Костя усмехнулся и обхватил мой подбородок.
— И почему мне так нравится твой острый язычок?
А спустя мгновение пленил мой рот в весьма откровенном поцелуе. Я уперлась свободной рукой в его грудь, откидывая голову назад.
— Тебя же мокрые дворовые кошки не возбуждают, — напомнила я, сипло переводя дыхание.
— Видимо, ты стала исключением, — прохрипел он. Его ладонь скользнула мне на затылок, и Константин рванул меня к себе. На секунду он замер, с жадностью вглядываясь в мои глаза, а после жарко поцеловал.
Я сопротивлялась, честно. Целую минуту не отвечала на его поцелуй, сжимая зубы. На большее моей выдержки не хватило. Крышу просто снесло, и я неумело, но пылко ответила на поцелуй. Ермолаев довольно рыкнул и, подхватив меня за талию, усадил на столешницу рядом с раковиной. А после попытался избавиться от мокрой футболки, которую я все ещё прижимала к груди. И именно это немного отрезвило меня. Я снова откинула голову назад и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Губы Ермолаева скользнули по шее вниз, порождая во мне новые будоражащие ощущения. А прикосновение его рук к обнаженной спине добавляло ещё больше огня в этот коктейль чувств.
— Костя, стоп! Остановись, — попросила я сипло. Но он будто не услышал меня, продолжая губами ласкать шею. Я закопалась свободной рукой в его волосы, планируя его отстранить, но в процессе забыла собственно, что собиралась делать. Он же чуть прикусил мочку моего уха, и я еле слышно простонала от необычных, но очень ярких ощущений внизу живота. Это и есть страсть? Неужели она бывает настолько всепоглощающей, что ты забываешь обо всем на свете?
— Какая же ты мягкая и чувственная… — прошептал Ермолаев, дыханием лаская шею и ухо. И от этого шепота мурашки устроили новый забег по моей шее и позвоночнику.
Не знаю, чем бы все закончилось, но в этот момент в кабинете раздался шум. Секретарь принесла заказанные Ермолаевым напитки, причем, как мне показалось, она специально громко стучала каблуками и звякала посудой.
— Что-нибудь ещё нужно? — уточнила она, наверное, у пустого кресла.
Константин почему-то вопросительно посмотрел на меня. Я чуть заметно пожала плечами в ответ. Мужчина же с видом мученика отстранился от меня и шагнул к двери.
— У нас есть нормальные полотенца? Или только бумажные в наличии? — спросил он.
Я же с удивлением заметила на полу забытую рубашку Ермолаева, а в раковине свою футболку. И когда он успел её все-таки отобрать у меня? Встряхнула головой, стараясь вернуть мозги на место. И спрыгнула со столешницы.
Умывание холодной водой помогло немного прийти в себя. Так что когда Константин выпроводил секретаря, я была готова к новому раунду противостояния. И уже с остервенением отжимала футболку. Потом энергично встряхнула несколько раз, чтобы хоть немного расправить заломы. И под насмешливым взглядом Ермолаева натянула её на себя. Так безопасней, да и охлаждает она неплохо.
— Будешь и дальше игнорировать наше притяжение? — спросил он с иронией.
— Я его не игнорирую. — ответила я максимально равнодушным тоном. Наши взгляды встретились в отражении. Его глаза были почти черными, и я невольно вспомнила Ланселота и его темный жадный взгляд. Почему мне видится сходство между ними?
Глава 18
Константин
Весь четверг с трудом сдерживал собственный гнев. И даже уже не пытался обмануть себя, убеждая, что со сновидениями это никак не связано. Знаю, что это глупо. Но настроение Закария передалось мне. Как и его жуткое желание переломать Артуру руки, которыми он обнимал Гвиневеру. А ещё демону хотелось во всеуслышание объявить, что она моя и только моя. И пусть ещё не принадлежит ему телом, но душа уже признала меня своим полновластным хозяином. Зак видел, что там, в подземелье, Гвиневера готова была пойти за ним хоть на край земли. И если бы не вернувшийся неожиданно здравый смысл, они бы сбежали из Камелота. И осознание этого выбивало почву из-под ног.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поэтому проснулся я в паршивом настроении. И отчего-то вспомнил Аленёнка. В отличие от ситуации в моих сновидениях препятствий особых у нас нет. И меня все ещё безумно тянет к ней, я не могу этого отрицать. И что же мешает мне уступить её глупым мечтам о «нормальных» для неё отношениях? Подарки, свидания, медленное соблазнение. Возможно, мне это даже понравится. Но нет же, я закусился на её ехидное высказывание: «Константин, у меня создается впечатление, что вы ухаживать за мной пытаетесь». Ещё и обидел её в ответ. И знал же, что мои слова её ранят, но не сдержался. Всегда привык давать сдачи. А её слова задели за живое. Но кому я мстил? Слабой девчушке, которая своим упрямством выводит из себя? Или сильной девушке, которая не позволяет обстоятельствам себя сломать?
