Читать интересную книгу Сундук с тремя неизвестными - Валентина Андреева

– Вот приедем, у них и спросишь. Если парня к ним послали в наказание, можно только догадываться, что они из себя представляют.

Наташка отхлебнула из чашки кофе и забыла проглотить. А я вообще про него забыла – любуясь на пополневшие щеки подруги, безуспешно пыталась сделать глоток из своей пустой чашки. Просто нас одновременно поразила одна и та же мысль: сумасшедший дед с дачных задворков Серова наверняка был типичным представителем ижевской родни.

– Как бы с мальчиком чего-нибудь не случилось, – пролепетала я, делая еще один нерезультативный глоток.

Наташка с трудом проглотила кофе и нахмурилась:

– Серов – изверг. Надо спасать ребенка! Если уже не поздно.

Она выскочила в прихожую, выхватила из сумки мобильник и торопливо вернулась на кухню. Пощелкав кнопками, поднесла аппарат к уху, бормоча, что до Ижевска может и не дозвониться – ох уж этот роуминг! Лицо отражало тревожное ожидание, которое быстро сменилось довольно безмятежным выражением.

– Тимочка?… – прощебетала Наталья в трубку и перешла на нормальный разговор: – Почему у тебя такой странный голос, Тимочка?… У меня? У меня голос нормальный для тети Наташи… Нет, ты меня еще не знаешь. Твой папа поручил нам перевезти тебя в Москву… Как это не надо?… Вот что, ребенок, родителей следует слушаться! Не сегодня – завтра… Даже скорее всего завтра будем в Ижевске, заберем тебя и вместе вылетим в Москву. Постарайся собраться заранее. Я еще перезвоню из Ижевска!

Наташка отключилась, посмотрела на свой мобильник и удивленно пожала плечами.

– Ты знаешь, для Тимочки голос явно староват. И к папе он не хочет…

– Смею напомнить, что его папа в следственном изоляторе. А ребенку там делать нечего. Это тот самый случай, когда надо постараться, чтобы яблочко от яблоньки подальше упало. Давай не забивать голову страшной ерундой. Могли у парня мобильник свистнуть. Кроме того, у нас с тобой есть адрес. И совершенно нет времени.

Я не стала усугублять общую тревогу за судьбу Тимофея, хотя мне этот телефонный разговор показался не менее странным. Но могло существовать и еще одно объяснение: Наталья, занося цифры номера в память своего мобильника, просто ошиблась. Или ошибку допустила Марина.

– Ты сохранила Маринину записку? – деланно-равнодушно поинтересовалась я, роясь на обувной полке.

– У меня никогда ничего не пропадает! – отрезала Наташка. – Вот как сейчас у тебя. Что ты ищешь?

– Вчерашний день, – прикусила я губу. – Это ж надо! Так бездарно распрощаться с самой удобной обувью. Только и остается, пробраться ночью на серовскую дачу и выкрасть ее обратно.

– Напяливай эти, растоптанные. Жертве положено вызывать чувство жалости. И потом, все равно на машине поедем. – Наташка выложила передо мной старые туфли свекрови. – В крайнем случае веревочками подвяжешь… Подожди. Что ты мне голову морочишь? Ты же уже в кроссовках. Ну, знаешь, по такой жаре… Впрочем, и я в таких же. «Нас утро встречает прохладой»… – бодро пропела она, засовывая бабулины туфли назад. – Песня моего детства. Дальше там что-то про реку.

– Ехал грека через реку… – не очень вдаваясь в смысл Наташкиной ностальгии, проронила я, решив предпринять собственную попытку прозвониться Тимке. Позднее. Так, чтобы не обидеть Наташку. С этой мыслью наконец оторвалась от обувной полки и сделала очень полезное дело – вытащила из сумки умыкнутые впопыхах из комнаты Георгиновны две зеленые книжки, похожие на записные. В одной из них ижевский адрес Тимофея. Пусть полежат дома. Листратов случайно и обыскать может.

– Окончательно опаздываем! – ахнула Наташка, бросая тревожный взгляд на часы. – Выметаемся. Дай сюда ключи! Я должна быть уверена, что твоя квартира закрыта. Ты, как всегда, забудешь вставить ключ в замочную скважину.

Мы уже выскочили на лестничную площадку, когда Наташка заметила отсутствие в своих руках собственной сумки. Быстро выяснилось, что после возвращения с несостоявшейся встречи в метро она терпеливо ждала хозяйку по месту своей постоянной регистрации – на тумбочке в прихожей. Естественно, в открытой Наташкиной квартире. Подругой планировалось в течение пяти минут организовать мое позднее утро, а потом подправить утренний макияж, глядя в свое зеркало, и сменить блейзер на что-нибудь более легкое.

И все-таки мы приехали вовремя. Было пятнадцать минут двенадцатого, когда постучались в кабинет к Александру Витальевичу. Ответом была тишина – следователь оказался в бегах. Мы успели отдышаться и поговорить о необязательности некоторых ответственных работников, когда он в паре с Листратовым появился из соседнего кабинета. Кто из нас с Натальей перепутал номер кабинета, не знаю. На закономерный вопрос Листратова, умеем ли мы читать, Наташка ответила вполне уверенно – с первого класса. И, скромно потупив взор, соврала, что просто не запомнили фамилию следователя. Мало ли их тут…

Рассказывать одно и то же – весьма нудное занятие. А если в деталях – еще хуже. Порадовало одно – результат беседы не протоколировался. Если же и записывался на диктофон, то нам об этом ничего не сообщили. Впрочем, мы со своей стороны тоже ничего нового не поведали. Даже в ответ на свеженькие, ранее не задававшиеся вопросы. Автобиографию Светланы Константиновны не знали, в период совместного с ней отдыха в речном круизе мужчины к ней липли, но не прилипали. Отдыхала она одна, большей частью пребывая в мрачном расположении духа.

