Читать интересную книгу Архвы Дерини - Кэтрин Куртц

Затем Джориана подхватили Ориолт и отец Риордан, наставник младших классов, и отвели в ризницу, следом отправились де Нор и аббат. Что-то здесь не так, — думал в смятении Денис. Неужели это Бог поразил Джориана?

Он не мог поверить в это, но чем же тогда объяснить то, что произошло? Джориан был вполне здоров. И утром, когда Денис помогал ему одеваться, чувствовал себя прекрасно. Он не мог растеряться и утратить самообладание, когда приступил к исполнению своих новых обязанностей, поскольку, будучи дьяконом, достаточно часто помогал священнику причащать паству.

И единственное, что приходило на ум, — эта внезапная слабость Джориана как-то связана с тем, что он Дерини. Бог его поразил, как и утверждали легенды; и когда настала очередь Дениса идти к причастию, он невольно напрягся, ожидая, что Господь поразит сейчас и его, как виновного в том же грехе.

Освященная облатка, которую Денис принял от отца Горони, показалась ему суше, чем обычно, и комом стояла в горле, когда он возвращался на место, но божественный гнев его все-таки не поразил. Правда, он еще и не бросил вызова Святой Церкви, пройдя посвящение в сан.

Всю службу он думал только о Джориане, тревожась о его состоянии. Архиепископ вскоре вышел из ризницы вместе с Ориолтом и продолжил как ни в чем не бывало раздачу причастия, но в ризницу на это время удалился отец Дарби; а потом де Нор снова ушел туда, и вместо него службу завершал отец Горони.

Джориан так и не вышел дать свое первое благословение, как остальные новоиспеченные священники, и по окончании службы в ризницу разрешили пройти только лицам из свиты архиепископа. На праздничной трапезе Джориан тоже не появился — архиепископ же пришел с опозданием, без своего капеллана и отца Дарби.

Ни архиепископ, ни аббат во время трапезы ни словом не обмолвились о Джориане, хотя не могли не понимать, что семинаристы и гости аббатства должны обсуждать происшествие, пользуясь отменой на праздничный день правила Молчания. И никто не осмелился спросить о нем. Только после вечерней службы, когда учащиеся собрались без посторонних, хмурый аббат Калберт поднялся на кафедру и сдержанно призвал всех к вниманию.

— Дорогие мои дети во Христе, как это ни тяжело, но мой долг рассказать вам о Джориане де Курси, — начал он, и от тона его и от того, что он пропустил новое звание Джориана, Дениса пробила холодная дрожь, — я знаю, все вы встревожены. И очень хотел бы сообщить вам, что с Джорианом все в порядке... или даже, что он умер. К несчастью, я не могу сказать ни того, ни другого. Ибо Джориан де Курси оказался шпионом Дерини, засланным к нам.

Слова эти прозвучали вполне бесстрастно, но все, услышавшие их, разинули рты. Дениса охватила паника, и, борясь с бессмысленным и могущим оказаться роковым порывом к бегству, он задействовал все свое умение Дерини, чтобы выглядеть спокойным, не более потрясенным, чем остальные, и только на руках его, которые он, стиснув, поднес к губам в безмолвной молитве за Джориана, побелели от напряжения костяшки пальцев.

Семинаристы начали переговариваться, сначала шепотом, потом все громче, Калберт поднял руку, призывая к молчанию, и все немедленно затихли.

— Никто из нас до сегодняшнего дня не подозревал об этом. Дерини владеют искусством обмана — но никакая магия не обманет Владыку Воинства Небесного! Господь поразил Джориана де Курси за гордыню и непослушание, и слуги Божий свершат правосудие. Завтра Джориана де Курси отвезут в Валорет, где он предстанет перед трибуналом архиепископа. Некоторых из вас могут попросить дать показания под присягой о его пребывании здесь, в Arx Fidei, ибо это немыслимо, что Дерини сумел подобраться столь близко к Святым Таинствам.

Им запретили обсуждать это происшествие между собой, но после повечерия, когда семинаристам полагалось быть уже в постели, Денис и несколько других старшекурсников переговорили все-таки в коридоре перед дортуаром с молодым отцом Ориолтом, кто единственный, кроме архиепископа, свитских и аббата, побывал в ризнице, куда отвели Джориана.

— Я не знаю, что случилось, — шепотом говорил Ориолт, и Денис придвинулся ближе, чтобы ничего не пропустить. — Я думал, у него просто голова закружилась от волнения и вчерашнего поста. У меня так закружилась слегка. Да еще вино, которое привез архиепископ, на пустой желудок...

— Но почему он звал на помощь? — спросил Вениамин, старшекурсник, который прислуживал у алтаря и который, как Денис и почти все собравшиеся, должен был пройти посвящение в сан будущей весной.

Денис, желая знать правду, осторожно вошел в мысли Ориолта, когда тот ответил, покачав головой:

— Не знаю. У него кружилась голова. Он еле дошел до ризницы. И там его чуть не вырвало. Я побыстрее снял с него облачение, думая, вдруг у него жар; а он дрожал как лист, и зрачки ужасно расширились. Де Нор велел дать ему еще вина, но это не помогло. Я боялся, что у него начнутся судороги, но потом он потерял сознание. И тогда де Нор велел мне возвращаться с ним заканчивать службу, сказав, что с Джорианом побудет отец Дарби. Наверное, Дарби учился на врача.

Ему пытались еще задавать вопросы, но Ориолт больше ничего не видел, и Денис знал, что он говорит правду. Они разошлись по спальням, поскольку разговоры во время Великого Молчания ночных служб были запрещены, и больше часа Денис пролежал в постели, глядя в потолок и размышляя об услышанном, и подозрения все сильнее терзали его душу. Недомогание Джориана, как его описал Ориолт, было весьма похоже на отравление или на...

Мераша! Снадобье Дерини, о котором знали немногие люди... болезнь Джориана могла быть вызвана именно им. Мераша была сильным, дурманящим сознание средством, которое создали сами Дерини еще века назад, чтобы учиться с его помощью контролировать себя. На людей она действовала как легкое успокоительное, но у Дерини вызывала, даже в малых дозах, головокружение, тошноту и утрату координации, делая невозможными концентрацию и использование психических сил. Денису давали ее несколько раз во время обучения, чтобы он узнал, как она действует, и научился противостоять, на случай, если враги используют мерашу против него; но никакое обучение не помогало полностью нейтрализовать ее действие — а Джориан этому вообще не учился. И вряд ли даже знал, что такое мераша.

Неужели Джориану дали мерашу? Неужели церковники прознали как-то о восприимчивости к ней Дерини и пользовались ею при посвящении в духовный сан, зная, что для людей она безвредна — зато мгновенно разоблачит Дерини? Выходит, нет никакой «божьей воли» в том, чтобы не допускать Дерини в церковь, а есть всего лишь воля самой церкви, человеческий запрет, продолжающий ограничивать их расу со времен реставрации Халдейна?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});