покоится и Ким Чен Ир.
Ким Чен Ын и его сестра Ким Ё Чжон прибыли в мавзолей во главе группы высоких чиновников в черном, пришедших к телу Ким Чен Ира засвидетельствовать почтение. И Чен Ын, и Ё Чжон утирали слезы.
Их отец лежал на возвышении, одетый в свою куртку на молнии, голова на круглой подушке, тело покрыто алым полотнищем. Помост окружали красные бегонии, расцветающие ко дню рождения покойного вождя, – этот цветок носит название кимченирия. В Северной Корее даже мать-природу заставили склониться и служить мифу о героических Кимах. Затем, на 12-й день после смерти Ким Чен Ира, объявили всенародное прощание. Ким Чен Ын отправил отца в последний путь: длинный черный кортеж поплыл по белым улицам, объезжая почти 50-километровый круг по столице. В Пхеньяне валил густой снег, создавая картину «скорбящей природы», как сказали потом в государственных новостях.
Процессию возглавляли два американских «линкольна-континенталя»: один вез портрет вождя, размерами превосходящий сам автомобиль, на втором ехал гроб, укрытый флагом Трудовой партии, на котором к традиционным коммунистическим серпу и молоту добавлена каллиграфическая кисть – символ интеллигенции.
По площади Ким Ир Сена рядом с катафалком шли восемь человек. С правой стороны машины первым шагал Ким Чен Ын, держась за зеркало заднего вида, чтобы не шататься от горя или, может быть, чтобы подольше не отпускать любимого отца. Лицо его было таким же темным, как пальто. Но других детей Ким Чен Ира не было видно. Ни старший единокровный брат Ким Чен Нам, ни его старший родной брат Ким Чен Чхоль не появились среди прощающихся. Зато в числе восьмерых гробоносцев шел Чан Сон Тхэк, дядя Ким Чен Ына, жизнерадостный аппаратчик, отвечавший в государстве за важное направление – экономические отношения с Китаем. Чан попал в ближний круг благодаря женитьбе на сестре Ким Чен Ира Ким Гён Хи. Годом раньше обоих супругов ввели в состав Политбюро, на той самой конференции, где Ким Чен Ына объявили наследником верховной власти.
Вдоль улиц выстроились скорбящие пхеньянцы, завывавшие и бившие себя в грудь, сотрясавшиеся в рыданиях и падавшие наземь, что постороннему наблюдателю могло показаться излишне мелодраматичным. Зрелище было сродни корейской мыльной опере, смешанной с латиноамериканской и с добавлением немалой доли абсурда.
Гражданам Северной Кореи нет нужды напоминать, как следует оплакивать вождя. Они и так знают, что нужно делать. Определенно, в этой стране никто не хочет оказаться человеком, которого видеокамеры покажут рыдающим не столь горестно, как его соседи. Тем не менее были, конечно, и скорбящие неподдельно. Почти все северные корейцы выросли, не зная ничего иного, кроме поклонения полубожественным Кимам. И многие в это на самом деле верят.
В последующие дни государственная пресса показывала глубоко скорбящее население, демонстрируя, как горячо народ любил своего вождя. «Стенания людей, встречавших и провожавших гроб вождя, казалось, сотрясали саму землю», – сообщало государственное телеграфное агентство.
Этот бурный поток скорби разлился на всю страну. Солдаты, школьники, чиновники в разных городах собирались у монументов почтить память вождя – с неудержимыми рыданиями, раздиранием черных одежд и простиранием на снегу. Государственные медиа сообщали, что Ким Чен Ын распорядился обеспечить плакальщиков на промерзших улицах медицинской помощью и теплым питьем.
После похорон Ким Чен Ын принял у стен мавзолея военный парад, которым Корейская народная армия присягнула на верность новому молодому вождю. Солдаты клялись превратиться в живые винтовки и снаряды, чтобы защитить вождя и стереть с лица земли любых врагов, которые «посмеют заступить на нашу неприкосновенную землю, воду или небо, пусть даже на сотую долю миллиметра».
Ким Чен Ир объявлял после смерти отца трехлетний траур: в это время он укреплял собственные позиции и пересиживал голод. Но у Великого Преемника не было времени на раскачку. Человек, получивший титул «Любимый и Уважаемый Товарищ», тут же приступил к «превращению скорби в силу», как объявила о том радиодиктор Ли. С этого мгновения он все силы и время тратил на удержание власти. Для этого ему нужно было собрать собственную команду сторонников – людей, которые были бы всем обязаны ему, а не его отцу[72].
Неопытный диктатор часто бывал смешон и в мире скоро стал мишенью многочисленных шуток.
Прежде всего он обладал карикатурной внешностью: странная прическа с выбритыми висками, быстро растущее брюшко и пристрастие к одежде, модной только в странах, застрявших в коммунизме.
Фотографии деловитого диктатора, появлявшиеся в государственных медиа, приводили на память картинки из журнала Onion. Вот он высовывается из танка, круглое лицо обрамлено мягким черным шлемом. Вот веселый диктатор наблюдает, как на смазочной фабрике продукцию разливают в бочки. Это была смазка для механизмов, но вряд ли можно было выбрать для фоторепортажа фабрику, более располагающую к издевательским шуткам.
Ким Чен Ын присвоил себе целый букет трескучих титулов и собрал сотни именований, демонстрирующих все степени подобострастия. Среди них был стандартный коммунистический ассортимент вроде Первого секретаря Трудовой партии. (Титул Генерального секретаря Чен Ын навечно закрепил за умершим отцом.) Иные были стандартными, но еще более незаслуженными, например Председатель Центральной военной комиссии и Первый Председатель Государственного комитета обороны.
Некоторые же были чистыми гиперболами, например Несгибаемый Победоносный Генерал. Он также стал Хранителем Справедливости, Высшим Воплощением Любви, Решительным и Великодушным Вождем. Многие титулы включали в себя слово «солнце»: Путеводный Луч Солнца, Солнце Революции, Солнце Социализма, Яркое Солнце XXI Столетия и Солнце Человечества. Никакие восхваления не были для нового вождя чрезмерными.
И даже новости в северокорейской прессе стали более фантастичными: например, репортаж Центрального телеграфного агентства Кореи о том, что ученые нашли в КНДР «логово единорога». Закономерно история моментально разлетелась по миру, и люди хихикали над байкой, слишком сказочной даже по стандартам Северной Кореи.
Оказалось, что это ошибка перевода. На самом деле сюжет был посвящен мифическому существу из легенд о древнекорейских царях – похожему на лох-несское чудовище. Но это не остановило распространение новости в самой смешной ее версии.
Дважды государственная пресса сообщала, что Великий Преемник «сквозь густой снегопад» взобрался на вершину вулкана Пэктусан, легендарной горы, от которой происходит его небесное право народного вождя. В доказательство газеты поместили снимок одутловатого автократа на вершине горы высотой 2744 м, одетого в длинное шерстяное пальто, больше подходящее для столичных парадов, и обутого в черные кожаные туфли. Вождь столь могуществен, что для восхождения на горы не нуждается в походном снаряжении.
Ким Чен Ына закономерно впечатлила мощь заснеженного вулкана. Газета «Нодон синмун» в своем уникальном стиле писала, что «величественный дух Пэктусана» отразился в глазах «великого таланта и человека», что в этой вершине Вождь увидел «могучую социалистическую нацию, полную сил и без колебаний энергично движущуюся вперед, какие бы гнусные ветры ни бесновались на планете».
Скоро Ким Чен Ын