Она не успела до конца расправиться с ним, когда со двора вышли ее преследователи. Пристально вглядываясь в немногочисленных прохожих, они потоптались на тротуаре и, не дожидаясь зеленого света, пересекли проезжую часть, двигаясь прямо на Катю. Первым побуждением ее было пуститься наутек. Она буквально поймала себя за шкирку, приказав стоять, где стоит, и не двигаться с места.
Сашок подошел почти вплотную к витрине, обежав взглядом каждого покупателя внутри ярко освещенного магазинчика, оглядел с ног до головы эффектную блондинку, самозабвенно слизывавшую вертким язычком остатки мороженого, и, выругавшись, пошел назад, через улицу, к припаркованной машине. Той самой, на которой больше четырех месяцев назад он последний раз отвозил Катю в Шереметьево. Хлопнув дверцей, он сел за руль. Медведь, вкатившись на переднее сидение с другой стороны, тоже в сердцах шарахнул дверцей. В следующую минуту машина исчезла из вида.
Швырнув недоеденное мороженое в мусорный бачок, Катя вышла на улицу, вдохнула холодный воздух полной грудью, добралась переулками до Ленинградского проспекта и смешалась с людским потоком, текущим ко входу в метро «Аэропорт». Спустившись к кассам, она позвонила по автомату соседке:
- Тетя Варя, это Оля. С вами все в порядке?
- Оля? Как хорошо, что ты позвонила! Куда там в порядке! До сих пор дрожь в коленках не проходит. До смерти напугали, окаянные. Пристали, как банный лист, где я Катю прячу. Говорю им, в глаза ее не видала вот уже четыре месяца, а они все свое толдычат. Но я-таки их спровадила. Впустив в комнату, сразу же предупредила, что прежде чем открыть им дверь, позвонила по 03 в милицию и сообщила, что ко мне через балкон посторонние ломятся. Так что рассиживаться у меня им сразу расхотелось. Побыстрому обшарили все углы и ретировались.
- Вы просто молодец, тетя Варя. Я расскажу все сестре. Пусть сама решает, что с ними делать.
Кажется, можно было подводить итоги. Первое серьезное испытание прошло великолепно. Ее не узнали старухи во дворе, ее не узнала соседка, жившая с ней рядом на протяжении нескольких лет, ее не узнал человек, с которым она работала. А это означало, что можно немного расслабиться и начать более полно вживаться в свой новый образ, не боясь быть узнанной, быть разоблаченной.
Оставался вопрос квартиры – стоит или нет заниматься ею, подвергая себя новым опасностям. Ну выручит она за нее полсотни тысяч долларов. Погоды они ей не сделают. Денег у нее на данном этапе и так хватает. Правильнее будет забыть на время о квартире и больше там не засвечиваться. Кто знает, может в будущем она ей еще пригодится.
Вернувшись в гостиницу, Катя с аппетитом поужинала в буфете на этаже, получив удовольствие от близких ее сердцу и желудку чисто русских блюд, и заперлась в номере, вывесив снаружи печатное уведомление для горничной: «Не беспокоить». Она скинула с себя всю одежду прямо на пол, приняла горячий душ и, вольготно разметавшись по широкой постели, почти сразу же крепко и надолго уснула. Быть может, впервые со дня выхода из клиники.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Пару дней спустя Катя позвонила в приемную ректора МГУ и, представившись французской гражданкой, Кэтрин Гриллон, попросила назначить ей аудиенцию.
Она долго и придирчиво подбирала аксесуары своего туалета, которому надлежало придавать ей притягательный, элегантный и респектабельный вид. Собрав волосы на затылке, она прихватила их крупной черепаховой защелкой, украсила мочки ушей и шею дорогой бижутерией, а на безымянный палец надела платиновое кольцо с большим темно-синим сапфиром. Зажав подмышкой плоскую сумку из крокодиловой кожи, Катя вышла из гостиницы.
Ректор, любезно согласившийся выслушать гостью, заранее предупредил ее, что совсем не располагает свободным временем. Катя постаралась как можно короче и как можно убедительнее изложить ему цель своего визита.
- Мне нужен первоклассный педагог французского языка, - сказала она небрежным тоном богатой аристократки, для которой не существует слова «нет». – Педагог, которого я могла бы, как минимум, на год увезти с собой в Париж.
- Однако... – Ректор озадаченно воззрился на визитершу. – Впрочем. Давно бы пора мне перестать удивляться. Мы живем в такое время, когда можно купить, продать, заказать абсолютно все – однополую пару, фальшивых родителей, мужа-жену, ребенка, девственность. Так почему бы действительно не купить в личное пользование какого-нибудь там лектора университета.
- Вот тут вы несколько промахнулись, Игорь, если не ошибаюсь, Алексеевич. Не «какого-нибудь», а вполне определенного. Какой-нибудь меня не устроит. Мне нужен Павел Павлович Гжетских.
- Сам декан!?! – Голос ректора взвился фальцетом. – Ну знаете! Тут я вам уж точно не помощник. Да и он, уверен, ни за что не согласится. Чего ради?
- А я и не знала, что он теперь декан.
- В общем так, милая барышня. Я в этом безобразии участия принимать не собираюсь. Но и за другого, разумеется, решать не могу. Разговаривайте с ним сами. – Вызвав по селектору секретаршу, ректор отдал ей распоряжение: - Разыщите Гжецких и попросите его зайти. Скажите, что его ожидает гостья из Парижа. – Уже в дверях он обернулся к посетительнице. – Извините, я должен идти. Но вы можете побеседовать с Пал Палычем здесь, в моем кабинете. Бьюсь об заклад, что в перерыв он забежит ко мне посмеяться над вашим бредовым предложением.
Пал Палыч нашелся довольно быстро. Не прошло и четверти часа как он предстал перед Катей, недоуменно и заинтересованно разглядывая эффектную молодую особу, окутанную нежным облаком дорогих духов. Прошедшие годы не только не нанесли ее кумиру физический ущерб, но напротив придали ему шарм и значительность уверенной в себе зрелости. Он был моложав и по-спортивному подтянут. Легкая проседь в густых волнистых волосах удивительно шла ему. При виде его у Кати, как когда-то, в студенческие годы, «в зобу дыханье сперло».
- Секретарша сказала, что меня ждут в кабинете ректора, - неуверенно начал он, не спуская глаз с незнакомки. – Неужели речь шла о вас?
Улыбнувшись, Катя царственно кивнула и, выбросив вперед затянутую в гипюровую длинную перчатку, руку, представилась:
- Кэтрин Гриллон. Мне действительно нужны именно вы.
Заинтригованный, он сжал ее, сложенные лодочкой, пальцы, задержав их дольше чем следовало в своей руке. «Да ты, голубчик, элементарный кобель! – удовлетворенно отметила про себя Катя. – Оказывается, не честь и долг семьянина руководили тобою, а просто студентка-дурнушка в свое время не пришлась тебе ко двору. Что ж, это облегчает задачу.»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});