Лара не помнила, в какой момент она впервые заметила в зеркале заднего вида идущий сзади ярко-красный «феррари», который быстро настигал ее «порш». У нее не оставалось никаких сомнений относительно того, кто сидит за рулем этой спортивной машины, и она тотчас же нажала на акселератор, увеличивая скорость своего не менее быстроходного автомобиля. Однако, оказавшись менее опытным водителем и едва не столкнувшись со встречной машиной, она вынуждена была притормозить и примириться с тем, что Джордан по какой-то причине едет следом за ней.
При этом он не пытался прижать ее к обочине, а лишь двигался сзади, повернув вслед за ней на длинную, посыпанную гравием аллею, которая вела к дому. Лара видела в зеркале, как он остановился позади нее, напротив входа в дом, вышел из машины, захлопнул дверцу и направился в ее сторону. Она крепко сжала зубы, но, когда он подошел, Лара заставила себя повернуться и посмотреть на него через открытое боковое стекло.
Даже если Джордан, как и она, страдал от бессонной ночи и полной потери аппетита, то внешне это никак на нем не сказалось. Одетый в черный свитер и черные брюки, подогнанные по его крепкой спортивной фигуре, как ни в чем не бывало, все так же спокойно он уверенно стоял перед ней, и его серебристо-белокурые волосы чуть-чуть шевелил легкий ветерок. Она даже засомневалась, не приснились ли ей эти почти безумные, сверкавшие ненавистью глаза — стоявший сейчас перед ней человек казался бесконечно далеким от подобных страстей!
— Джордан, — обратилась она к нему довольно резким тоном, не выходя из машины. Ее лицо все еще сохраняло бледность, а перехваченные на уровне шеи волосы свободно спускались по спине. Одежда темно-коричневого цвета — вельветовый костюм и блузка — точно соответствовали ее настроению. — Зачем ты приехал сюда за мной?
Его жесткий взгляд пробежал по ней и остановился на серых глазах, смотревших на него с холодным спокойствием.
— Я считаю, что нам нужно поговорить, — сказал он с усилием.
Ее брови удивленно вскинулись.
— Непонятно лишь, по какому поводу.
— По поводу прошедшей ночи, — сказал он резко и безжалостно. — Ты ведь не забыла эту ночь?
Лара почувствовала, как у нее перехватило дыхание — как он смеет преследовать ее и разговаривать с ней подобным тоном!
— Ну вот — вижу, что не забыла, — продолжал Джордан решительно. — Точно так же, как и я.
— Следует понимать это как комплимент или как оскорбление? — Ее серые глаза потемнели от негодования.
Джордан с трудом сохранил спокойствие.
— Понимай это, как тебе больше нравится. — сказал он мрачно.
— В таком случае я отношусь к этому как к оскорблению! — отрезала она. Он кивнул.
— Пожалуйста, если тебе так больше нравится.
— Да, именно так!
— Твоя враждебность ничего не меняет — нам все равно нужно кое-что обсудить…
— Что, например? — сердито прервала его Лара. После происшедшего она могла ожидать от Джордана сожаления или даже раскаяния, но уж никак не недовольства! — Прошлой ночью ты затащил в свою постель девчонку и сделал из нее женщину. Что же тут можно обсуждать? — презрительно сказала она, предпочитая, наконец, выйти из машины, поскольку он смотрел на нее сверху внизу, и это ставило ее в невыгодное положение.
— Одно то обстоятельство, что ты оказалась тем, кем ты оказалась, является…
— То есть девственницей? — уточнила она с горькой насмешкой и одновременно с вызовом.
— …является достаточным поводом для разговора, — закончил Джордан упрямо.
— В самом деле? — В ее голосе чувствовалась обида. — Тебе хотелось бы получить ответ на такой вопрос, как — каким это образом такая неразборчивая в связях вертихвостка оказалась девственницей? Или, — она сделала многозначительную паузу, — не заставит ли ее отец жениться на ней? В качестве ответа на первый вопрос могу посоветовать тебе не совать нос в чужие дела. А что касается второго вопроса, то отцу пришлось бы сначала заставить меня! — Она посмотрела на него с откровенной неприязнью. — Ну вот, я задала все возможные вопросы и сама ответила на них. Теперь нам нечего больше обсуждать. Тебе этого достаточно?
— Нет! — ответил он резко.
— А вот мне вполне достаточно, — сказала она упрямо. — И я не желаю больше выслушивать тебя.
— Нет, тебе придется меня выслушать! — Джордан грубо схватил ее за руку и тут же, увидев, что она побледнела, отпустил ее. — В чем дело? — Он нахмурился, заметив, как у нее резко перехватило дыхание. — Неужели я до такой степени напугал тебя в прошлую ночь?
После этой насмешки ее щеки мгновенно покрылись румянцем.
— Дело тут вовсе не в страхе, — произнесла она, расстегивая пуговицу на рукаве блузки. Подняв рукав, она показала ему свою руку. — Мне больно, когда ты снова давишь на эти места!
Его темно-синие глаза прищурились и замерли, увидев ее руку, вся внешняя часть которой была покрыта багрово-черными кровоподтеками. Джордан крепко сжал зубы, и выражение его лица заметно изменилось.
— Неужели это сделал я? — медленно произнес он.
— Нет, — насмешливо сказала она, — это я сама наткнулась на дверь! Так ведь говорят обычно женщины, избитые мужчиной, не правда ли?
Не обращая внимания на ее язвительный тон, он повернул руку и обнаружил на ней еще несколько синяков.
— А еще где-нибудь есть? — спросил он угрюмо.
— Есть! — раздраженно ответила Лара, вырвав руку и застегивая рукав блузки. — Но я не собираюсь их тебе демонстрировать! — Она неровно вздохнула. — Как ты узнал, где меня искать, Джордан?
— Однажды твой отец говорил мне, что у вас есть дом в поместье где-то в этом районе. — Он пожал плечами. — Когда ваша служанка сказала, что тебя нет дома и что ты отправилась за город, я решил поехать сюда. Мне повезло, что я встретил тебя по дороге, — добавил он сухо. — Как называется это место?
— Поместье Стэплтон, — ответила она коротко. — Джордан..
— Очень внушительный вид, — прервал он ее, глядя на трехэтажное здание из серого камня.
Лара знала, что поместье действительно производит впечатление: сорок акров земли и дом; три садовника поддерживали порядок на территории, а в доме постоянно жила экономка. В тех редких случаях, когда Лара с отцом приезжали сюда, в небольшой деревушке поблизости нанималась временная прислуга.
Поскольку Джордан не выражал намерения уехать, Лара не пошла в дом, а медленно направилась в сторону пустых конюшен. В ее памяти, с большей чем всегда отчетливостью, возникло счастливое время, которое она когда-то повела в этих местах — возможно, потому, что прошлую ночь она навсегда простилась с детством и со всей своей детской непоседливой беззаботностью.