Читать интересную книгу Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

— Производит впечатление, — признался Алекс, вообще-то склонный воспринимать ламбрийское скептически, считая такой подход проявлением патриотизма. — Поздно вечером будем уже в их столице. Два дневных перелёта!

— Минимум два. А верхом да по снегу — добрые пять суток.

Он усмехнулся.

— Не надо так говорить, супруга. Не накликайте. А то и вправду придётся тащиться в седле, скрываясь от всех.

Иана постучала пальцем о палец, что по давней языческой примете означает изгнание злого духа.

— Ты же обронил вчера, что у нас давно не было приключений, ты никого не убивал…

Алекс откинулся на сиденье несколько лениво. Плотная еда, не рассчитанная на привычных к постному теев, отсутствие каких-либо происшествий с момента, когда незадачливый кучер с кнутом кувыркнулся в снег, расслабили, убаюкали бдительность. Появилась иллюзия, что миссия завершится благостно. Что, если смотреть на вещи здраво, они делают? Передают ламбрийскому пэру письмо от соотечественника. Почему местные власти должны препятствовать этому, а также спокойному возвращению назад?

Да, рука давно не держала шпагу или пистолет. Ещё больше времени прошло с тех пор, как с криком «хэ-эй-я-я!», ненужным, но вселяющим кураж, он покидал землю, взмывая в высоту, в водоворот тугих ветряных струй, где только и живёт по-настоящему душа благородного…

Зато отсутствие схваток означает, что меньше опасности для Ианы. Пусть получил единственный приказ — доставить сообщение нужному ламбрийцу, но родовая честь требует: ты в ответе за женщину, которая доверена тебе в попечение.

Проблема в том, что до вчерашнего вечера Алекс успешно внушал себе, что Иана — боевой товарищ, управляющаяся с ножом и пистолетом не хуже, чем с дамскими вещицами, умеющая убивать лучше, чем укладывать причёску. Главное — способная постоять за себя и за охраняемых господ Эрландов.

А теперь — просто женщина. Девушка. Благородная синьорина. Которую он обязан доставить на восточный берег любой ценой. Не только не прикоснувшись пальцем, но и не совершая никаких действий, не произнося фраз, толкуемых двусмысленно.

И привезти в объятия Терону? Да чёрт бы побрал эту нелепую ситуацию! Иана сердилась, что два тея за её спиной решили, кому из них принадлежит право первой попытки получить её благосклонность. Пусть тогда сама выбирает. Но не дай Бог вмешаться кандидату со стороны…

Фортуна смилостивилась. До прибытия в Атену в поздний час, когда город спит, по улицам шатаются разве что стражники, пусто, и редкие извозчики отвозят пассажиров с ночного поезда, с нашей парой не случилось ничего примечательного. Единственно, очень долго стучали бронзовым кольцом по запертой двери особняка мессира Паллы, пока в окошечке не показалось заспанное лицо, на котором раскрылся рот в обрамлении седой растительности, исторгнувший бурю проклятий в адрес «бродяг и проходимцев», не дающих отдохнуть почтенным горожанам.

Потом был ужин в присутствии всклокоченного хозяина, холодная утка с пирогами и первый раз за эпопею ночлег в отдельных спальнях. Серьёзные разговоры начались лишь на следующий день.

— Должен признаться, благородные теи, с лета политическая ситуация сильно изменилась в сторону войны. Если эти документы — бесспорно крайне важные — я получил бы, скажем, в октябре, то имел бы весьма веские резоны отстаивать сдержанную линию поведения в отношении Икарии. Но бюджет на следующий год утверждён, лакомый кус ассигнований вырвали судостроительные верфи, оружейные заводы, за ними следуют шинельные мануфактуры и фабрики по изготовлению обуви для армии. Почитайте газеты! Не раскрываю никакого секрета — наше королевство готовится к войне.

Благообразное мягкое лицо мессира, окружённое густыми сединами бакенбардов, соединившихся ниже подбородка, изобразило огорчение от сложившегося положения. Алекс инстинктивно отметил мелкие вороватые движения пальцев, но решил до времени не предавать значения — у людей в возрасте руки часто дрожат без видимой причины.

— Неужели предательство Мейкдона не остановит главных зачинщиков? — всплеснула руками Иана.

