– Они отвели беглеца в Виллоушир, – прошептала Сара, будто не слыша того, что говорила ей Джессика. – Его вернут хозяину. Они увели его связанным, с веревкой на шее… Они заставили негритенка смотреть, как меня секут.
Джессика почувствовала, что еще немного – и ее стошнит. За домиком росла высокая магнолия. Майкл и его головорезы, должно быть, подвесили Сару за руки к одной из толстых ветвей дерева. Никого поблизости не было. Никто не мог услышать свиста кнута и женских криков. Мужчины вволю над ней поиздевались, но Сара никого не выдала. Склонившись над исполосованной спиной подруги, Джессика крепко сжала губы, чтобы не расплакаться.
Сара слабым движением подозвала ее поближе и знаками попросила разговаривать тише на случай, если кто-то за стеной подслушивает. Боясь задеть ее раны, Джессика наклонилась вплотную.
– Я боюсь за Вилли Мей…
– Господи! Что знает Майкл? – вырвалось у Джессики.
– Паренек сказал, что услышал о безопасном доме и пришел сюда. О Вилли Мей он не проговорился, но, если твой брат засомневается и начнет его пытать… парень заговорит.
Джессика почувствовала, как кровь отливает от ее лица.
– За тебя я тоже боюсь, моя храбрая южанка… и за Типпи, – добавила Сара.
Чувствуя легкое головокружение, словно на палубе судна во время сильной качки, Джессика, стоя на коленях у постели пострадавшей, принялась тампоном наносить на раны мазь.
– Не бойся за нас, – сказала она. – Я что-нибудь придумаю. Когда дело касается меня, папа громче лает, чем кусает. Он на меня ужасно разгневается, но потом простит. Я его дочь. У него нет другого выхода.
– О Джессика… дорогая… – простонала Сара.
Глава 15
За завтраком в доме Толиверов, впрочем, как и в других господских домах на Плантаторской аллее, главной темой для обсуждения была внезапная и оттого еще более досадная отмена ежегодных праздничных мероприятий в Виллоушире. Обычно Виндхемы устраивали рождественский бал, чаепитие в честь ежегодного приезда сестры Юнис из Бостона и прием по случаю Нового года, на который приглашалось много важных гостей и знаменитостей. Те, кто удосуживался чести оказаться в списке приглашенных, ожидали этого события весь год. Леди заблаговременно заказывали бальные платья, украшения и придумывали замысловатые прически.
– Как вы думаете, из‑за чего все отменили? – поинтересовалась Елизавета, адресуя вопрос домашним, собравшимся за столом.
Сегодня, вместо пиршества в Виллоушире, на завтрак была ветчина с мамалыгой. Женщина с тоской думала о новом бальном платье, висящем в ее гардеробе. Теперь у нее не будет возможности всем его показать. Сегодня, помимо Летти и ее отца, которые были частыми гостями в доме Толиверов, изредка оставаясь даже на ночь, а также двух своих сыновей и внука, Елизавета имела удовольствие видеть у себя Джереми Уорика. После завтрака он и Сайлас собирались обсудить не очень приятные перспективы, открывающиеся вследствие того, что весной караван тронется в путь в Техас без Сайласа и Летти.
– Понятия не имею, – ответил Джереми.
– Такое впечатление, что темный полог опустился на Виллоушир, – поэтично высказалась Летти. – Я так и не смогла поговорить с Джессикой. Когда я приехала повидаться с ней, меня в буквальном смысле слова выпроводили за дверь.
– То же можно сказать о Майкле, – присоединился к разговору Моррис. – Вчера мы должны были поехать вместе на охоту, но он прислал человека сказать, что все отменяется.
– Должно быть, что-нибудь серьезное случилось, – заметил преподобный Седжвик. – Никого из Виндхемов не было в среду вечером в церкви. Мистер Виндхем всегда приходит послушать кантаты и оставляет щедрые пожертвования. Очень странно.
– А мисс Конклин благополучно села на пароход в Массачусетс? – спросил у Летти Джереми. – Насколько я помню, Джессика должна была отвезти ее в порт.
– Мы не знаем, – ответила девушка, – и это нас беспокоит. Именно поэтому я поехала повидаться с Джессикой. Накануне я решила проветрить домик за кладбищем и обнаружила пятна крови на простынях и окровавленные ватные тампоны в мусорном ведре.
– Еще больше загадок! – воскликнул преподобный Седжвик.
– Думаете, она порезалась? – высказал предположение Сайлас.
– Я хотела поговорить с Джессикой и все у нее выведать, – сказала Летти.
– Не исключено, что кровотечение имеет естественные причины, – бросив многозначительный взгляд на Летти, предположила Елизавета.
Девушка покраснела, и тогда старшая женщина сменила тему:
– А я так надеялась полюбоваться в этом году Виллоуширом! – воскликнула она. – Та негритянка Виндхемов… Как ее имя, кстати?
– Типпи, – напомнил матери Сайлас.
– Она чудесно украшает дом к Рождеству. Мне до сих пор трудно вообразить, что такое уродливое цветное создание может проявить столько изобретательности.
Моррис откусил от намазанного маслом печенья и с полным ртом произнес:
– Это вы о той служанке-обезьянке с большими ногами, которая смахивает на подсвечник?
– Да, дорогой, – подтвердила Елизавета. – Джессика ее просто обожает.
Их прервали: распахнув двустворчатые двери столовой, вошел Лазарь. Подойдя к стулу Морриса, он склонился близко к его уху.
– Извините, хозяин, но в гостиной – посетитель.
– Так рано утром, Лазарь! Святые небеса! Кто это?
– Мистер Карсон Виндхем, сэр.
Все сидящие вокруг стола удивленно замолчали. Моррис сорвал из‑за воротника салфетку.
– Я пойду к нему.
– Но он приехал не к вам, сэр, – сказал Лазарь. – Он хочет встретиться с мистером Сайласом.
– С братом?
Моррис уставился на Сайласа с таким выражением, словно подобного рода желание со стороны Карсона было чем-то за гранью возможного.
– Боже правый! – вырвалось у Елизаветы.
Ей сразу же показалось, что в комнате душно.
Сайлас сложил свою салфетку и встал из‑за стола. Он улыбнулся Джереми и подмигнул Летти.
– Должно быть, старик передумал, – сказал он.
Моррис иронично приподнял брови.
– И решил приехать к тебе в рождественские праздники, чтобы лично сообщить о своем решении? Не думаю.
– Узнай, что же случилось в Виллоушире, – прикрывая рот рукой, громко прошептала Елизавета.
Карсон Виндхем стоял в гостиной, сложив руки за спиной. Взгляд его устремился куда-то за высокое венецианское окно. Лазарь принял у гостя его шляпу и стек, без которого Карсон нигде не появлялся. Мужчина явно был погружен в свои мысли. Сайлас не мог не согласиться, что Моррис, судя по всему, прав. Разве стал бы самый влиятельный и богатый человек в Южной Каролине приезжать к нему в час, когда положено принимать завтрак, для того чтобы уведомить о согласии предоставить ему кредит? Обычно в это время года люди вообще не занимаются делами.