– Экстази?
– Ага, – кивнул Димон-А и предложил приятелю, – будешь?
– Не, – замотал головой О’Димон, – я химию не употребляю.
– Да я с тебя башли за это брать не буду, – не убрал он руку.
– И тебе не советую, – неуверенно продолжил О’Димон.
Димон-А покачал перед ним открытую ладонь, намеренно провоцируя и искушая приятеля пафосными таблетками.
– Смотри, какие классные, – усмехнулся он, – второй раз предлагать не стану.
Одна таблетка была голубая, другая – розовая, на одной написано было «sky», на другой – «love». Глаза О’Димона помимо воли загорелись, но для вида он решил немного повыделываться.
– А к чему нам здесь экстази? – деланно возмутился он. – Ты что забыл походу, как оно действует? Нас же сразу потянет всем в любви признаваться.
– Ну, конечно, – стал подначивать приятеля Димон-А. – Тем более, что сегодня здесь ожидаются классные тёлки. Все ведьмы Киева сюда на тусу собираются. Прикинь, они ведь голяком вокруг костра танцевать будут.
– Да, ладно, – не поверил О`Димон.
– Или тебя ведьмаки волохатые больше привлекают? – поинтересовался приятель.
– Нет, только не это, – представив на секундочку, взвыл от ужаса О`Димон.
– А вдруг их голые торсы тебя возбудят? А вдруг это тебя дезориентирует?
– Не дай бог, – передёрнуло О`Димона, после чего он добавил со вздохом, – ладно, чёрт с ним, давай.
Он тут же потянулся к розовой таблетке на его ладони.
– Не люблю голубые, – пояснил он.
Но Димон-А тут же зажал обе таблетки в кулак.
– Э, нет. Чуть позднее. Всё сразу будет чересчур. Если мы сейчас вдогонку захаваем эту байду, назад уже точно, не вернёмся.
– Как скажешь, – неожиданно согласился с ним приятель.
– А бес его знает, – засомневался вдруг Димон-А и вновь раскрыл кулак, – может быть, лучше сейчас?
Два круглых кусочка счастья поочерёдно подмигнули ему голубым и розовым светом и составились в одно слово «sky love».
– Давай сейчас, – вновь согласился с ним приятель.
– Э… нет, – покачал головой Димон-А.
Борясь с искушением, он неожиданно засунул обе таблетки себе под чёрную, разрисованную белыми черепами бандану над ухом.
– Здесь они вряд ли найдут, – уверенно добавил он.
Искушённый в таких делах О`Димон засомневался:
– А если всё же начнут обыскивать?
Круглое лицо Димона-А озарилось самодовольной и самонадеянной улыбкой:
– А разве мы похожи на торчков?
О`Димон смерил его оценивающим милицейским взглядом.
– Вроде нет, – покачал он головой.
– Вот и я так думаю. Главное, не показывать вида. Идём.
Последовав за приятелем, Димон-А засунул в боковой карманчик его рюкзака аптекарский футлярчик, но, пройдя пару шагов рядом с ним, вновь заканючил:
– Походу не прёт пока.
– Сейчас попрёт, – вновь пообещал ему О’Димон.
– Может, Дэн мне не те кактусы подсунул?
– Те. В тот раз я тоже чего-то долго ждал прихода, а потом меня так шибануло! Я думал, всё, мне капец.
Внезапно грузного Димона-А будто дёрнуло током. Он чуть не подскочил на месте. Его тело вначале пронизал жуткий холод, а затем словно обожгло кипятком.
В низу копчика он почувствовал сильное жжение, как если бы кто-то, издеваясь, поднёс к его заднице пламя зажигалки. Он схватился рукой за копчик, но никакой зажигалки сзади не обнаружил.
– Что, началось? – с беспокойством спросил у него О’Димон.
Димон-А растерянно кивнул, а затем вновь махнул рукой позади себя, чтобы сбить пламя.
– Всё путём, – подбодрил приятеля О’Димон. – Теперь только не забывай. Чтобы ты сейчас не увидел, ни во что не вмешивайся. Твоя задача – лишь внимать, смотреть и ничего не делать. Как только ты включишься в эту игру, ты пропал.
Но Димон-А не слышал его, ему было не до того. На него навалилась вдруг страшная тяжесть. От сильного давления на голову у него зазвенело в ушах, в ладони и в подошвы ног вонзились тысячи иголок.
Он ощутил в себе перевёрнутую вниз горящую восковую свечу. Свеча плавилась, истекая воском по его ногам. Он почувствовал себя ракетой от фейерверка, фитиль которой уже запален.
К горлу подступила тошнота. Его охватил озноб и всевозрастающая дрожь. Он понял, что в нём пробудилась та самая кундалини, о которой говорил ему приятель, что она уже подняла голову.
Внезапное ускорение, сдвиг, – и где же тело? Тело исчезло. Рук нет, ног нет. А перед глазами какое-то ярчайшее безумие. Все скачет на дикой скорости, поэтому глаза хочется закрыть.
Димон-А закрыл глаза и вдруг почувствовал внутри себя движение. Словно какая-то юркая змейка, стремительно обвиваясь вокруг позвоночника, возносилась от копчика к темечку.
– Что это? – хотел он сказать и не мог, потому что куда-то исчез язык и зубы, а через нёбо стало видно небо.
Ему захотелось глотнуть – ага, сейчас! Всё провалилось куда-то в тартарары. Руки затряслись, ноги заходили ходуном, а глаза стали сами собой открываться-закрываться.
– Что вообще… происходит? – пошевелил он губами и неожиданно всхлипнул. Из носа его самопроизвольно потекли сопли, а из глаз – слёзы.
Сквозь слёзы он увидел, что с О’Димоном творится то же самое, что и с ним. Он так же дёргался, хихикал и гримасничал, он так же то и дело хлопал глазами, а рот его открывался и закрывался, как у пойманной рыбы.
Как только спиралевидная змейка-кундалини воспарила из темечка Димона-А, его накрыло по полной. Он как бы увидел себя со стороны: как стекало на асфальт его тело, как крутил он головой из стороны в сторону, силясь понять, что с ним происходит.
Но осмыслить происходящее ему было ещё не под силу. Опустившись на четвереньки, он был явно не готов к такому исходу.
Судорожно подёргивая губами и пытаясь сглотнуть воображаемую слюну, он держался руками за землю, и взгляд у него был испуганный, как у ребёнка. Он, кажется, готов был заплакать.
– Я уже умер? – спросил он, удивляясь тому, что может говорить.
– Нет, – ответил О’Димон откуда-то издалека.
– Я, точно, не умру?
– Это такая волна… она сейчас пройдёт.
Но волна почему-то не проходила. Более того, ко всему ещё присоединились слуховые галлюцинации. Шумно зашелестели опавшие листья, затем послышались чьи-то невнятные шёпоты. За перешёптываньем последовали резкие щелчки и тонкое посвистывание. Их сменили режущие ухо гнетущие и скрежещущие звуки.
Затем где-то вдалеке ритмично и глухо забил барабан. С левой стороны раздались призывные звуки шофара, справа полилось жалобное пение кларнета, сверху посыпалось отвратительное лязганье цимбал, а снизу донеслись душераздирающие крики и стоны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});