Если рассуждать здраво, поступок Алекса вовсе не так уж дик. Формально он перед нею чист. Кому, как не ей, это знать? Могло ли ему прийти в голову, чем грозит ей и Джею публикация фотографии? Она трижды дура, что не объяснила Алексу всего. Ей самой и выпутываться. Но как?
Открыв банку, Мэри залпом выпила едва ли не половину. Легче не стало. В какой-то момент она с ужасом поняла, что всерьез гадает, каким способом Джереми ее убьет. Может, просто свернет ей шею как цыпленку? Или предпочтет сбросить с крыши? Впрочем, не исключено, что сначала вволю потешится над нею…
Неужели всему виной наркотики? Но Мэри в это отчего-то не верилось… Не верилось ей и в то, что чудовище, дремавшее в нем до поры, в одночасье вырвалось на волю под влиянием героина. Уже не раз Мэри задавалась вопросом: неужели она могла когда-то так ошибиться в Джереми? Хотя все это по большому счету не имело значения. Уже не имело. И вновь она окунулась с головой в прошлое, которое подобно омуту неумолимо затягивало ее…
После рождения малыша для молодой семьи наступили нелегкие времена. Мало того что будущий отец совершенно не озаботился приобретением необходимых для младенца вещей, он еще и наотрез отказался выпроводить из квартиры своих великовозрастных подопечных.
Покуда они мутузили друг друга в съемочном павильоне, окончательно превратившемся в спортзал, она возилась с малышом. Лишенная возможности спать по ночам, Мэри при любой удобном случае старалась прикорнуть днем, поэтому с Джереми они виделись мало. Да что там, ей не хватало времени даже на то, чтобы спросить мужа, почему ей приходится все делать одной. Порядок вещей установился как бы сам собой: Мэри занимается ребенком и домом, Джереми — всем остальным. Однако «все остальное» было понятием, мягко говоря, абстрактным — оно включало ежедневные тренировки, постоянные отлучки по неведомым делам и ежевечерние медитации под звуки восточной музыки.
Вскоре стало ясно, что их сбережения подходят к концу — кроватку, коляску и множество других необходимых новорожденному вещей все же пришлось приобрести. Маленькому Джею пошел всего третий месяц, когда Джереми стал поговаривать о том, что пора приступать к работе. Мэри даже не сразу поняла, о чем он толкует, а когда поняла, то долго и безутешно плакала. Муж ласково утешал ее, обещая, что все это ненадолго, что вскоре дела его поправятся. И вновь Джереми прибег к проверенному средству — к страстным супружеским ласкам…
Кончилось тем, что Мэри сдалась. На последние деньги была нанята молоденькая няня, присматривавшая за младенцем в дневные часы. Мэри вновь забегала по городу, то и дело звоня домой, и няня неизменно отвечала ей полусонным голосом, что дитя в порядке, что хозяина нету…
Вымотанная бессонными ночами, Мэри засыпала всюду — в перерывах между съемками, в такси, даже в метро. Стоило ей доползти до дома, как няню, в голове у которой были лишь танцы да ухажеры, как ветром сдувало. И Мэри оставалась лицом к лицу с разоренной и замусоренной квартирой, неизменным пылесосом и агукающим младенцем. Соскучившись за день по сыну, она устраивала малыша в «рюкзачке-кенгуру» и расхаживала с ним по квартире, убирая, стирая, готовя…
Джереми частенько возвращался заполночь, с совершенно безразличным видом глядел на спящего сына, ужинал и укладывался спать. Из этой безликой череды вечеров Мэри запомнился один-единственный…
Прибежав домой и отпустив няню, она застала Джереми лежащим на диване. Вяло поприветствовав жену, он снова уткнулся носом в книгу, которую держал в руках. Жара стояла невыносимая, Джереми валялся в одних плавках, а между лопаток взмыленной Мэри ручьями тек пот.
— Мне надо принять душ, — сказала она тогда. — Я быстренько! Присмотри за ним.
Джереми равнодушно кивнул. Он почти не проявлял интереса к сыну, лишь изредка подходил к кроватке и задумчиво глядел на младенца.
Положив ребенка на диван рядом с мужем, Мэри улыбнулась малышу:
— Побудь с папой, сынуля. Сперва мамочка поплещется под водичкой, а потом — ты. Ладно?
Ребенок улыбнулся ей беззубым ртом и пустил пузыри. Джереми перевернул страницу, а Мэри бегом понеслась в ванную. Скинув одежду, она включила прохладный душ, несколько минут простояла под струями воды, понемногу приходя в себя. И вдруг…
Услышав отчаянный детский плач, Мэри опрометью выскочила из ванной. Глазам ее предстала картина, которой она никогда не забудет: лежащий на полу, захлебывающийся плачем малыш и удивленный Джереми, так и не выпустивший из рук драгоценной книги…
— Что, маленький? — подхватила Мэри на руки посиневшего от крика младенца. — Тебе больно? Ты ушибся?
— Понимаешь, — стал оправдываться Джереми, — я лишь на секунду отвернулся, как он вдруг…
— Заткнись! — процедила сквозь зубы Мэри. Ей хотелось наорать на мужа, но она боялась своим криком еще больше напугать ребенка.
Джереми заморгал и привстал. Никогда еще за все время их знакомства не позволяла себе Мэри говорить с ним подобным тоном. Да она и сама растерялась.
— Прости… — забормотала она. — Ох, прости меня, пожалуйста! Нервы ни к черту…
— Да полно, успокойся! Парень всего-навсего упал с дивана. Не со шкафа же! Сейчас он замолчит. Правда, сынок? — проговорил Джереми.
Ребенок и в самом деле мало-помалу успокоился, но, даже заснув, долго еще всхлипывал. То же самое делала и молодая мать. Правда, в отличие от малыша в ту ночь она так и не сомкнула глаз…
Именно этот случай заставил ее впервые задуматься о том, что происходит с ее жизнью. Тогда Мэри сделала обескураживший ее вывод: у нее двое детей, один из которых, считая себя взрослым, делает глупость за глупостью. Впрочем, тогда она не могла предугадать, чем это может закончиться…
У Джереми стали водиться денежки. Замученной Мэри было не до того, чтобы допросить мужа с пристрастием об источниках его дохода. Говорил он разное: то подработал на кинопробах, то отснял сенсационный репортаж о пожаре. Мэри даже не приходило в голову проверить правдивость слов Джереми. А если бы и пришло, на это все равно не хватило бы времени — она была по-прежнему нарасхват.
Вскоре няню-вертихвостку удалось сменить на более опытную, и Мэри стало поспокойнее. Да и ребенок ночами уже так не изматывал ее. Заработки Джереми неуклонно росли. Ей надлежало бы радоваться, и она честно пыталась это делать, но смутная тревога то и дело будила ее по ночам. Пытаясь анализировать ее причины, Мэри терпела фиаско, — и в самом деле, вроде бы все было в порядке.
Джереми отсутствовал порой неделями. Приезжая, он обнимал ее, агукал с сыном… И в постели был прежним — неизменно ласковым, страстным и неутомимым. Казалось бы, чего еще желать? И тревога ее мало-помалу улеглась.