Читать интересную книгу Версаль. Мечта короля - Элизабет Мэсси

4

Конец лета 1667 г. – начало 1668 г.

Горячая струйка крови стекала у короля по щеке на воротник охотничьего камзола. Не обращая внимания на рану, Людовик яростно хлопнул дверью, бросился к столу и грохнул по нему кулаком.

– Партене ехали сюда по моему личному приглашению! – закричал он. – У них и мысли не было, что вблизи королевского дворца им может грозить опасность! Им, гостям короля! – Он сурово посмотрел на застывшего Бонтана. – Если на королевских землях опасность грозит даже именитой знати, что же тогда говорить о низших сословиях? Я не сомкну глаз, пока убийцы не будут схвачены и не предстанут передо мной! Где сейчас тела несчастных? Я хочу отдать им последний долг.

– Ваше величество, вы ранены, – осторожно напомнил Людовику Бонтан.

– Гораздо серьезнее, чем вы думаете! Есть какие-нибудь новости с фронта? Может, порадуете меня хотя бы снятием осады?

– Она пока еще не снята. Но из вашей раны безостановочно течет кровь.

Людовик смешался, будто впервые услышал, что ранен. Он поднес руку ко лбу. Увидев кровь на кончиках пальцев, он вспомнил, что произошло, и вздохнул.

– Ветка была низко… не заметил, – пробормотал он.

Спешно послали за доктором. Людовик уселся на мягкий диван. Массон, стараясь не показывать своего волнения, срезал кожу вокруг раны. Людовик смотрел на портрет, запечатлевший их с Филиппом в детстве. Людовик был одет, как и полагается мальчику. На Филиппе было девичье платье с кружевами и бантами.

– Для скорейшего заживления необходимо удалить омертвевшую ткань и обработать ее края, – пояснял Массон. – Смесь яичного желтка со скипидаром вытянет всю лишнюю жидкость.

– А почему бы просто не сшить края раны? – спросил Людовик.

– Ваше величество, такое вполне допустимо на поле боя, когда полковым лекарям не разорваться. Но современные врачи стараются применять современные методы.

Закончив удаление омертвевшей кожи, Массон заполнил рану кусочками ткани. Бонтан взял в руки свежий номер «Газетт де Франс». Пользуясь тем, что внимание короля переместилось на первого камердинера, Массон достал из саквояжа бутылочку синего стекла и торопливо глотнул оттуда.

– «Мы с радостью сообщаем об успешных действиях королевской пехоты против испанцев, – читал Бонтан. – Атаке подвергся город Камбре, находящийся на севере Франции».

– Наконец-то, – усмехнулся Людовик, – хорошие новости.

– «Самым выдающимся среди героев, сражающихся за своего короля, является брат его величества Филипп, герцог Орлеанский, проявивший изрядное мужество на поле боя…»

– Пока хватит.

– «…показав чудеса храбрости, этот герой покрыл себя неувядаемой славой».

Людовик мотнул головой. Из раны вновь стала сочиться кровь.

– Я же сказал, хватит!

Над полем боя во Фландрии стлался густой, едкий дым. Посреди опаленной травы, напоминая забитый второпях скот, лежали сотни солдатских трупов. Смертельно раненных оставляли умирать на месте. Они корчились от боли, стонали, плакали по близким и любимым, по далекому родному дому, по убитым товарищам. Повсюду взгляд натыкался на зеленые мундиры испанцев. Филипп в доспехах горделиво шел по полю, созерцая страшные, но впечатляющие следы победы, одержанной французами в отгремевшем сражении. Вот она, победа! Вот она, слава!

Взгляд принца задержался на лице мертвого испанца. Филиппа поразило спокойное, даже умиротворенное выражение, с каким неизвестный ему воин принял смерть. Он задумался о превратностях судьбы и не сразу заметил молоденького французского солдата, тащившего на спине тяжелый, запачканный кровью мешок.

– Осада прорвана, – крикнул солдату Филипп, но тот продолжал идти. – Друг, ты, часом, не заблудился? Наш лагерь в другой стороне.

Солдат медленно, будто заводная кукла, повернулся. Его глаза были полны ужаса и боли.

– Я обещал матери, что принесу его домой.

– Кого? – не понял Филипп.

– Брата.

Тут только Филипп заметил, что из мешка торчит рука, нога, изуродованное туловище и варварски отсеченная голова молодого человека, открытые глаза которого по-прежнему смотрели в мир.

Завернутые в муслин тела несчастных Партене лежали в домашней лаборатории Массона на столах. В углу, почтительно склонив голову, стояла Клодина.

– Дайте мне взглянуть на них, – наконец произнес Людовик.

