Доро знал почти всё, что произошло там, знал, что случилось с моими родителями, а я почти ничего не знала о событиях, произошедших здесь, с ним. Лишь по обмолвкам и обрывкам в разговорах понимала, что произошло что-то из ряда вон… Это подтверждала и запись превращения юноши в почти точную копию Владыки возле Прокола. Тамара должна была обладать немалым влиянием в своей организации, а организация, в свою очередь, должна была обладать немалой значительностью для государственных структур, раз уж нам позволяют спокойно ходить по городу. Ведь никто не знает, чем могут оказаться впоследствии эти инородные семена в наших душах и к чему они приведут.
Окончательно зашло солнце, тучи из оранжево-алых стали пепельно-серыми, неярко замигали звёзды, а внизу разлилось море цветных огней – там жили люди, люди никогда и ничего подобного не видевшие и не испытывавшие, и ничего – жили. И не задавались бесполезными вопросами, на которые им никогда не получить ответа.
Наш столик располагался возле самой балюстрады и, не смотря на то, что мы видели весь зал, слышать за силовым куполом кабинки нас никто не мог. И я впервые решилась спросить откровенно о том, что же случилось здесь, что произошло с самим Доро?
Доро улыбнулся, Доро опустил взгляд на стол и покачал головой, взял тонкий бокал с сухим красным вином и отошел к балюстраде, глядя вдаль – за горизонт. За двойным слоем силового поля, окружившим само кафе и нашу индивидуальную кабинку, не было и не могло быть ветра, но я своими глазами видела, как порыв всколыхнул тёмные волосы Доро на висках. Помолчав некоторое время, он вдруг спросил:
– Ты знаешь, зачем Владыке нужны были души? Человеческие души?
– Нет, – негромко ответила я, – лишь предполагаю…
Подхватив свой бокал, подошла к нему, стала рядом.
– Доро…
– А? – он не повернул ко мне головы, всё так же смотрел за горизонт, словно его не было, словно он видел что-то своё.
– А ты? Ты знаешь это?
И он моргнул, посмотрел на меня осмысленно, вернувшись из тёмных глубин памяти.
– Ты знаешь, что такое нгеви?
– Нет.
– Нгеви, он же – нгектар… это мир нерождёных душ в мифологии эвенков, якутов и некоторых других северных народов. Считалось, что шаман с помощью камлания поднимается в верхние миры, где может похитить душу. Чаще всего этот обряд проводился для женщин, которые не могли понести, забеременеть…
– Ну и причём тут Змей? – не поняла я.
– Ты смотрела запись того, как он погиб?
– Да. Но так и не поняла, что это было. По-моему, никто не понял.
– Не понял, – согласился он, – но предположить – многие предположили, я думаю. Если хочешь, могу поделиться своими выводами. Только не принимай их как аксиому. Владыка был прав, когда не хотел покидать свой Мир. Может – знал, а может – чувствовал, что его ожидает на… чужой территории. Это конечно образно и приблизительно. Но существует версия, что поле любой реальности, вселенной, выдерживает лишь определённую нагрузку магического вмешательства. Явившись в наш мир, Змей мог нечаянно привести его к гибели, и Земля, её дух, был вынужден вмешаться, уничтожить угрозу. По какой-то причине наша вселенная неизмеримо меньше пострадала во время Поворота. А Змею пришлось возрождать свой мир практически с нуля. Аналог нгектара в его вселенной был уничтожен, и ему пришлось искать альтернативу той энергии, что… что называют по-разному. Кто – искрой божественного огня, кто – душой, кто – дыханием Бога. И он собирал – по крупицам, прилагая неимоверные усилия, чтобы выманить её у единственного источника, который смог увидеть – у путешественников. У людей. Вот… как-то так…
– Так значит… этот фейерверк…
– Души. Мир Змея всё-таки погиб, едва исчез контроль Владыки. Может, это и к лучшему. Ничего хорошего из страданий этих людей не получилось бы, как мне кажется. А «материал»… души вернулись в свою реальность, и так атака, что ты видела в записи – всего лишь попытка найти себя, своё тело, свою жизнь, несправедливо и коварно отнятую, когда душа ещё не исчерпала энергию и жажду жизни.
– И что теперь? Что с ними случилось, как ты думаешь? – мне почему-то стало ужасно грустно, ужасно жаль. Причём не только всех этих людей и их родных, что тосковали по пропавшим в Зоне Садов Проклятых, но и самого Змея. Владыку, что так отчаянно стремился вернуть к жизни свою вселенную. Если разобраться, то он такая же нечаянная жертва обстоятельств, как… как и любая жертва жизни. Ненавидеть? Нет, пожалуй, я никогда не смогу больше его ненавидеть. Мне его слишком жаль.
