрывая дверь.
— Мне жаль, что помешала вашему Рождеству, — я почувствовала себя обязанной сказать. Я осознала, что это один из немногих моментов, когда Харди свободен от работы, а я оказалась рядом, чтобы заставить делать что-то, не связанное с его личной жизнью.
— Это не имеет значения. Ты ведь тоже работаешь, верно?
Я улыбнулась, хотя у меня не хватало смелости посмотреть на него.
— Давай начнём с рубашки.
Харди надел её, а я призвала на помощь свой профессионализм и убедилась, что швы находятся в правильном месте. Я двигала его, как будто Харди был манекеном, чтобы убедиться, что ткань не слишком сильно сдавливает на руках и спине.
— Как тебе? — спросила я.
— Лучше, чем предыдущая рубашка.
— К счастью. Если ткань порвётся, О' может меня убить.
Я протянула ему брюки, подождала, пока Харди наденет их, затем опустилась на колени, чтобы проверить правильность длины, и не слишком ли штанины обтягивают ноги и бёдра.
— А эти? — спросила я, глядя вверх.
Харди прочистил горло.
— Я бы… я бы сказал, что с ними всё в порядке.
— Ты уверен, они не слишком тесные на бёдрах?
Его взгляд был интенсивным, когда он смотрел на меня.
«Спроси меня, Харди, спроси, почему тогда в отеле я оставила тебя.
Неужели ты сам не понимаешь?»
— Простите меня ещё раз! — Его мать вернулась, прервав момент.
— Малыш, я не могу найти адаптер.
— Мама!
— Харди, твоя бабушка обязательно должна приготовить соус, а без блендера она не сможет.
— Пруденс, ты меня извинишь?
— Конечно, иди, я не тороплюсь.
Харди вышел, а я осталась стоять, прислушиваясь к доносящимся из гостиной звукам — смеху и прочему; он, в отличие от меня, не лгал. У него была шумная и весёлая семья, у него была мама,