— Боюсь, что нет, мне потом сказали, что болты на колесе были аккуратно откручены.
Сергей разрывался на части, ему хотелось сжать Катю в объятиях, утешить, заставить забыть те страшные минуты, но в то же время он понимал, что должен выспросить ее о недругах, завистниках, всех тех, кто желал ей зла и готов был пойти на многое, чтобы добиться своего. Но Сергей понимал, что невозможен никакой откровенный разговор, Катя узнает, что он собирал информацию о ней, вторгался в ее личную жизнь и навсегда отвернется от него.
— Что ж, — пусть будет, как будет, по крайней мере, сегодня, — подумал Сергей, — в любом случае, этот вечер, а, возможно, и ночь они проведут вместе, а, значит, пока он может о ней не волноваться.
Катя уверенно вела машину, красный Лексус с красными же кожаными сидениями, как и она, излучал чувственность и страсть. Они остановились на светофоре, тронулись, Катины тонкие пальчики сжимали ручку переключения скоростей, скользили по ней вверх-вниз, а Сергей, как завороженный следил за их движением и мечтал собственным телом ощущать эту мимолетную ласку.
Черт возьми, он ведет себя, как глупый мальчишка, — мысленно попытался одернуть себя Сергей, но тело думало совсем иначе и продолжало настойчиво откликаться на малейший Катин жест.
Дорога сделала резкий поворот, впереди показалась водная гладь и сияющая на солнце высотка жилого дома. Катя направила машину в кованые ворота, а затем в подземный паркинг, остановилась, вышла. Сергей вышел следом.
— Ну что ж, вот мы и приехали, — фальшиво-жизнерадостно сказала она, — пойдем.
— Пойдем, — просто ответил Сергей.
Они поднялись на последний 14 этаж, пентхаус — мелькнуло в голове у Сергея, Катя открыла дверь, и они оказались в просторном холле: яркие, бирюзовые стены, хрустальная люстра свисает с потолка, картины в духе импрессионистов вокруг.
— У тебя очень красиво, — безо всякого притворства сказал Сергей.
— Спасибо, — Катя довольно улыбнулась, — проходи в гостиную, я пока приготовлю ужин.
— Не беспокойся с ужином, — остановил ее Сергей, — давай немного посидим вместе.
— Как скажешь, — покорно ответила Катя.
Сергей вошел в огромную комнату, окна от потолка до пола выходили на реку, вдалеке багрово-красный догорал закат. Изящная мебель: как будто из 19 века, буфет на гнутых ножках, бюро, зеркало в золоченой раме, антикварный патифон на этажерке, персиковые кресла и маленький журнальный столик — картинка из дорого журнала и в то же время неповторимый стиль единственной на свете женщины.
Он приблизился к окну и задумчиво посмотрел вдаль, встреча с Катей превзошла все его ожидания: она оказалась еще ярче, еще нежнее, еще желаннее, в конце концов.
Сергей расслабился, обстановка располагала, она просто кричала о домашнем уюте. Тихо вошла Катя, положила на патифон пластинку, бережно опустила иглу, и комната наполнилась восхитительными, чуть хриплыми звуками голоса Эдит Пиаф.
— Оh,Paris,Paris, — пела маленькая француженка. Томление, страсть, рвущая душу нежность, — для Сергей все слилось воедино. Он утонул в большом мягком кресле, забыл о проблемах, бизнесе и многомиллионных сделках.
В комнату скользнула Катя, протянула ему бокал вина. Отличное кьянти — лениво подумал Сергей. На ней было летящее, почти прозрачное платье-рубашка, яркие цветы на голубом фоне, грудь, прикрытая лоскутками розового шелка, — его лень пропала без следа. Катя опустилась на низкий пуф возле Сергея, сделала глоток вина, ее щеки порозовели, а зеленые глаза сияли на загорелом лице. Сергей снял галстук и бросил его в сторону, Катя расстегнула пару пуговиц на платье, заходящее солнце позолотило ее кожу. Он наклонился к ней и резким движением усадил к себе на колени — они начали с того же, на чем остановились у нее на работе, но здесь не было докучливых посетителей, бесконечных голосов за дверью, и ничто не мешало им идти до самого конца. Еще минута, хриплый шепот, дразнящие поцелуи, смелые ласки — ее платье брошено среди комнаты, его рубашка где-то рядом. Поцелуев уже слишком мало, его теплые, нежные губы скользнули по ее шее, заставив Катю задрожать от наслаждения и желания несоизмеримо большего. В какой-то первобытной страсти он впился поцелуем в ее грудь, сначала одну, потом другую. Мучительная ласка пронзила тело десятками сладких иголок. Катя, как воск, плавилась в умелых и нежных руках Сергея. Но она была не просто его призом в этой любовной игре, о, нет, она была ее изобретательным участником: Катины пальчики, тонкие и холодные, нашли себе прекрасный способ согреться. Их касания, то легкие, словно крылья бабочки, то властные и требовательные, разжигали в Сергее и так уже пылающее пламя страсти. Он не знал, кто здесь победитель, а кто побежденный, кто пленник, а кто властный захватчик.
Катя не удержалась в кресле и скользнула на пол, потянув за собой Сергея. Его тело, высокое и мускулистое, накрыло ее, подарив совсем новые чувства: желание повиноваться, быть в его власти.
Сергей откатился чуть в сторону, Катя почувствовала себя покинутой и одинокой, он сбросил брюки и вновь подарил ей тепло своего тела. И опять начался вечный, как сама жизнь, танец мужчины и женщины, обладания и освобождения.
Катя была его рабой, рабой, которая щедро пользовалась милостью своего господина.
Расслабленные и довольные они лежали, о Боже, на полу у нее в гостиной. Катя блаженно улыбнулась и, крепко прижавшись к Сергею, положила голову ему на грудь, ее разметавшиеся волосы щекотали его, дарили ласку, напоминая о том, что было совсем недавно.
Она занималась любовью на полу в собственной гостиной, как легкомысленная девчонка в 18 лет, впрочем, даже в 18 лет ничего подобного с ней не происходило — о сексе Катя знала только понаслышке.
Сергей пошевелился, удобнее устраиваясь на полу, словно собирался провести здесь целую ночь.
— Сергей, тебе не кажется, что для двух интеллигентных людей, мы слишком мало разговариваем? — с томной улыбкой спросила Катя.
— Ну я даже не знаю, — протянул в ответ Сергей, — наверное, мы все же не слишком интеллигентны, — усмехнулся он.
— Возможно, — улыбнулась она.
— Кстати, если тебе так хочется поговорить, давай обсудим, почему бы нам не перебраться в спальню? — прошептал Сергей, легонько покусывая ее грудь.