Пока собирался на работу, обдумывал наши отношения с Алёной снова и снова. Ещё и ситуация с её братом подвисла на неопределенной ноте. Может, встретиться с ним и попытаться вставить мозги на место. Или предупредить Алёну? Весь день размышлял об этом, поражаясь себе. Когда я стал таким размазней, что готов пойти извиняться перед смазливой малолеткой? Какого хрена меня вообще к ней так тянет? И почему воспоминания об Инне вызывает только желания морщиться? Отчего эффектная брюнетка вызывает только брезгливость?
Выругавшись в очередной раз, стукнул кулаком об стол. И посмотрел на время. Близиться к трем часам, а это значит, что Алёна скоро приедет. Захватив сигареты, вышел на балкон. Это уже становится ритуалом: встречать и провожать её взглядом. И нужно что-то с этим делать.
Возвращаясь вечером домой, я все ещё спорил сам с собой по поводу Алёны. Звонок сотового вывел меня из задумчивости. Принял вызов начальника службы безопасности, ожидая новостей об Антоновых. Но Виктор озадачил меня другим сообщением. На одной из строек произошел несчастный случай с человеческими жертвами: на бытовку в которой отдыхали рабочие свалился кран. Виктор сразу поделился подозрениями насчет случайности этого события. Выдохнув, я развернул машину и поехал на окраину Москвы, где моя фирма возводила жилой комплекс. На месте уже работали аварийно-спасательные службы, кого-то из рабочих грузили в машины скорой помощи. Полиция тоже подъехала. Пока разбирался с официальными службами, Виктор уже нашел зацепку. Крановщик, который обычно задерживался после смены, в этот раз смылся сразу, едва закончился рабочий день. Он был из Москвы, так что мы решили сразу брать его на горячем. Но дома его не оказалось. Виктор пробил по базам, и узнал, что у него была недвижимость в пригороде. Был уже четвертый час, когда мы добрались до дачного поселка. Крановщик, действительно, хотел схорониться там, уверенный, что про эту дачу, доставшейся ему от тети, никто не знает. Просчитался немного. Пока раскручивали его на информацию уже и рассвело. Мужчина все пытался уйти в несознанку, мол, всё это случайно, а не по умыслу, но с нами этот фокус не прошел. И осознав это, крановщик запел, как миленький. Заказчиком оказался Тарасов, мой конкурент. Кажется, он тоже участвовал в тендере на покупку земли под жилой комплекс, но я его обскакал.
— Проверь остальных рабочих на лояльность к Тарасову, — распорядился я, после того, как крановщика упаковали и повезли в ментовку. Мои люди прекрасно ладили с полицией, так что уверен, что они сами договорятся по поводу синяков у подозреваемого. А о том, чтобы крановщик сел за убийство по неосторожности я сам позабочусь. Виктор кивнул, понимая, что это косяк его отдела безопасности. — И устрой мне вечером встречу с Тарасовым.
По дороге домой позвонил секретарше и попросил отменить все встречи и совещания на утро. А едва я коснулся головой подушки, как отрубился, и в этот раз сновидения меня не беспокоили. И отчего-то когда проснулся, испытал досаду. Неужели я «подсел» на эту мыльную оперу? Холодный душ помог взбодриться.
Съездив на стройку, убедился, что все уже работают в штатном режиме. Уточнил у прораба, сколько человек необходимо нанять, чтобы закрыть брешь. Заодно узнал, кто погиб вчера, и кто какими травмами отделался. Дмитрий ответил без запинок, а значит, либо уже сам смотался в больницу, либо послал кого-то из подчиненных. Погибло всего двое приезжих: армянин и русский из глубинки. Пока курили, озадачил прораба поиском родственников. Тот только округлил глаза, по его же словам, оба работали без договора. И, несмотря на очевидное удивление, в глазах Дмитрия было и одобрение.