формально, обязан следовать правилам, которые сам же и устанавливаю. Что из этого следует?
— Что я должен быть наказан, по всей строгости закона. Или, в данном случае, Устава Академии. А что полагается за пререкания со стражей?
— Не «пререкания», а «злостное неповиновение» должностным лицам, если вчитаться в бумаги, которые составили эти кабинетные крючкотворы.
— И что мне грозит?
— Та самая «Штрафная когорта». Это что-то вроде «штрафных рот» в обычной армии.
— И чем она отличается от обычного студенческого быта?
— В принципе, это точно такая же учебная когорта, как и офицерская. И даже по окончанию срока обучения ее кадеты получают те же звания и даже должности. А иногда и делают значительно лучшую карьеру, так как получают намного более суровую подготовку — по крайней мере, физическую и боевую. В этой когорте более строгие правила, у них более высокие требования к физической подготовке и сдаче нормативов. Да, у них чуть меньше делается упор на теоретическое обучение, но они точно так же изучают тактику и стратегию, а также военную историю и примеры действий великих полководцев. И, кроме того, их намного чаще используют в разнообразных полицейских и военных акциях, к которым привлекают курсантов. Так что они меньше практикуются в управлении войсками, но они больше привлекаются к «практической» работе «в поле». То есть имеют хорошую практику.
— А в чем подвох, если там все так вкусно?
— Дисциплина и строгость содержания. Не в смысле более скудной кормежки. А в смысле отсутствий любых поблажек и послаблений. Вроде передачи продуктов из дома, встреч с родственниками, увольнений в город, строгость соблюдения распорядка дня: подъем, отбой, строем на физ. подготовку, строем в столовую, десять минут на прием пищи, марш в ногу на урок по теории магии…
В остальной Академии мы стараемся воспитывать в каждом курсанте самостоятельность. Поэтому для человека, уважающего себя и больше всего ценящего личную свободу (а именно такой подход практикует дворянское сословие) и привыкшего выделяться из толпы, такой образ жизни и обучения неприемлем. Поэтому для дворян попадание в штрафную когорту оказывается хуже любого наказания, даже тюремного заключения. Плюс контингент: в когорту попадают не по желанию, а по принуждению или приговору суда. Так что желания учиться у большинства из курсантов нет, и они любые действия преподавателей встречают, то называется, «в ножи». И между собой у курсантов такие же отношения. Особенно они ненавидят тех, кто пытается получать образование и старается заниматься самостоятельно, показывая высокие результаты в учебе.
— Да, сложное положение. И что Вы предлагаете?
— Я полагаю, что без отправки Вас, барон, в штрафную когорту, не обойтись. Но есть лазейка: я не обязан отправлять Вас туда на полный срок обучения. И я могу немного сократить срок Вашего пребывания там… скажем, на период до официального начала занятий. Которое начнется через семидневку после Нового года. Который, как мы все знаем, начинается через три дня, с 1 вересня. То есть Срок Вашего пребывания в штрафниках сокращается до 10 дней. Сможете потерпеть до свидания с молодой супругой на срок в десять суток?
— Да, ваша светлость! Я готов принять законное наказание!
— Ну что ж, в таком случае на этом и остановимся. Я буду действовать в соответствии с Уставом, а Вы, барон, фактически отделаетесь легким испугом и декадой пребывания в штрафном подразделении. И познакомитесь ближе с изнанкой нашей службы.
Ректор Академии, он же Герцог Александров, поднял руку и сделал знак. Тут же рядом с нами возник тот самый толстый жандарм.
— Проводите арестованного к месту отбывания наказания, — совершенно другим тоном произнес герцог и, потеряв к происходящему интерес, отправился куда-то в сторону административного здания. А я с сопровождающим отправился в казарму, собирать вещи. Ведь перемена моего статуса совершенно не меняла имущественное положение: выданные мне ранее форма, полусапожки со шнуровкой, матрас с простынкой, одело и котелок с ложкой оставались закреплены за мной на весь срок обучения. Да и личные вещи нужно было перенести в новую казарму.
Из трех однокашников в боксе оказался только здоровяк Иона Медведчук. Он сперва удивленно вытаращился на меня, а затем рискнул поинтересоваться, что, собственно, происходит?
— Переводят в другое подразделение, — попытался отделаться я краткой справкой. Но пришедший со мной стражник все же раскрыл тайну (которая, подозреваю, сохранится таковой не более, чем еще пару часов):
— Курсанту назначено наказание согласно Устава Академии: за злостное нарушение Внутреннего Устава он временно переводится в Штрафную Когорту. С сохранением за ним койки по месту предыдущей регистрации.
— Это что значит? — вытаращил глаза не слишком сообразительный Иона.
— Я еще вернусь! — рявкнул я нарочито грубым голосом. Уж больно муторно было на душе, несмотря на обещания ректора о «временности» наказания. От брата я слышал рассказы о таких «временных» наказаниях в армии: когда курсанта отправляли на гауптвахту на трое суток, а потом комендант гауптвахты ежедневно придирался к мелким нарушениям и добавлял по трое суток за каждое нарушение. И человек застревал «на губе» на месяцы.
— Так что пока мое место не занимайте. И тумбочку тоже. Надеюсь вскоре вернуться!
***
«Штрафная когорта» оказалась не просто «отдельным подразделением», но еще и выделенной территорией на внутренней территории Академии. Это была выделенная мини-академия, обнесенная кирпичной стеной, по верху отрой были вмурованы острые осколки стекла. По углам размещались сторожевые вышки с сидящими в них охранниками, вооруженными арбалетами. Внутри огороженной территории было возведено двухэтажное здание, с замощенной брусчаткой площадью перед входом. На этой площади, несмотря на внеучебное время, находился весь «личный состав» когорты, который занимался странными упражнениями: поднимали и опускали по команде ногу, задерживали ее в воздухе, приседали на опорной ноге, поворачивались по команде направо и налево, под счет офицера.
— Это что они делают?
— Строевая подготовка, — непонятно буркнул в ответ жандарм.
— А для чего она нужна? — удивленно спросил я.
— Положено, в армии, — Ответил жандарм. — Разговорчики, арестованный! Двигайтесь в казарму!
И я двинулся. Казарма оказалась совершенно не такой, как в «Офицерском» отделении. Это было просто огромное обще помещение на сотню с лишним человек, заполненное тщательно заправленными двухъярусными койками. Рядом со входом стоял на небольшой подставке (вроде подиума) скучающий курсант в мятой форме. В момент нашего входа он приложил правый кулак к левой стороне груди и выкрикнул: «Дежурный ко когорте, на выход! По этой команде в зал выскочил из неприметной дверцы в торце помещения унтер-офицер, застегиваясь на бегу. Похоже, он тупо спал в своей каморке.
— Дежурный по когорте, унтер-корнет Прибывайло! — рявкнул он, вытянувшись перед жандармом и косясь глазом на меня.
— Прибывайло, принимай очередного