притонов и всякого рода торговцы, обосновавшиеся в морском квартале Нижняя Суша. Золото, добытое в корсарских походах, жгло руки флибустьерам. Они без счету тратили на попойки и ненужные пустяки. Эти грубые люди ходили увешанные драгоценностями, в богатых одеждах, до беспамятства напивались в тавернах, у девиц, прямо на пляжах. После нескольких дней безумной гульбы они уходили в море за новыми приключениями.
Карта Тортуги. XVII в.
Повторим, что среди флибустьеров встречались не только головорезы. Часть их эпопеи поведал нам Александр Оливье Эксмелин, сын аптекаря из Онфлёра. Он выучился на хирурга, но вынужден был эмигрировать, поскольку во Франции гугенотам, сторонникам Реформации, запретили заниматься врачеванием. После довольно тяжелых первых лет, когда он трудился наемным рабочим у одного колониста, Эксмелин смог наконец заняться своей профессией. Его по достоинству оценили на флибустьерских кораблях, где он плавал судовым врачом. Ценим его и мы – за то, что у него возникла мысль взяться за перо.
Грамон, сын офицера Королевской гвардии, в четырнадцать лет убил на дуэли офицера, который слишком рьяно ухаживал за его сестрой. Дворянин по происхождению, кадет Королевского морского полка, потом офицер флота, Грамон решил стать флибустьером, чтобы жить было веселее. Он прибыл на Тортугу, уже завоевав высокий авторитет, поскольку захватил голландскую флотилию со столь богатым грузом, что ее называли Амстердамской биржей. Этот подвиг принес ему 80 тысяч ливров (пятая часть всей стоимости добычи), и почти всю эту огромную сумму Грамон растратил за восемь дней грандиозной попойки. Последние 2 тысячи ливров он поставил на кон – и выиграл достаточно, чтобы купить 50-пушечный корабль. Флибустьеры дрались за право служить под его началом.
Несколько крупных экспедиций покрыли Грамона неувядаемой славой.
Веракрус был одним из самых защищенных поселений испанцев: мощные фортификационные сооружения, пушки, гарнизон из 4 тысяч солдат. Кроме того, за несколько дней из Мехико могли подойти еще 16 тысяч человек подкрепления. У Грамона было семь кораблей. Он совершил вещь, немыслимую по тогдашним временам: ему удалось благополучно пристать к берегу ночью в нескольких лье от цели. Десант немедля двинулся в путь и еще до зари оказался перед главными воротами города. Перепуганные стражники послушно впустили вражеский отряд. Оказавшись внутри, флибустьеры заняли цитадель и окружили главные здания. Грамон добился от городских властей выкупа в 2 миллиона пиастров. Через четверо суток, когда на горизонте появились паруса испанского флота, его небольшая армада отплыла.
Взятие Кампече принесло намного меньше, поскольку горожане успели до появления флибустьеров вывезти и спрятать свои богатства. Грамон не был палачом. Он запрещал своим подручным – в пределах возможного – истязать людей, чтобы они заговорили. Грандиозная пирушка несколько смягчила досаду из-за небогатой добычи. В последний вечер Грамон в окружении своих офицеров сидел во главе стола.
– А теперь фейерверк!
Этот костер остался в истории. Грамон велел собрать все кампешевое дерево (синий сандал), хранившееся на складах, – дорогостоящий товар, самое драгоценное дерево в мире – и приказал поджечь. Ночь озарилась оранжевым пламенем, в небо потянулся благоуханный дым. Безумный каприз всемогущего сеньора.
– Ну разве смогут в Версале тягаться с нашей затеей? – воскликнул Грамон. – Любая их выдумка покажется сущей чепухой!
По возвращении на Тортугу губернатор сообщил Грамону, что тот назначается королевским наместником южной провинции Сан-Доминго. Версаль хотел вернуть на службу этого блестящего подданного. Грамон поблагодарил за честь, но не сказал, намерен ли приступить к своим новым обязанностям. В середине октября 1686 года он вновь вышел в море – на трех кораблях с двумя сотнями человек на борту. Он не сообщил, куда направляется. Паруса великого сеньора золотой поры флибустьерства исчезли на горизонте, и больше их никогда не видели.
Имя Генри Моргана по-прежнему заслуженно сияет в анналах британского флибустьерства. Он родился примерно в 1635 году в Уэльсе, в городке Лланримни, в семье зажиточного землевладельца. Но молодому человеку было тесно в родительских пенатах под серым небом. Привольная жизнь, драки, солнце, власть – вот что его влекло. Стать королем острова! Однажды он отправился искать счастья на Барбадосе, где целых пять лет должен был отрабатывать свой проезд. На острове своей мечты он был не королем, а скорее рабом. Следующие пять лет он провел на Тортуге рядовым разбойником, там, рыжий, коренастый, амбициозный и в меру жестокий, растерял остатки совести и хороших манер, привитых ему валлийской мамашей. В двадцать восемь лет Генри Морган по-прежнему мечтал о великих делах, однако не имел средств, чтобы их осуществить. Но удача улыбнулась ему. Один из его дядьев был назначен вице-губернатором Ямайки. В гнезде британского флибустьерства оперился стервятник, мечтавший стать орлом.
Его первые цели были скромными – рыбацкие суденышки, склады небольших испанских поселений. Но под защитой дяди Морган довольно быстро нашел способ развить свой талант. Вскоре губернатор Ямайки стал величать капитана Моргана адмиралом – каждое его возвращение существенно подпитывало финансы быстро развивающегося Кингстона (тогда Порт-Ройял).
Пират Генри Джон Морган. Иллюстрация из книги Александра Оливье Эксмелина «Пираты Америки». 1678
Адмирал Ямайки всегда избирался общим голосованием флибустьеров острова, а губернатор утверждал его избрание. После того как со сцены ушел прославленный флибустьер Старик Мансфельт, Моргану даже не пришлось выставлять свою кандидатуру – его назначили под единодушные восторженные вопли. В его послужном списке числились нападения на богатые испанские города – ему удалось получить выкуп с Сантьяго на Санто-Доминго, с Гранады на озере Никарагуа, с острова Санта-Каталина, с Пуэрто-дель-Принсипе на Кубе, – не считая захватов на море многочисленных галионов.
Портобело на Атлантическом побережье Панамского перешейка был тем самым местом, куда караваны мулов доставляли слитки золота из Панамы. Городок защищали три форта. Морган высадился ночью, штурмом завладел двумя фортами, атаковал третий. Согласно тактике той эпохи, следовало первым делом прислонить к стене высокие штурмовые лестницы и идти на приступ, но Морган не желал терять своих бойцов. Лестницы были принесены и поставлены, но взбираться по ним пришлось несчастным монахам, святым братьям и сестрам, которых беспощадная солдатня пригнала к форту. Позади них лезли флибустьеры, держа в зубах ножи, а сверху стреляли перепуганные защитники.
Оргия, устроенная по прибытии Моргана в Порт-Ройял, превзошла все бывшие прежде. В тавернах перестали давать сдачу, измотанные девицы прятали золотые под матрасы, ростовщики и торговцы проводили бессонные ночи над приходными книгами. Для охраны набитых добром складов нанимали дюжих молодцов. Богатство острова Ямайка разом возросло по меньшей мере на треть. Золото, доставленное в Лондон, вновь пополнило оскудевшие сундуки королевской казны.
Морган считал, что способен на