Морланд отмахнулся от последних слов сына, показывая, что состояние Элеоноры его волнует меньше всего.
— Сын, наконец-то, — прошептал он, и его лицо озарилось какой-то неземной радостью.
— Я благодарю Господа за Его бесконечную щедрость. И за Его милость, что мне дано было дожить до этого счастья.
Он откинулся на подушки, словно в нем иссякли все жизненные силы. Его рука безвольно покоилась на голове любимого пса, а глаза уставились в потолок, но на его обычно угрюмом лице не исчезала улыбка абсолютного удовлетворения.
— Отец, вам подать обед теперь?
Роберт вспомнил, что Морланд отказался от мяса и питья, пока Элеонора была наверху. Но Морланд лишь слабо отмахнулся от сына.
— Пришли мне Уильяма, — прошептал он. — И принесите мне ребенка.
Как только новорожденного помыли и запеленали, Роберт, окруженный волнующимися женщинами, принес на подушке сына в комнату Морланда. Уильям с выражением печали и торжественности на лице передал ребенка своему хозяину. Собаку Морланда отправили в угол, где она лежала, неотрывно глядя на хозяина. Верный пес скучал по Морланду, находясь даже на таком небольшом расстоянии от него, и тихонько скулил при каждом звуке или движении хозяина.
— Вот и дитя, отец, — произнес Роберт, которого переполняла гордость. — Прекрасное и здоровое дитя.
— Дайте его мне, — проговорил Морланд слабым голосом.
Он взглянул на маленькое сморщенное лицо, пытаясь обнаружить какой-то, одному ему известный знак. Глаза крошки были плотно закрыты, а его губы бесшумно двигались, словно в молитве. Он выглядел маленьким и беспомощным. Когда Морланд приподнял его, то внезапно почувствовал, как его захлестнула такая волна нежности, какой он не знал с самого детства.
— Сын. Наследник всего, что сейчас принадлежит мне. Я даю ему имя Эдуард, — он положил свою тощую, дрожащую руку на голову спящего ребенка. — Благословение отца на этом мальчике. Пусть Бог убережет его от зла и горя. Пусть он вырастет сильным и богобоязненным. Он джентльмен по праву рождения, и он Морланд. С ним я связываю славное будущее нашего рода.
— Аминь, — произнесли все собравшиеся.
Ани поспешила забрать ребенка, так как увидела выражение бесконечной усталости на лице Морланда. Он выглядел так, словно наконец-то выполнил самое важное задание своей жизни, и оказалось, что на это ушли все силы.
— Моя малютка, мой маленький мальчик, — пробормотала она, когда подняла ребенка.
Глаза Морланда проследили за белым свертком, когда его уносили из комнаты, а затем он закрыл глаза.
— Оставьте меня теперь, — прошептал Морланд еле слышно.
Все тихо вышли, а Уильям осторожно опустил своего больного хозяина на подушки. Пес Морланда сразу же вернулся из угла и уткнулся головой в руку господина.
Вскоре боль вернулась страшным приступом, и Уильям дал ему маковый напиток, даже не спрашивая разрешения Роберта. Морланд заснул, проснулся после полудня, а затем снова погрузился в сонное забытье. На закате пес Морланда внезапно вскинул голову и протяжно завыл. Все собаки присоединились к этому странному хору, от которого кровь стыла в жилах. Уильям позвал Роберта, который тут же послал за священником, чтобы совершить все положенные обряды. Еще до того, как последний луч света погас в жарком августовском небе, Эдуард Морланд скончался. Ему исполнилось пятьдесят два года.
Пес Морланда не желал покидать место у тела хозяина. Он умер той же ночью, и его похоронили вместе с господином в семейной усыпальнице, из которой открывался вид на Микл Лит.
Пышные церемонии и празднования по случаю столь значительного события в жизни семьи, как рождение сына, которые при обычных обстоятельствах имели бы место, были сведены к самому скромному торжеству, так как дом погрузился в траур по старшему Морланду. Элеонора подумала про себя, что это было абсолютно в стиле старика — умереть в самый неподходящий для всех момент, но она все равно оплакивала на похоронах своего своенравного свекра, потому что мир потерял христианскую душу.
Как только Морланда похоронили, она обратила все свои помыслы к будущему и к планам, которые строила не один день и которым теперь ничего не могло помешать. Элеонора не боялась сопротивления мужа, потому что он всегда с готовностью исполнял все ее желания. Теперь же, когда она родила ему долгожданного сына, он с удовольствием выслушивал ее малейшие пожелания, выполнял все прихоти и капризы.
Элеонора обожала сына и лелеяла в мыслях планы на его блестящее будущее. Как и старший Морланд, она хотела, чтобы он вырос джентльменом во всем, а это требовало прежде всего достойного дома.
— Главная проблема в том, что этот дом очень прост, — заговорила она с Робертом однажды вечером, когда они уселись вокруг огня в холле. — Это обычный крестьянский дом, который, пытались переоборудовать. Тем не менее, мы должны пока смириться с тем, что имеем, но надеяться на лучшее.
— Что за планы вы строили? — спросил Роберт, позабавленный ее решимостью.
— Ну, во-первых, дети должны иметь каждый свою комнату. Они не могут продолжать спать с нами — это неудобно и для них, и для нас.
— Моя дорогая супруга, но они же не дети лорда, — попытался было протестовать Роберт.
Дети спали с родителями в одной комнате до исполнения девяти или десяти лет. Именно так было принято в семьях людей их положения. Затем мальчики переходили в холл, а девочки продолжали спать в родительской спальне, пока не выходили замуж или не покидали отчий дом по какой-либо другой причине. Только дети очень знатных семейств имели собственные комнаты.
— Но они дети джентльмена, — перебила его Элеонора гневно. — Кто знает, насколько высоко наш Эдуард поднимется однажды? Вы хотите, чтобы он вспоминал свое детство с чувством гордости или стыда?
— Ему нечего будет стыдиться, — сказал Роберт, и Элеонора приняла его слова как капитуляцию.
— Очень хорошо. Старый холл уже разделен на комнаты. Их можно убрать, привести в порядок и использовать как спальню, учебную комнату и детскую. Я хочу, чтобы Ани получила новый статус и называлась гувернанткой, пока для Эдуарда ее не сменит гувернер. Кроме того, мне нужны минимум две няни для детей.
— Не сомневаюсь, что у вас уже кто-то есть на примете, — произнес Роберт саркастически.
Элеонора проигнорировала его язвительный тон:
— У Ани есть две замечательные кузины, хорошие и скромные девушки. Их зовут Мэри и Джейн, они внучки Эллис. Им по одиннадцать и двенадцать лет. Ани может заняться их обучением, потому что ей хорошо известны мои требования.