Второе радостное мгновение наступило тогда, когда Виктор Васильевич, решив для моего удобства переложить мою сумочку на пустующее кресло, вроде как ненароком ее уронил. Да так, что она открылась. Конфузливо извиняясь, принялся собирать все нужное, и не очень, содержимое, залюбовался косметичкой, открыл и, сославшись на необходимость сделать подарок жене, вытряс оттуда только серую пуговицу от мужского костюма. Всю косметику я вчера, готовясь к маскараду, оставила на туалетном столике. А сегодня с ней вообще некогда было разбираться. Легкие мазки по губам губной помадой – и вперед!

– О! А это, надо думать, та самая пуговица, из-за которой Дмитрий Николаевич поехал искать приключений на свою голову! – восхитился Листратов. – Неужели она тебе и вправду настолько дорога, что ты для нее одной всю эту кошелку освободила? Откуда вещичка?

– С работы, вестимо. С кого-то слетела, а я вот – вожу. Фирменная пуговица, вдруг претендент на нее объявится?

Наталья вмешалась не вовремя:

– Ир, да подари ты эту штучку следствию, видишь, как она Виктору Васильевичу приглянулась. А он тебя перед Ефимовым окончательно отмажет. Зачем она нам нужна? Лишнюю тяжесть таскать.

Очень не хотелось мне расставаться с этой пуговицей. Как чувствовала, что она имеет какое-то отношение к делу. Но пришлось чистосердечно поведать историю обнаружения находки. Вот тут-то и началась писанина! Да еще заявились недавние знакомые – понятые, которые и зафиксировали факт добровольной выдачи следствию злополучной пуговицы.

Третья приятная новость, прилетевшая по мобильной связи следователю, явилась таковой исключительно для нас с Наташкой, ибо Александр Витальевич от нее прямо-таки помрачнел.

– Ч-черт! Надо помочь Серову решить проблему с доставкой сына из Ижевска в Москву. Не знаю, кого привлечь, хотя и пообещал. Парень у матери первой жены Серова. Бабушка серьезно занемогла, положили в стационар, а мальчик…

– Давайте мы его привезем! – перебив следователя, воскликнула я. – Все равно без дела… в смысле, неукомплектованные, без вторых половин дома торчим. Так хоть прогуляемся. Только нам надо с билетами помочь. Туда и обратно. На сына Серова могут не дать – документов нет. И еще с адресом. С деньгами не надо. Надеюсь, потом их вернут.

– А разве дармоедов Серо-Беловых сегодня не освободят? – живо поинтересовалась Наташка. – Ясное ж дело, не они покушались на Ирину Александровну. Даром только тюремный хлеб едят.

– Позвольте это решать следствию, – резко осадил подругу Александр Витальевич.

– Да кто ж вам мешает? Просто мне как налогоплательщице государственных денег жалко. Интересно, если выпустить всех необоснованно привлеченных к уголовной ответственности, сколько можно было бы сэкономить на их пропитании? Не меньше, чем на большую премию всем руководящим работникам следственных органов.

Следователь Курбатов сжал губы в ниточку и вперил взгляд прищуренных глаз в безмятежно улыбающуюся мне и Листратову Наталью. Даже я поежилась, но подруга на безмолвную реакцию Александра Витальевича внимания не обратила – активно приносила себя в жертву сложившимся обстоятельствам. Иными словами, без конца вздыхала, выражая готовность быстренько слетать в Ижевск.

Через десять минут был решен вопрос с билетами, забронирован двухместный номер в ижевской гостинице и усвоено единственное условие перевозки: Тимку отвезти в московскую квартиру Серова, ни в коем случае не потакая его желанию поехать на дачу. Заодно уточнили телефон Тимофея, оказавшийся правильным, но отключенным, и его ижевский адрес. Знать бы, что так повезет, не надо было воровать записные книжки Георгиновны, которой мальчика и следовало сдать, доставив в трехкомнатную квартиру Серова в районе Преображенки. Через пятнадцать минут мы, ну очень тепло попрощавшись с Листратовым, уже ехали отдать последний долг человеку, принявшему на себя… Точнее, в себя, смертельное зелье, предназначенное для нас. Курбатов увязался с нами и, сидя на переднем сиденье, всю дорогу терроризировал Наташку многочисленными примерами из обширной уголовной практики, смысл которых сводился к одному: место женщины – где угодно, хоть в зоне, но только не за рулем. Умолк он лишь после того, как Наташка на полном серьезе пообещала, не сходя со своего удобного водительского места, увеличить сводку ДТП за сегодняшний день еще на один серьезный случай. Планировалось, что во время экстренного торможения непристегнутый, вопреки правилам, ремнями безопасности господин Курбатов хорошенько прикусит свой мерзкий язык.