Читать интересную книгу Бледно-серая шкура виновного - Джон Макдональд

— Чьи они?

— Одного дерьма собачьего под названием «Флетчер индастрис». Я, наверно, прочитал двести балансовых отчетов и отчетов о результатах деятельности. Начал с двухсот, просеивал и просеивал, охотясь за тем, что снаружи выглядит прекрасно, а внутри одна гниль. Эти акции могут выиграть конкурс на звание наихудших. Выпуск малый. Демонстрируется ежегодный рост продаж и прибыли. Симпатичная валовая прибыль, симпатичный чистый капитал, громкие заявления в годовых финансовых отчетах насчет блестящего будущего и так далее.

— Так что ж в них плохого?

— Этого я даже не возьмусь объяснить. Слушай, у каждого аналитика есть приблизительно восемь абсолютно этичных и законных вариантов расчета прибыли на акцию. Соответственно, с каждым вариантом прибыль становится выше или ниже. Найдутся старые консервативные компании, которые используют эти восемь вариантов, чтобы показать наименьшую прибыль на акцию. Большинство компаний используют один способ так, другой этак, так что в целом они друг друга уравновешивают. А эта маленькая шарашка «Флетчер» хватается за каждый шанс, чтобы прибыль казалась больше. Я пересчитал их цифры. В данный момент акции продаются по пятнадцать за штуку. В сообщении о доходах за последние двенадцать месяцев сказано, мол, на каждой акции они сделали девяносто шесть центов, это сильно побольше, чем семьдесят семь центов в прошлом году. Воспользуйся самым консервативным методом, и знаешь что будет? В прошлом году — гнусные одиннадцать центов, а в этом на четыре меньше. Весь бумажный капитал разлетается в пух и прах. Чистая прибыль — нонсенс. Даже движение денежной наличности сократилось.

— Бумажный капитал? Движение денежной наличности?

— Забудь. Тебе это знать не обязательно. Тебе надо знать лишь одно — каким бы осторожным ни был Санто, опубликованные сведения показывают рост объема продаж, рост стоимости акций, масса опрометчивых прыгает в вагон и толкает его еще дальше. По их мнению, большой рост доходов продолжится. Возможно слияние, возможен выпуск нового продукта. Как с теми акциями, которые ты предположительно покупал. Но у этих нету солидной основы. Взлетят, как копеечные шутихи, а когда начнут падать, могут докатиться и до настоящей цены в два доллара за весь пакет.

— Стало быть, мы уговорим его на покупку, Мейер, акции будут лезть вверх и вверх, он заработает на бумажках кучу прибыли, а когда они пойдут вниз, продаст и останется при доходах.

— Когда все начнут продавать, стараясь остаться хоть с какой-то прибылью, кто их купит? Покупателей не найдется, торги приостановят, начнут расследование крупной спекуляции, и торги вновь откроются только в тюремной камере. Санто потеряет почти весь, если не весь куш.

— А как Джанин получит деньги, о которых ты говорил?

— Мы введем ее в игру с сорока тысячами от Ла Франса, прикупив три тысячи акций. Пока дело движется, я воспользуюсь растущей рыночной стоимостью и куплю для нее еще. Буду следить орлиным взором, а потом осторожненько начну от них избавляться, уложив ее в симпатичную прочную колыбельку, которую случайно нашел, подыскивая эту мразь «Флетчера». Там она будет иметь стопроцентную прибыль в год вместе с хорошими дивидендами.

— Сколько ты можешь ей обеспечить, если все пойдет как надо?

— Если? Я не ослышался, ты сказал «если»? Твое дело — заставить Санто вцепиться в этот кусок зубами, а я сделаю остальное. К концу года… ну, скажем, первоначальная ставка плюс четверть миллиона.

— Да ладно тебе, Мейер!

— О, это лишь до уплаты налогов по краткосрочной прибыли с «Флетчера». Видишь ли, именно это привяжет к нему Санто. Он понадеется получить прибыль за полгода. Скажем, налогов она заплатит от пятидесяти до шестидесяти тысяч.

— Мейер, ты меня убиваешь.

— Постарайся, чтобы никто другой тебя не убил, иначе тут будет сплошная тоска.

Впервые с того момента, как я понял, что Пусс никогда не вернется, меня охватила слабая нерешительная дрожь волнения и предвкушения.

Мейер нахмурился и сказал:

— Ты собирался послезавтра встречаться с Ла Франсом? У нас хватит времени на необходимую подготовку?

— Я просто заставлю его попотеть, Мейер. В четверг вечером позвоню и скажу, что нам придется изменить планы. Не звони нам. Мы сами тебе позвоним. И я получу вполне надежное свидетельство, приготовил ли он сорок тысяч.

— Знаешь, теперь ты больше похож на самого себя, Тревис.

— Сочувствие всегда помогает.

