Необходимо отметить, правда, что здесь речь идет об обществе в целом как объекте контроля и манипуляции со стороны определенных элитных групп. В каком-то смысле, идея существования преследующих свои экономические интересы элит является спасительной для человечества – ведь, если представить себе, что такого явления нет, то куда движется человек, ослепший в хаосе сотворенного техномира?.. Впрочем, именно концом истории называется ситуация выпадения человека из общественного производства как существа целостного и целеполагающего. Идея общества потребления нанесла первый удар по сознательности человека[113], поместив его в торжество удовольствия здесь-и-сейчас, сегодня же человек находится в концептуальном подчинении государственных и информационно-коммуникационных структур, обеспечивающих и целеполагание, и выбор.
То, что предназначено для основной массы населения – «цифра» – табуируется для элиты, уделом которой остается «аналоговое» потребление – и в первую очередь, образование – в том числе, кстати, не только школьное и вузовское – но и различное иное профессиональное и дополнительное образование человека, происходящее посредством индивидуальной работы с преподавателями / тренерами и чтения бумажных книг. На этом уровне закладывается грядущее уже физиологическое различие между людьми (по-разному развитые мозг и тело – не говоря о различиях социальных и когнитивных приобретенных навыков), воспроизводимая в возможной жесткой кастовой системе с минимальными социальными лифтами.
Возникает вопрос – а где здесь человек? Ответ всегда один – в центре социально-экономической системы. Вопрос лишь только в его сознании себя таковым, и, что в сравнимой степени важно, отношение к другому как к такому же человеку, а не как к объекту удовлетворения своих потребностей и порожденных ими экономических интересов. Одной из возможных угроз в отсутствие такого осознания, перехода к «жизни по духу» как антитезы «жизни во плоти» по определению итальянского богослова Иохима Флорского, будет полная утрата субъектности человека (как индивида и общества) в своем же развитии – подобно тому, как бывший крестьянин обратился в бесправного наемного работника капиталистического предприятия. Но в условиях технологического развития отчуждение человека происходит и будет происходить не только в пользу собственника средств производства, но и в отношении созданного человечеством техномира.
Определение возможных альтернатив происходящего и грядущего цифрового регресса человека как биологического и социального организма – и как Человека с большой буквы (человечества, общности) – обуславливает необходимость рассмотрения всего пройденного пути развития человека, и выделение движущих сил этого процесса позволит определить возможные его направления на перспективу.
Эрих Фромм писал: «Когда животное возвысилось над природой и, преодолевая чисто пассивную роль «твари», стало (с точки зрения биологии) самым беспомощным животным, – произошло рождение человека»[114]. В человеке сосредоточены два начала – животное, несущее в себе следы биологической эволюции жизни на планете, и непосредственно человеческое, искусственное, выражаемое в том, что порождает и творит сам человек (в смысле и отдельного индивидуума, и человечества, взятого во всем времени и пространстве). Если первое обусловлено генетически, то второе приобретается человеком в процессе обучения в окружающей его социальной среде как в период своего формирования, так и на протяжении всей жизни.
Современная культура стремится к стиранию границ между человеком и животным, что выражается в анимализации человека (его сведению к животному) и в гуманизации животных, что порой распространяется даже и на растительный мир. Также стираются границы и между человеком и техникой. Как отмечает д.филос.н., профессор Наталья Николаевна Ростова, «Не осилив мысль о самом себе, человек решил делегировать способность мышления миру»[115]. Утрата человеком человека внутри себя приводит к утрате субъектности в творящемся процессе развития и природы, и культуры.
В известной книге Евгения Серафимовича Велтистова и известной кинокартине «Приключения Электроника», казалось бы, главный сюжет – процесс очеловечивания машины. Но при таком взгляде переходит на второй план процесс обращения в человека – прообраза Электроника, Сергея Сыроежкина, который в течение фильма вырос из человека-животного в человека-человечного, живущего не только личной выгодой, следовании на поводу похотей и страстей, но категориями добра, совести, чести, любви и другими, не требующими оснований, но составляющих основание подлинно человеческого бытия – метафизическое ее основание. И здесь уместно известное высказывание Мураба Мамардашвили: «человек – это усилие быть человеком».[116] Если человек перестает быть человеком и отдает себя во власть стихийно действующих сил, то именно это означает конец истории, а не установление либеральной демократии согласно Френсису Фукуяме[117].
Стихийно действующим силам здесь созвучна идея совершенного, не сдерживаемого никаким сознательным воздействием человека (в т. ч. через государство) рынка, основанного на «божественном» статусе частной собственности и максимизации личной выгоды как источника выгоды для всех. Несмотря на явную трансформацию капиталистического способа производства в иную систему производительных сил и производственных отношений, главный принцип и ориентир максимизации личной выгоды элитных групп в ней сохраняется, переходя на новый уровень трансграничности власти-без-собственности. Причем, этот процесс перехода отвечает именно животному стремлению человека (в данном случае элитных групп) к биологическим преимуществам, сводящимся к еде, размножению и доминантности для избранных при понижении в правах чрезмерно расплодившегося (по убеждению прошлых и нынешних мальтузианцев) остального человечества. Совокупное интеллектуальное, научное, культурное, хозяйственное развитие человека здесь становится жертвой реализации индивидуальных базовых потребностей, различающихся только по форме – натуральные «аналоговые» для элиты и виртуальные «цифровые» для основной массы населения, которая будет допущена до жизни в «новой нормальности».
Единственным базовым условием недопущения цифрового регресса общества является поворот человека к человеку в критической массе общества (численность будет зависеть от способности входящих в нее субъектов влиять на тех, кто находится за ее пределами), что приведет к изменению, в первую очередь, производственных отношений между людьми (отношений собственности), что обусловит смену системы распределения поначалу производимого продукта, а впоследствии и производительных ресурсов человечества. В случае такого исхода происходящих трансформационных процессов возникнет необходимость создания инструментария для эффективной работы системного народного хозяйства (в национальном – слабо реализуемым ввиду сложности современной системы разделения труда, региональном или планетарном – более предпочтительном – масштабах).
Условием эффективного анализа народного хозяйства – и адекватности последующих управленческих решений – выступает наличие исходных статистических данных. Современные статистические системы – такие как система национальных счетов и производные от нее – не отвечают поставленным задачам оценки действительного хозяйственного развития ввиду учета виртуальных и чуждых целям развития результатов деятельности человека. В первую очередь необходимо воссоздание и творческое переосмысление под нужды сегодняшнего дня системы учета, базирующейся на ведущей роли реального сектора в общественном воспроизводстве как сектора, в котором и только в котором создается распределяемая в дальнейшем на непроизводственную сферу стоимость. Также необходимым представляется преодоление виртуализации производства и потребления, создание системы оценки эффективности, выражаемой не в деньгах, исчерпавших свое