Читать интересную книгу Письма полумертвого человека - Самуил Лурье

И потом - легко сказать: украли папу, потом вернули. Это же все-таки не велосипед.

Нет, не подумайте, разумеется, не одобряю нелегального бандитизма. Но и от легального, бывает, устаешь.

И тогда невольно размечтаешься, как все равно Манилов (не генерал) или Обломов: насколько легче было бы существовать даже и в нашем городе, будь я хорош с настоящими его владельцами.

О! Был бы я бандит - принимал бы горячий душ каждый день, в том числе и по выходным, а не как теперь, когда всецело завишу от обстановки в семье домоуправа (есть, оказывается, и такая должность! Оплачиваемая!).

Был бы я бандит - убедил бы жилконтору и/или почту повесить в моем подъезде почтовый ящик. И каждый год получал бы, например, новогодние открытки, даже из-за границы! А участковому милиционеру намекнул бы, что если ящик опять взломают или сожгут - рассержусь.

Уговорил бы так называемые органы самоуправления (муниципальное, прости Господи, новообразование "Лиговка-Ямская") наполнить, наконец, детскую песочницу в моем дворе - действительно песком взамен собачьих экскрементов. И пусть бы в ней играли действительно дети. А скамейки для алкоголиков и стол для матерного пинг-понга перенести из-под моего окошка - метров на двадцать к северу, где сейчас возвышается холм из обломков советской мебели... Впрочем, это уже чересчур - действительно маниловщина (не генеральская), это я размахнулся на почве бессонницы.

Похоже на идиллию, высмеянную в народной припевке (с прибалтийским, правда, оттенком - точно на могиле Иммануила Канта сочинена): "Хорошо тому живется, кто с молочницей живет: молочко он попивает и молочницу смешит".

В том и дело, что даром такие невозможные льготы не даются: будь я бандит, пришлось бы выпивать, общаться и обмениваться услугами с такими людьми, которых пока что, к счастью, знаю только по портретам; ну, и слышу, как они по радио-телевидению толкуют о патриотизме и духовности.

Что поделать - чье пространство, тому и время принадлежит.

Есть такой роман в русской литературе - "Трудное время". Василий Слепцов написал в эпоху так называемых великих реформ. Про интеллигента, литератора, диссидента, демократа - как он тосковал о свободе, а наступил капитализм, причем с национальными особенностями. Замечательно этот герой (Рязанов его фамилия) обучает одну провинциалочку - стилистике официоза: "Школа? Это опечатка. Везде, где написано "школа", следует читать шкура. Вон там один пишет: трудно, говорит, очень нам обезопасить наши школы; он хотел сказать: наши шкуры. А другой говорит: хорошо бы, говорит, выделать их на манер заграничных, чтобы они не портились от разных влияний. Видите? А третий говорит: ладаном, говорит, почаще окуривать ладаном. На себе, говорит, испытал - первое средство. Это все о шкурах"...

Очень вразумительно, не правда ли? Тот же смысл, сколько я понимаю, в речах начальников имеют слова: "город" (например, "они порочат наш любимый город"), "страна" ("посягают на целостность страны") etc.

Письмо XXXI. Д. Ц. - С. Л.

25 сентября 2002

Я свободен, я ничей

Это фильм такой был режиссера Валерия Пендраковского по сценарию Натальи Рязанцевой; с 94-го, когда он вышел, так и не удосужился его поглядеть - а вот засело в памяти название, похожее на считалку, и еще на известное curriculum vitae Колобка: "Я свободен, я ничей".

А тут сел за письмо к Вам - и решил проверить, в чем же там дело. В том как раз и оказалось: "Герой фильма, боясь потерять и жену, и любовницу, в конечном итоге остается один", - гласит анонс какой-то интернетовской видеоторговли. И еще: "Это сладкое слово "свобода" иногда превращается в синоним другого, с горчинкой. И тогда правит бал одиночество. О такой типично "мужской" истории и эта картина".

Рассказать Вам одну типично немужскую историю? У некой начальницы был сынок, великовозрастный оболтус, отец его давненько скрылся, как выразился бы апокрифический древнерусский автор, за шеломенем, мамаша взяла отпрыска к себе в фирму, где он и коротал дни беспечной юности. А юность, надо сказать, протекала в самом деле беспечно и даже, можно сказать, бурно - парень крепко пил, так что мамаше приходилось держать его все время на глазах. Но когда наша начальница отбывала в командировки, сынок, разумеется, впадал-таки в запой. В каковом состоянии посреди ночи звонил маменькиным подчиненным дамам и девицам, уверяя, что уж так ему одиноко - ежели те тотчас не приедут, он, натурально, залезет в петлю. Рассудите: что было делать бедным женщинам? Главное, они наверняка знали, что ни хрена эта плакса не повесится, сила воли не та, но, с другой стороны, ясно ведь, что не поедешь - не видать покоя, не уснешь, все будешь думать: а вдруг... Самое смешное: ни о каком сексе речи, разумеется, не шло - алкоголь тут давно уж залил либидо - но лишь об утирании соплей.