— Это долг дружбы. Что ты сделаешь первым делом?

— Разыщу ту маленькую нефтепроводную трубу.

* * *

После долгого совещания с Мейером в среду утром насчет стратегии, тактики и документов, которые ему надо иметь при себе, я отправился в Майами. Офисы «Санто энтерпрайзис» располагались в невыразительном шестиэтажном конторском здании на 26-й Норт-Ист-Террас за полквартала к востоку от Бискейна. Приемная находилась на шестом этаже. Широкий коридор со стеклянной дверью в конце, за ней обшитое панелями помещение с толстым синим ковром, на возвышении изящный светлый конторский стол, за которым с любезным, восторженно-вопросительным видом сидела стройная принцесса с обесцвеченными добела волосами, сияющими в эффектно направленном на нее с потолка свете плафона, принцесса, которая осведомилась на первоклассном, красивом и четком английском, чем она может помочь.

Услышав, что я хочу встретиться с мистером Санто, она изобразила легкое удивление:

— Весьма с'жалею, сэр, но его нет в гоуде. В'зможно, кто-то еще п'может уешить ваш вопуос?

— Сомневаюсь.

— Вы могли бы изуожить суть деуа мне, сэр?

— Пожалуй, нет.

— В таком с'учае, собственно, ничего нельзя сдеуать, сэр. Мистеу Санто встуечается исключительно по пуедвауительной договоуенности и опуеделенно не одобуит, если его сек'етарь назначит вст'ечу… фактически, вслепую. Вам понятна пуобле-ма, не пуавда ли?

— Почему бы тогда мне не поговорить с его секретарем?

— Но видите ли, сэр, я доужна знать суть вашего деуа, чтобы уешить, с каким именно сек'етаем вам следует говоить.

— Есть какой-нибудь суперличный, частный, доверенный?

— О да, конечно. Но, сэр, с ней можно увидеться только по пуедвауительной договоуенности. А чтобы назначить встуечу, я должна…

— Знать суть моего дела.

— Совеушенно веуно.

— Мисс, у нас обоих проблемы.

— Собственно, я не сказауа бы «у обоих», сэр.

— Если вы мне немножечко не поможете, то при встрече — а я обязательно встречусь с Санто, — он наверняка удивится, почему мое появление так задержалось, и я непременно ему расскажу, что просто не мог прорваться мимо английской девчушки с белыми в свете ламп волосами.

— Но, сэр! У меня…

— Приказ.

— Вот именно!

— Разве я похож на мошенника? Разве я похож на коммивояжера? Разве я похож на назойливого просителя? Милая девушка, должен же быть у вас хоть какой-то инстинкт и умение разбираться в людях?

— Сэр, если это пуодлится немного дольше, можно будет употуебить слово «назойливый». Господи! Вы, навеуное, летчик? Насчет дела… с валютой?

— Я не летчик. Впрочем, дело, возможно, отчасти связано с валютой. Я как раз кое-что вспомнил. Кто-то где-то сказал, будто для ознакомления Санто с каким-нибудь предложением надо пройти через Мэри Смит. Это персона или кодовое название?

— Мэри Смит — пеусона, сэр.

— Суперличный, частный, доверенный секретарь?

— М'жет быть, лучше пуосто сказать личный сек'етарь.

— Только, пожалуйста, не говорите, будто с ней можно встретиться только по предварительной договоренности.

Она секунду изучала меня, склонив головку, со слегка насмешливым выражением, забавляясь в душе — может быть, очень сильно. Оценить меня было не легче, чем кусок говядины с неразборчивым штампом Службы сельскохозяйственного маркетинга США.

— Не назовете ли свое имя, сэр?

— Макги, Т. Макги.

— Это в высшей степени необычно. Шанс весьма невелик.

— Сообщите ей, что я показываю карточные фокусы, что меня полностью так и не приручили, что моя физиономия покрыта глубокими шрамами от полученных в прежние годы рубленых ударов.

— В любом с'учае, вы забавный, — заключила она.

— Вполне! — подтвердил я.

— Пуисядьте, п'жалуйста. Я выясню, что она скажет, мистеу Макги.

Я осторожно сел в кресло, которое смахивало на синюю кухонную раковину со скошенным передним краем, водруженную на белый пьедестал; впрочем, оно оказалось удобнее, чем можно было предположить. Всегда чувствую себя в помещениях без окон как в ловушке. Тебя заманили, парень, и сейчас выскочат сразу из всех дверей. Я развернул новенький экземпляр «Форчун», и на меня глянул седоватый тип с прозорливым и дружелюбным прищуром, рекламирующий добросердечную, расположенную по соседству электрическую компанию. По-моему, я его видел у кого-то по телевизору, когда он, захлебываясь в экстазе, убеждал страдающую аденоидами домохозяйку в достоинствах пива.