«Что со мной происходит? — спрашивала она себя. — Что за удивительное чувство?»
Ответ поразил ее, словно гром выстрела одной из пушек, расположенных по бортам корабля.
Она полюбила!
Полюбила человека, которого знала всего несколько дней. Человека, с которым чувствовала себя в безопасности, но сам-то он был пиратом, изгнанником, объявленным вне закона и англичанами, и французами; за его голову была назначена награда.
«Но я люблю его, несмотря ни на что!» — сказало Грэйнии ее сердце.
Ни секунды больше не могла она оставаться в отдалении от него и поспешила подойти поближе.
Глава 6
Грэйния увидела, что Сен-Мартен не так красив, как Гренада с ее горами и тропическими лесами, но его золотые пляжи выглядели чудесно.
Пока корабль плыл вдоль острова, она заметила множество маленьких уютных бухточек.
Корабль встал на якорь, и хотя место стоянки не было таким укромным, как Тайная гавань, оно все же вполне годилось в качестве убежища для пиратского судна.
Пока команда убирала паруса, граф помог Грэйнии сойти на берег; они прошли небольшое расстояние по невысоким скалам, и тут Грэйния увидела очень красивый дом.
Он был невелик и напоминал старые плантаторские дома на Гренаде с обычной верандой, увитой разросшимися лианами.
Граф не произнес ни слова; Грэйния хотела было похвалить дом, но решила, что Бофор, скорее всего, вспоминает свой дом на Мартинике и хотел бы, чтобы сейчас они оказались там, а не здесь.
Он отпер дверь ключом. Они прошли через маленький холл в гостиную, и Грэйния даже слегка вскрикнула от неожиданности.
Комната была обставлена изысканной инкрустированной французской мебелью, включая несколько особенно красивых комодов с мраморными столешницами, позолоченными ручками и великолепно изукрашенными ножками.
На стенах висели портреты, явно изображающие предков графа; Грэйния решила, что все это фамильное достояние граф перевез сюда из своего дома на Мартинике.
Были здесь и фарфоровые статуэтки, среди которых она узнала изделия знаменитых севрских фабрик под Парижем; на полу лежал обюссонский ковер.
— Так вот где вы спрятали ваши сокровища! — воскликнула Грэйния.
— Здесь они, по крайней мере, в безопасности, — сказал на это Бофор.
— Я очень, очень рада, что вам удалось увезти их.
Грэйния собиралась получше рассмотреть картины и фарфор, но граф вдруг произнес каким-то необычным голосом:
— Грэйния, я хочу поговорить с вами, прошу вас выслушать меня.
Она взглянула на него вопросительно, и он продолжал:
— Вы просили меня о защите, и я хочу обеспечить ее вам. Я немедленно пошлю за женщиной, которая присматривала за домом в мое отсутствие, и попрошу ее ночевать здесь.
— Но зачем? — удивилась Грэйния. — И… где же будете вы?
— Вам должно быть совершенно ясно, что мне не стоит оставаться с вами в доме, — ответил граф. — Я ночую на корабле вместе со своей командой, а вам совершенно нечего бояться.
Грэйния промолчала, и граф заговорил снова:
— Вероятно, мне не надо и напоминать вам, что вам следует играть роль француженки постоянно, то есть говорить только по-французски, думать по-французски… словом, быть француженкой во всех отношениях.
— Я постараюсь, — негромко проговорила Грэйния, — но я думала, что раз уж мы здесь, то можем быть… вместе.
В голосе ее прозвучала почти что мольба, но, к ее удивлению, граф отвернулся и не смотрел на нее; Грэйния поняла, что он ответит отказом.
В эту самую минуту возле дома послышался чей-то крик, потом громкие поспешные шаги на веранде, и в комнату буквально ворвался Жан.
— Vite… Vite! Monsieur! — задыхаясь, прерывисто заговорил он. — Un bateau en vue!8
Он показал в сторону моря.
— Оставайтесь здесь! — коротко бросил Грэйнии граф и выбежал из комнаты, закрыв за собой дверь.
Грэйния бросилась к окну и увидела, как он бежит по камням следом за Жаном.
Скоро он исчез из виду, но Грэйния все стояла у окна, напуганная неведомой опасностью; ей хотелось быть вместе с Бофором и не оставаться одной.
Она понимала, что любой появившийся в пределах видимости корабль может означать угрозу; она помнила, как по пути на Сен-Мартен граф приказывал немедленно менять курс, едва вдали показывались чьи-то паруса.
Возможно, корабль графа был замечен, когда входил в бухту? Или же появился английский военный корабль с целью захватить остров?
Граф и его друзья были совершенно уверены, что такого не случится, но ведь англичане могли переменить намерение и пожелать добавить Сен-Мартен к своим владениям.
Все это было очень тревожно, и Грэйния долго еще смотрела в окно, надеясь увидеть либо корабль графа, либо тот, о котором предупреждал Жан, но синий горизонт оставался пустым.
Начало смеркаться, солнце клонилось к закату, наступал вечер.
Грэйнии хотелось выйти и подняться на скалы, чтобы вглядеться вдаль, пока это еще возможно, но граф велел ей оставаться на месте, и она подчинялась — потому что любила его.
Немного погодя она стала, было осматривать дом, но не могла сосредоточиться ни на чем, кроме мысли, что Бофор, вероятно, в опасности.
Медленно поднялась она по лестнице и обнаружила большую спальню, которая явно принадлежала Бофору, и еще несколько других.
Все они были великолепно обставлены, а в спальне графа стояла восхитительная французская кровать с занавесками, ниспадавшими с золотого кольца на потолке.
Кровать Бофор, разумеется, привез с Мартиники, так же как и чудесный туалетный столик, который скорее подошел бы женщине, чем мужчине.
По обеим сторонам постели стояли небольшие комоды, изготовленные, как решила Грэйния, руками выдающихся французских мастеров; на стене висела картина кисти Буше.
Все было так красиво… «Комната для любви», — подумала Грэйния и покраснела при этой мысли.
Она все ходила и ходила по дому, спустилась вниз и добралась до маленькой столовой, увешанной, как и гостиная, портретами предков; рядом располагалась кухня, которая, по мнению Грэйнии, привела бы Анри в восторг.
Нашла она и небольшую библиотеку, сплошь уставленную книжными шкафами, и обрадовалась, что ей, по крайней мере, будет что почитать.
Но сейчас чтение вовсе не шло ей на ум. Хотелось одного — быть вместе с Бофором, и, спохватившись, что она так надолго ушла со своего наблюдательного пункта, Грэйния снова вернулась к окну.
Солнце садилось во всем своем великолепии, но как только последний алый луч скользнул по морю и исчез, быстро наступила ночь.
Одна за другой появились на небе звезды, выплыл молодой месяц, но Грэйнии казалось, что она окружена беспросветной тьмой отчаяния, что никогда больше она не увидит Бофора.