Массон развернул муслин. Воздух сразу наполнился сладковатым трупным запахом. У Людовика задергались щеки, но он ничего не сказал. Его близкие друзья… точнее, те, кто были его друзьями. Кивком головы он приказал Массону развернуть второе тело. Трупный запах усилился: мерзкий, гнилостный аромат смерти.

– У нее шла кровь, – морща лоб, сказал король. – Тогда почему у него не было крови?

Людовик не решался произносить имена убитых.

– Ваше величество, я полагаю, что в женщину стреляли почти в упор, – сказал Массон. – А выстрел по мужчине был произведен издали. В таких случаях крови почти не бывает.

– Почему?

– Все зависит от скорости. Раны очень большие.

– В таком случае и крови должно было вытечь больше, а не меньше.

Массон облизал пересохшие губы.

– Вы правы, ваше величество… однако… хм…

Клодина поспешила отцу на выручку:

– Ваше величество, отец совершенно правильно сказал, мушкетный выстрел с большого расстояния образует крупную рану. Мушкетные раны вдвое крупнее ружейных. Но пуля, разрывая ткани, затыкает их кусками кровеносные сосуды у самого края раны. Потому кровь почти не вытекает.

Массон испуганно глядел на короля, не зная, понравится ли Людовику, что дочь придворного врача знает больше, нежели ее отец.

– Теперь понятно, – сказал Людовик. – Благодарю вас, Массон… Покажите тело мальчика.

Стараясь не смотреть, Массон развернул третье тело.

– А где Шарлотта? – спросил Людовик. – У Партене было двое детей.

– Этого, ваше величество, я не знаю.

– Найдите Маршаля! – приказал Бонтану король.

Фабьен Маршаль примчался на место убийства семьи Партене. Дорога и растущие на ее обочинах деревья были в пятнах засохшей крови. Внимательнее всего глава королевской полиции присматривался к земле, пытаясь найти хоть какие-то зацепки, способные пролить свет на засаду, устроенную неведомыми злоумышленниками. Вскоре он заметил цепочку следов, ведущих от дороги к лугу, начинавшемуся за деревьями. Фабьен пошел по следам и добрался до кромки луга. Дальше он ориентировался по примятой траве. Кто-то здесь пробегал. Отмахиваясь от назойливых комаров, Фабьен двинулся дальше и достиг места, где маленький бегун улегся. Нет, не улегся, а упал, сраженный выстрелом. Трава здесь была придавлена, и на ней темнели бурые пятна крови.

Трава же привела Фабьена к рощице на другом краю луга.

Беглянка была там. Она лежала под миндалевидной ивой, свернувшись клубочком.

Шарлотта.

Маршаль сел рядом с девочкой и осторожно переложил ее к себе на колени. Судя по платью, густо пропитанному кровью, Шарлотту смертельно ранили.

Неожиданно веки девочки дрогнули, но глаза оставались закрытыми.

– Я умру? – едва слышно спросила она.

– Да, – со вздохом ответил Фабьен, не посмев ей солгать.

Шарлотта попыталась облизать пересохшие губы.

– Вы можете мне помочь?

– Увы, нет. Но вы будете не одна.

На воротнике ее платья была брошь. Ослабевшие пальцы девочки трогали эту брошь. «Как четки перебирает», – подумал Фабьен. Он прислушался, подождал. Шарлотте оставалось совсем немного. Она в любой момент могла покинуть этот мир.

И вдруг глаза девочки открылись. Она посмотрела на Фабьена. В ее взгляде было блаженство и ужас.

– Я видела ангелов! – воскликнула она.

Ее тело как-то странно изогнулось, и Шарлотта испустила дух.

Герцог Кассельский разбудил громко храпевшего и пускающего слюни Монкура простым и безотказным способом: помочившись ему на лицо.

– Пес шелудивый! – забормотал спросонья Монкур, медленно выбираясь из сна. – Да я тебя сейчас прихлопну на месте!

Наконец его зрение обрело четкость, и Монкур увидел, ктó оросил ему физиономию. Угрозы мигом прекратились.

– Заслужил, – сказал герцог Кассельский. – Ты вернулся мертвецки пьяным и не нашел лучшего места для опорожнения своего мочевого пузыря, чем угол моей кухни. Это ж надо так налакаться, чтобы уснуть прямо в очаге! Или ты предпочел бы оказаться зажаренным? Можешь считать мою струю штрафом за причиненный ущерб.

Монкур сел, размазывая по мокрым щекам сажу. Темные полосы могли бы сойти за боевую раскраску.

– Где… где наша доля?

– Получай, – ответил герцог Кассельский.

Он наклонился и влепил Монкуру звонкую пощечину.

– Достаточно? Или хочешь еще? Вы убили семью аристократов на большой дороге, а потом явились в мой замок, ища убежища?