— Разве что заставит пересмотреть тактику и несколько сдвинуть сроки. Дорогая синьорина, вы рисковали жизнью, переправляя мне доказательства ненадёжности вашей пятой колонны, но — увы…

В гостиной повисло тяжкое молчание на фоне неуместно весёлого потрескивания дров в камине. В мутном свете зимнего утра, не без труда просачивающегося в узкие стрельчатые окна, придающие дому сходство с миниатюрной крепостью, зала приобрела странный вид. Наверно, если зажечь свечи или масляные лампы, было бы уютнее. Алекс, кожей чувствующий неискренность мессира Паллы, подумал, что скудость освещения помогает хозяину прятать лицо в тени. Тем более, по новейшей атенской моде, он сбрил бороду и усы, поэтому не в силах укрыть гримасу за седой растительностью, в отличие от ночного лакея, обильно заросшего до середины щёк.

— Лично вы также перешли на сторону военной партии?

Иане не понравился вопрос компаньона, слишком прямолинейный для скользкой ситуации.

— Нет, что вы. Занимаясь перепродажей икарийских ископаемых, я заинтересован в их высокой стоимости. Начнись война, и все запасы товара на моих складах уценятся в разы — местный рынок остановится в ожидании, что поток импорта из-за океана значительно подешевеет. Но у меня слишком много противников, заявляющих, что грабительские экспортные пошлины вашего императора более нетерпимы, как и икарийская монополия на важные виды руд и минералов. Они убеждают палату пэров: противник живёт за наш счёт!

Алекс посмотрел на Иану, не скрывавшую растерянность. Наивная идеалистка, она произнесла столько красивых фраз о пагубности войн, а тут — один лишь голый расчёт. И если он покажет, что снарядить десант и отправить к богу десятки тысяч душ выгоднее, нежели платить икарийские экспортные сборы, войну никто остановить не в силах.

Остальное — дымовая завеса из красивых фраз о благородстве, абсолютно фальшивых, как суровая неподкупность на лицах предков мессира, чьи портреты украсили стены гостиной. Хорошо известно, что Ламбрийское государство заселялось преимущественно изгоями, отщепенцами, которым нечего было терять. А большие территории с разрозненными племенами относительно миролюбивых туземцев позволяли безнаказанно творить зло без опасения обнаружить пеньковую петлю на шее и приветливый оскал палача. Нынешняя ламбрийская знать — это, как правило, наследники первых переселенцев, то есть самых предприимчивых негодяев.

— Но вам не выгодно… Позволю себе предположить, мессир, есть ещё уважаемые столпы общества, которые предпочли бы сохранение пошлин и мира хотя бы на два-три года? — Иана не желала расстаться с надеждой.

— Несомненно! — хозяин насытился и откинулся в кресле, сплетя пальцы на домашней вязаной жилетке, изрядно распёртой объёмистым животом. — Все, кто продаёт оружие и прочую заводскую продукцию вашему правительству. Если обрезать экспортные сборы, у теев не будет золота, чтобы расплачиваться с прежней щедростью. То есть импортёры, такие как я, накачивают Икарию золотом, чтобы успешно шли дела у экспортёров наших товаров в империю.

Включая экспорт оружия, которое рано или поздно начнёт убивать ламбрийских подданных. Алекс подумал об этом, но вслух высказал совсем иное.

— Из ваших слов следует: торговля налажена. Зачем же что-то менять?

Мессир Палла развёл руками.

— Развивается внутреннее потребление. Растут продажи в Кадмус и другие восточные государства. Люди начинают спрашивать: почему мы должны кормить икарийского императора с его безразмерным аппетитом? Получается, что в цене товара, лежащего на прилавке, львиную долю составляет подать теям.

Алекс почувствовал, что наступил предел — его крайне ограниченные знания основ торговли и денежного оборота явно недостаточны, чтобы рассуждать о структуре затрат в себестоимости продукта и дисбалансах международного товарообмена. Точнее, он краем уха слышал подобные термины, но не слишком ориентировался в этих понятиях.

— Встретиться с иными противниками войны — возможно? — подала голос Иана.

— С трудом. На носу новогодние праздники. Мои коллеги временно оставили политику.

— Тогда позвольте нам задержаться до начала января.

— Не уверен, что это благоразумно, — пэр задумчиво протёр очки и нацепил их на переносицу, Алекс внутренне с ним согласился. Всё выяснено, каждый лишний день во вражеской столице не нужен и чреват неприятностями.

— И всё же?

— Ну, если вы настаиваете. И в память о благородном мессире Эрланде я не имею права отказать вам в просьбе. Сделаем так — оставайтесь в тех же покоях во избежание огласки. Невозможно быть уверенным во всей челяди, — он улыбнулся с выражением «ну вы же понимаете» и продолжил: — Я приглашу кого смогу.