Лидия Авилова приводит слова Чехова: "Если бы я женился, я бы предложил жене... Вообразите, я бы предложил ей не жить вместе. Чтобы не было ни халатов, ни этой российской распущенности... и возмутительной бесцеремонности". Цена, которую Антон Павлович заплатил за отсутствие халатов, мы знаем, была высока.

Японцы, читал я где-то, будто бы запросто раздеваются, скажем, в поезде до исподнего - что им взгляд попутчика, которого больше никогда не увидишь; зато не станут они фигурять в чем ни попадя при близких. У нас же выдумана сотня определений - "запросто, по-дружески, по-родственному", обозначающих вот именно ту самую возмутительную бесцеремонность и российскую распущенность: чем ближе человек, тем больше себе с ним можно позволить. Нет - тем меньше! - близкого ранит то, что чужой попросту не заметит.

Было дело: понадобились мне зачем-то доллары. А один друг и говорит: купи у меня. Почем? - Ну давай... по среднему между курсами покупки и продажи. Получается, что у друга купил дешевле, чем в обменнике, - но ведь друг, продав мне эти чертовы доллары, получил с меня больше, чем дали бы в том же обменнике. То есть он на мне поимел выгоду. Но, обратно же, и я ее тоже поимел... И как разрешить эту моральную коллизию? Вот. А пошел бы попросту в exchange - и не было б никакой коллизии: с тамошними-то меня ровным счетом ничего не связывает.

Это, значит, "по-дружески". А "по-родственному"...

Позвольте: может быть, угодноТеперь узнать вам от меня,Что значит именно родные.

Один из главных водевильных сюжетов: внезапный приезд родственников из провинции. Один из главных сюжетов почвеннических: от дорог устанешь ты и припадешь к корням, изопьешь мудрости забытой прабабки и почувствуешь внезапно корневую связь с крепкими и простыми троюродными братьями и сестрами. В реальности же - в отличие от водевиля (где неприятности комические, нестрашные) и от черноземных литфантазий, - человек разумный обременен огромным количеством (как писал еще один поэт) нервных и недужных связей - с людьми неразумными, бессмысленными, притом (потому?) страшно докучливыми... решительно низачем тебе не нужными, совершенно, по сути, посторонними, однако считающими себя в полном праве претендовать на вещество твоей единственной жизни и тратить его без счету оттого лишь, что они - твои родственники.

Пастернак имел мужество и отчаянье написать:

Друзья, родные - милый хлам,Вы времени пришлись по вкусу.О, как я вас еще предам,Когда-нибудь, лжецы и трусы.

Упоенье разрывать такие путы беспримерно пластично описывал Достоевский. Подозреваю, что не только эти экстатические герои (Грушенька; Настасья Филипповна, разумеется; Версилов в "Подростке", разбивающий фамильную икону об угол печки; и др.), но и вообще любой homo, типа, sapiens в какой-то момент испытывает укол понимания: если все его родные, близкие, любимые и необходимые провалятся в тартарары, он почувствует облегчение, да не всяк в этой ужасной вещи признается, даже себе.

Каждый гражданин РФ должен иметь гарантированную возможность побыть в уединенье. Не в том смысле, о котором опять же Чехов, популярный беллетрист, любимец женщин и поклонников, писал: мол, как в могиле я буду лежать совсем один, так и живу я, в сущности, одиноким. Нет, не почувствовать экзистенциальное одиночество посреди мироздания, а попросту - чтоб никто не смел отнять минуты, когда тебе достаточно интересно с самим собой.

Черта с два! От вторжения российской распущенности никто не застрахован и ничто не защитит. Ладно бы родственники из провинции (да хоть и столичные друзья) или соседи, не знающие церемоний, - так ведь стоит сосредоточиться, под окном завоет автосигнализация. Что означает сей душераздирающий звук? Что: 1) есть некий тать, рыщущий в нощи и промышляющий того автомобиля; 2) владелец машины таким способом пытается татя спугнуть; 3) и есть ни в чем не повинные обыватели, не имеющие отношения ни к машине, ни к ее хозяину, ни к татю, но поневоле страдающие единственно из-за того, что живут с хозяином в одном доме. Однако все не так просто - не могу исключить... да что там, я даже уверен, что среди разбуженных сигнальным кваканьем немало и этих самых гипотетических воров. Круг замкнулся, цель достигнута: сигнализация будит в том числе и тех, кого должна пугать, - превентивный урок: не злоумышляй против чужого имущества. Но при чем тут ты? Напрасное вопрошенье: не удастся тебе вырваться из этой цепи, не бывать свободным, ничьим.