– Я думаю, эти души вернулись туда, где смогут познать покой, где смерть и сон – всего лишь синонимы: в нирвану, рай, в нгеви или нгектар. Как ни назови…
– А мои родители?
Он помолчал, прежде чем ответить:
– Любовь – велика сила: ничего не весящая, ничего не значащая, но рождающая миры там, где казалось, уже всё погибло.
Его слова прозвучали с силой признания и убеждения – я оказалась не готова услышать их так. Кажется, покраснела, отвела взгляд, глядя за горизонт, как совсем недавно он. Но чувствовала его взгляд: Доро ждал, ждал моих слов, ответа. Но я не решила, ещё ничего не решила.
– Я… я не знаю, Доро. Мне нужно время, чтобы понять…
– Чтобы понять что?
Его лицо стало жестким, вновь невидимый ветер шевельнул волосы, а глаза будто засветились голубоватым, льдистым светом. Я отступила на шаг.
– Что бы понять, любишь ли ты?
– Нет. Не так. Я… я не та, что прежде. Я не знаю… Я не знаю, что делать с этой жизнью, я не знаю, как и ради чего жить. Подожди. Подожди немного. Ты требуешь ответа у человека, у которого совсем недавно выбили краеугольный камень из-под ног, и вселенная его разрушена… Мне нужно время…
– Время… Хорошо, Мифа, времени у нас – целая вечность. Я буду ждать… – он слегка улыбнулся, и холодный свет исчез из глаз, Доро вновь стал похож на нормального человека, немного смущённого и виноватого. – Извини, я не хотел напугать тебя. И нас, кажется, ищут.
Силовое поле кабинки исчезло, мы услышали тихий гомон голосов посетителей кафе и негромкую лирическую мелодию, под которую танцевало несколько пар. Доро несколько неловко поставил бокал на стол, и в этот момент створки лифтовой площадки разошлись, выпуская моего братца, который, осмотревшись, чуть не в припрыжку направился к нам. Он улыбался во всю свою детскую рожицу и помахивал каким-то листком, в другой руке была небольшая коробочка.
– Вот вы где! Тамара так и сказала.
Мы молча переглянулись: Тамара сказала? Мы никому не сообщали о своих планах…
– Мифа, – не обращая внимания на наше замешательство, продолжал братец, – она торопилась и просила передать тебе записку. Вот. А это, – протянул он мне коробочку без опознавательных надписей, – сказал отдать тебе Кирилл.
Сначала я заглянула в коробочку: ну что мог передать мне Странник, с которым я едва была знакома, крестницей и должницей которого отныне была? В ней оказалась горсть знакомого чёрного порошка и сложенная в несколько раз бумажка. Странник, зачем мне рецепт вещества, способного связать Бога? Ведь я никуда не собираюсь из этого лучшего из миров. Здесь есть всё и все, что нужно и кто нужен мне. Ведь так?
Доро смотрел на этот дар с лёгким недоумением и подозрением, словно чувствовал, на что способна эта непрезентабельная пыль. Бережно закрыв крышечку, развернула записку.
«– Мифа, я рада, что всё завершилось благополучно. Но теперь ты знаешь, что это такое – когда душа распадается на цветные витражные осколки, и никогда не сможешь забыть. И тоже самое происходит с нашей вселенной. Она больна. Больна тяжело и уже почти неизлечимо. Кроме нас некому искать ей исцеления. Тамара Тамиловна всегда сможет помочь тебе найти меня. Думай. Думай и решайся. Прощай».
Думай и решайся. «Бессмертное создание, что томится в заточение, и вместе с ним страдает вся вселенная». Случайность ли то, что ты мне это рассказал, Золотой Полоз? Думай и решайся… Почему же мне иногда кажется, что всё давно и навеки записано на неких скрижалях, и ничего, ну совсем ничего наши суетные движения уже не изменят? Почему мы всё равно суетимся, думаем и решаемся, прикладывая неимоверные усилия к достижению поставленной цели? Потому что – люди?
Отдав развёрнутую записку Доро, шагнула к балюстраде, заглядывая вниз, в светящуюся огнями ночную тьму, и мне казалось, что я различаю далеко внизу лицо улыбающейся девушки. Знающей пути Миров, и тех, кто должен ими пройти…