Читать интересную книгу Огненные оковы дракона (СИ) - Безбрежная Анна

— Это чушь! Я его невеста уже на протяжении трех лет! Мы должны были пожениться этой осенью! Арчибальд, — кинулась она к нему и вцепилась в его рукав. — Скажи, что она лжет!

Арчибальд взял ее за локоть и, несмотря ей в глаза, глухо ответил:

— Сатива, Грэг действительно женился.

— Ах, — отпрянула она, хлопая ресницами. Сатива непонимающе переводила взгляд то на меня, то на Арчибальда.

— Как он мог жениться, если мы обручены! Он же меня любит! Грэг мне об этом говорил и клялся в вечной любви! — она вопила так, что я вышла из ступора и… задохнулась. Сердце заколола, словно в него воткнули десяток иголок разом, вместо подушечки. Ноги я перестала чувствовать, подошла к столику и оперлась на него. В голове мысли разнесло в разные стороны, словно осенние листья под порывами сильного ветра. Сжала столешницу до боли.

— Кто она такая? — тыкала в меня пальцем, как оказалась невеста моего мужа.

Арчибальд обнял Сативу за плечи.

— Сатива, давай ты успокоишься. Пройдем в кабинет, и там поговорим, — попытался увести ее младший Ферро.

А на меня Сатива посмотрела так, словно увидела гремучую змею. И такая ненависть пылала в ее глазах, что меня физически накрыло от ее эмоций. Арчибальд утащил рыдающую девушку и бормотавшую что-то в другую комнату.

Состояние прострации накатило волной, поглощая душу. Казалось, я не чувствовала сердце, оно будто перестало биться, а в груди вместо него был камень. Холод. Дикий холод внутри. Он замораживал все чувства и эмоции, покрывал толстым слоем льда. Все ушло на дно, опасаясь смертельных объятий. Чувства погибали, опускаясь в безнадежность и предательство. Лежали погребенные вместе с камнями под коркой льда, заметаемые снегом и замораживаемые стужей. Сознание сузилось до точки.

***

Через некоторое время я очнулась от порыва сильного ветра, что ледяными пальцами вцепился в кожу. Я подняла голову и с ужасом увидела, что я стою на балконе террасы самой высокой башни замка, где мы ужинали с Грэгом. Далеко внизу вздымалось и ревело темное штормовое море, белесые гребни волн разбивались с яростью о скалы и с грохотом скатывались обратно. А небо прорезали молнии и раздавались мощные раскаты грома.

«Как я здесь оказалась?» Я ничего не помнила. Мерзкий холод уже добрался до костей и кожу покрыли мурашки. Я понятия не имела, сколько тут простояла. Обхватила себя руками и зашла внутрь комнаты, закрывая за собой стеклянные двери. В углу одиноко мерцала лампа, освещая пустой стол и пару стульев. Скатерти не было. Я провела пальцем по полированной столешнице. Стулья с резными спинка, диваны с дорогой обивкой. Богатством дышит замок, пускает пыль в глаза роскошью. А что скрывается под ней? Гниль и ложь. Червоточины тайн и обмана, пятна предательства и изъеденные, словно молью, лживые обещания. Я рухнула на стул и закрыла лицо руками.

Нет… Я же ему поверила, а он меня обманул. Волна горечи, злости, разочарования пробилась из-подо льда и поднялась, затопив разум. От нахлынувших эмоций задохнулась, и, казалось, забыла как дышать. Ведь воздух отравлен ядом лжи и предательства. Нет… Очень больно внутри. Невыносимо. Я завыла, словно волчица, потерявшего своего единственного любимого и упала на колени, уткнувшись лбом в каменный пол. Закачалась, всхлипывая, а потом заревела во весь голос. Тело сотрясало так, что, казалось, припадок случился. Нет… Грэг, как ты мог? Зачем? У тебя же была невеста, и ты ее любил, зачем ты выбрал меня, вырвал из привычного существования, из дома, и женился? Зачем ты был таким хорошим? Я же тебя полюбила…

Нет… я лучше вырву сердце и брошу его в море, чем когда-либо признаюсь тебе, что полюбила тебя. О, Всевышний! Какая же я дура. Любовь можно вытравить из сердца, и я это сделаю. Оно останется пустым навсегда, но так будет лучше. И легче. Но как же больно… Потерла грудь, поморщившись, и легла на пол, глядя в серый потолок, что, казалось, нависал надо мной, словно крышка склепа, где я только что похоронила свою любовь, жизнь и счастье навечно.

