— А мою молодость ты вернешь?
— Что за бред ты говоришь!..
— Бред? Разве не для тебя я рожала детей, портя фигуру! Не для тебя готовила вкусные обеды, не обращая внимания, что от воды стареют руки! Не для тебя создавала уют в доме, забыв об отдыхе! Ведь я тебе отдала все, что только могла…
— Я тебя об этом не просил. Тебе самой все это нравилось делать, — мрачно прервал он ее.
Кэтрин обмерла.
И именно в этот момент зазвучал мобильный телефон мужа. Билл поглядел на высветившийся номер. Лицо у него сразу просветлело настолько, что этого просто невозможно было не заметить. И Кэтрин заметила. Она сразу догадалась, кто это. Ей захотелось вырвать из его рук эту проклятую трубку, бросить наземь и топтать, топтать, топтать ее каблуками. Чтобы от телефона остались лишь мелкие кусочки. Чтобы Билл никогда больше не мог общаться с той женщиной!
Не обращая внимания на жену, Билл поднес трубку к уху. Ему что-то говорили, и он, улыбаясь, отвечал, смягчив свой голос до предела. Это был Билл. Настоящий Билл, какого Кэтрин всегда знала и любила. Именно в эту минуту она снова видела прежнего Билла. Нежного, внимательного, любящего.
Но не ее.
Сцепив руки в замок, Кэтрин стояла, смотрела на мужа и про себя умоляла: «Господи, дай мне сил. Господи, дай мне сил. Господи, помоги мне. Прошу тебя, одолжи мне терпения. Помоги мне принять правильное решение. Помоги. Умоляю тебя, помоги». А Билл продолжал разговаривать по телефону.
И вдруг она решилась.
— Это она? — спросила Кэтрин твердым голосом.
Не отрываясь от телефона, Билл кивнул головой.
— Я хочу с ней поговорить.
Неожиданно Билл протянул трубку.
На мгновение Кэтрин замерла. Испугалась. Она и сама не знала, каким образом сорвалась с языка эта нелепая просьба.
Билл нахально разглядывал Кэтрин в ожидании продолжения. И в нем не было ни капли жалости к ней.
Кэтрин трясущимися руками взяла трубку. Вдруг она услышала голос. Она много раз представляла себе, что когда-нибудь услышит голос женщины, укравшей у нее Билла. Много раз представляла себе, как она при этом будет себя вести. Сто раз мысленно проигрывала эту сцену, а когда это время пришло — просто растерялась. У нее даже сердце на какие-то доли секунды прекратило биться. Остановилось. А потом так затрепыхалось, словно вот-вот вырвется из груди.
— Привет, — набравшись мужества, сдавленным голосом проговорила. — Меня зовут Кэтрин. Я жена Билла.
— Да хоть бабушка. Меня интересует, почему Билл тормозит. Через два с половиной часа мы летим в Австралию.
Шок. Ведь Билл сказал, что едет по делам.
— Вы собираетесь отдыхать?
— Не понимаю, что здесь удивительного.
— Может, вы еще и пожениться хотите? — спросила Кэтрин.
— Вообще-то да. Мой отец благословил нас.
Кэтрин замерла. Мир рушился. Прямо на глазах. Ее добрый, славный мир, которым она гордилась всю свою жизнь. Он мгновенно превращался в руины, как при землетрясении. Раз — и все. Земля разверзлась, и в глубокую черную дыру провалилось все то, что когда-то так устойчиво и надежно стояло наверху. В одну секунду перед ее глазами пронеслась вся ее жизнь. Какая же она была прекрасная, чистая и спокойная, эта жизнь! И вот она с треском и грохотом разваливалась, превращаясь в обломки. Все прекрасное стало ужасным. Чистота превратилась в грязь. Спокойствие обернулось потрясением…
— Что ж, я больше не буду его задерживать.
Вдруг она ощутила, что силы покидают ее. Туман в глазах. Все куда-то уплывало… Нет. Так нельзя. Возьми себя в руки, приказала она себе. И она взяла. Протянула телефон Биллу и безжизненно уронила руки. Он глядел на жену холодными, чужими глазами. От этого холода она вся как-то сжалась. Озноб волной пробежал по телу. До нее окончательно дошло: она не нужна ему. И что бы она ни делала, Билл не вернется. Да она больше и не хотела его останавливать. Зачем? Кэтрин вдруг почувствовала, что с каждой минутой все больше и больше ненавидит мужа. Он стал ей противен, как скользкая жаба.
Гад… Жестокий, холодный гад… Таких надо уничтожать!
Словно подхваченная какой-то темной силой, Кэтрин рванула с места, подлетела к мужу и принялась молотить его по чему попадет. По груди, по животу, по плечам! Колотила изо всех сил, как боксер грушу. Билл сначала растерялся и молча стоял под градом ударов. Но спустя мгновение пришел в себя, схватил жену за запястья и грубо отшвырнул. Она свалилась прямо на чемодан, в который муж упаковывал вещи. Больно ушиблась, но, не обращая внимания на боль, тут же вскочила и снова бросилась на Билла. Но он уже был готов к этому, и она опять отлетела. На этот раз она упала на пол и сильно ударилась ногой о спинку кровати. Она, обессиленная, сидела на полу и тяжело и быстро дышала. Волосы у нее растрепались, челка прилипла ко лбу, лицо исказилось от ненависти, пошло пятнами и покрылось капельками пота, которые смешивались со слезами. И тут ее взгляд упал на вещи мужа, аккуратными стопочками разложенные на полках. И тогда она подлетела к шкафу и принялась выбрасывать оттуда все, что попадалось под руку. На пол летело все подряд: костюмы, рубашки, свитера, плащи, пальто. Когда там не осталось ничего, она подскочила к окну и, распахнув его, начала вышвыривать все это на улицу. При этом она сквозь слезы, то и дело шмыгая носом, приговаривала:
— Значит, уходишь. Хорошо. Разводись. Я не буду тебя больше удерживать, гад. Катись отсюда на все четыре стороны. Лети в Австралию, да хоть в Антарктиду. Давай, поторапливайся, а то опоздаешь. Видеть тебя не могу, урода.
Поведение Кэтрин шокировало Билла. Он всегда знал ее как уравновешенную и спокойную женщину. Это выбило его из колеи, заставило растеряться. Безразличие и каменное спокойствие слетели с его лица, как летели из окна его пожитки. Ему ничего не оставалось, как выбежать на улицу и, поднимая с газона вещи, умолять жену утихомириться.
— Кэт, я тебя очень прошу, успокойся. Давай лучше сядем за стол и все обсудим, — приглушенно взывал Билл с улицы.
— Мы уже все обсудили!
— Постесняйся соседей, Кэтрин. Посмотри, на нас все смотрят…
На улице и правда возникло несколько любопытных зевак, но она, находясь в ярости, не обращала на них внимания. Ей было все равно, что о ней подумают соседи, а уж тем более зеваки с улицы. Невыносимая жара уже спала. Подул слабый ветерок. В воздухе пахло цветами из их небольшого садика. Но Кэтрин этого не замечала. Она вообще ничего не видела. Сейчас ей было все все равно.
— Пусть смотрят! Пусть все знают, какой ты негодяй! — выкрикивала она, периодически появляясь в проеме окна с очередной партией вещей. Ей хотелось обозвать его как-нибудь пообиднее, но ее словарь оскорблений оказался слишком скудным.