***

Я тонула. В море обиды, горя и печали. Накатывали волны бессилия и тоски. Они накрывали ледяными потоками и вымораживали душу и сердце. Подо мной холодный камень пола ощущался надгробной плитой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На стену упал белый свет луны, вырисовывая дорожку — путь в никуда. Завывания ветра слышались сквозь окна, и казалось, что сотни мертвых душ пришли ко мне, зазывая принять путь забвения.

— Иви, — раздался глухой голос.

Я повернула голову на звук. Грэг сидел на стуле и смотрел на меня печальным взглядом, с сожалением и болью осознания. Я отвернулась и опять уставилась в потолок.

— Ив, я хотел тебе все рассказать, но… Все оттягивал этот разговор, пока не стало слишком поздно.

— Да, теперь слишком поздно, — мой голос прозвучал далеким эхом, затерявшимся в жалобных завываниях ветра.

— Нет, еще не поздно, — Грэг опустился рядом со мной на колени, и обхватил ладонями мое лицо. Теплые… Тела своего я не чувствовала. — Послушай меня, я много сделал неправильного. Не рассказал тебе, что у меня есть невеста. Я виноват перед тобой. Но… я могу все исправить. Некоторые вещи уже не вернешь. И знаю, ты меня возненавидишь, но я сделаю все, чтобы изменить то, что еще можно. Иви, ты слышишь? Я на все пойду, лишь бы ты была со мною рядом. Я не отдам тебя!

В его глазах разрастались золотые прожилки, словно треснувшая скорлупа, выпускала наружу содержимое. Темнота оболочки разрушалась, а золото заливало всю радужку.

— Я все исправлю, — твердым голосом повторил он и взял меня за обе руки. — Да ты вся закоченела! Ну-ка иди сюда. — И меня подняли с пола. Грэг прижал к себе. — Подожди, сейчас. — Бормотал он и нес меня куда-то.

— Отпусти меня, — слабо проговорила я, голос совсем потерял окрас. Он будто тоже умер вместе с моим сердцем.

— Сейчас, малышка, согреем тебя. — Я задергалась, но руки Грэга еще сильнее прижали к себе.

Меня прямо в одежде погрузили в ванную, и он открыл воду. Грэг суетился рядом. Я лишь отстраненно смотрела, будто не со мной все происходило. Меня захватила апатия, я ничего не чувствовала, ноги и руки меня не слушались.

— Вот так, — потрогал он воду. — Не горячо?

«Я не знаю…»

Грэг стал растирать мне руки, плечи.

— Нет, так не пойдет, — и стал снимать с меня одежду, переворачивая, словно куклу. А я даже не прилагала никаких усилий, чтобы помочь ему. Сердце в груди еле билось.

— Тебе лучше? — с тревогой заглядывал в мои глаза Грэг. Горячая вода уже скрыла тело, но я даже не чувствовала ее тепла. — Иви, посмотри на меня, — мое лицо повернул к себе. Тревога, затаенная грусть и паника в его глазах. Жалкий подобие его эмоций, в отличие от тех, что он подарил мне.

— Иви, — простонал он и сел на пол, прислонившись спиной к ванне. Откинул голову на бортик и задумчиво уставился в потолок. — Сколько же я всего натворил. Даже не знаю, простишь ли ты меня. Но я же не знал, что приедешь именно ты. И не представлял, что ты так станешь дорога мне. — Покачал он сокрушенно головой, горестно усмехаясь. — Но мне есть, что еще можно исправить. Обещаю, я спасу тебя. — Кивнул сам себе. — Я изменю предрешенное. И сделаю ради тебя все. — Он взгляну на меня. — Ты мне очень дорога, Иви. — Взял мою руку, безучастно лежащую на краю бортика, и прикоснулся к ней лбом. Он молчал, лишь слышалось, как капли из крана ударялись о воду, оставляя круги, расходившиеся все дальше и дальше, затрагивая всю поверхность.

Глава 18

Голова пульсировала, веки налились свинцом, и открывать глаза вовсе не хотелось. В комнате слышались звуки: входил новая горничная Далина, спрашивала меня про завтрак, но я молчала. Меня просто не было. Для этого мира, для этой жизни, для Грэга.

Вчера он вытащил меня из ванной, завернул в полотенце и оделяло, уложил на кровать. Молча сидел рядом, нежно гладил, но я ни на что не реагировала.

— Я все изменю ради тебя, Иви, — сказал Грэг и ушел.

***