"Голубчик" вздрогнул и посмотрел на меня. Его щеки слегка зарумянились. Впервые за все время моего пребывания в камере на его лице проявились эмоции. Иван Максимович удивленно раскрыл рот. Только один Павел сохранял спокойствие. Видимо, он уже привык к моим "ясновидящим" штучкам. Задержанного пробрала дрожь. Его лицо вдруг показалось мне очень усталым. Он вытер ладонью пот со лба. Этот жест красноречиво свидетельствовал, ценой какого сильного нервного напряжения давалось ему то ледяное спокойствие, которое он демонстрировал до сих пор. Теперь он казался совершенно растерянным и сбитым с толку.
— Вам передает привет Ваша жена, — мягко сказал я "Голубчику". — Она сейчас стоит рядом с Вами. С ней Ваши дети, дочь и сын. Вы их не видите, и не слышите. Но я их вижу и слышу. Они просят Вас никого не убивать. Они Вас любят, и просят меня Вам это передать. Они не хотят, чтобы Вы мучились всю оставшуюся жизнь в тюрьме. Они хотят, чтобы Вы были счастливы.
"Голубчик" затрясся, как в лихорадке, и отшатнулся.
— Кто Вы? — проговорил он нервным шепотом.
— Это не важно, — ответил я.
"Голубчик" обхватил голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону, и застонал.
— Гуля, Рашид, Дина, — стонал он. Очевидно, это были имена его жены и детей.
Иван Максимович хотел что-то сказать, но я глазами показал ему, что это излишне. Иван Максимович согласно кивнул головой. Его взгляд был наполнен изумлением, и непрерывно следил за мной.
— Вы выполните просьбу Вашей семьи? — тихо спросил я "Голубчика".
Наступила тишина.
— Да, — произнес "Голубчик" после небольшой паузы. За эти минуты с ним произошла резкая перемена. Все демоны, сковывающие его тело, словно разом покинули его. Весь его фанатизм куда-то исчез, и перед нами предстал совершенно измученный человек, которого постигло тяжкое горе.
— Этот дом стоит на улице Мира, — сказал он. В его голосе явственно чувствовалось облегчение.
Павел пулей вылетел из камеры. "Голубчик" поднял голову. Из его глаз текли слезы.
— Как Ваше имя? — спросил я.
— Ильхам, — ответил он. — Ильхам Юнусов. Я смогу их когда-нибудь еще увидеть?
Я опустил глаза и ничего не сказал.
Ильхам схватился за голову и закричал:
— Выйдите все отсюда! Выйдите, прошу вас! Оставьте меня одного! Я вам все сказал!
Мы с Иваном Максимовичем вышли из камеры. Охранник в коридоре запер дверь на ключ. Через приоткрытое окошко я посмотрел на Ильхама. Он сидел, крепко обхватив голову руками, и плакал.
— Как Вас зовут? — спросил Иван Максимович?
— Илья, — ответил я.
— Илья, а Вы что, действительно можете общаться с мертвыми?
— Нет, ну что Вы! — улыбнулся я.
— Тогда откуда Вы все это узнали? Про дом, про подвал, про чемодан, про его жену и детей?
— Да просто угадал, — уклончиво ответил я, и попытался уйти. Но Иван Максимович меня не отпускал. Его профессиональная гордость явно была задета. Он, профессор, доктор наук, светило психиатрии, не смог подобрать ключ к замкнувшемуся в своем безумстве фанатику, а я, неизвестно кто, неизвестно откуда, совершенно посторонний для науки человек, вдруг взял, и в один момент решил эту проблему. Иван Максимович, наверное, долго бы мучил меня своими расспросами, но тут к нам подбежал запыхавшийся Павел.
— Машина уже выехала, — сообщил он, и восхищенно потрепал меня по плечу. — Старик, ты не перестаешь меня удивлять. Только не говори, что ты опять все это угадал. Не поверю. Может, ты и впрямь телепат? Скажи, не стесняйся.
— Мне домой надо, — произнес я. — Меня невеста ждет.
— Илья, мне бы очень хотелось с Вами побеседовать, — настойчиво произнес Илья Максимович.
— В другой раз! — твердо сказал я.
— Папаша, не приставай к академику, — заступился за меня Павел. — Ты слышал, его невеста ждет.
Врач с какой-то загадочной ревностью посмотрел на меня, но больше ничего не сказал. Я решительно направился к выходу. Павел побежал за мной.
— Старик, ты волшебник! Ей богу волшебник!…
— 11 —
Начиная этот дневник, я, честно говоря, не думал, что стану описывать вышеизложенные события с такими подробностями. Изначально я намеревался пройтись по ним как бы вскользь, сделать их просто введением к основному, что я хочу написать. Но когда я погрузился в воспоминания, столь подробные описания стали получаться у меня как-то сами собой. Моя прежняя жизнь вызывает у меня такую мучительную ностальгию, что для меня представляется важной каждая мелочь. Рассказывая все это, я как бы снова переношусь в прошлое, переживаю заново те счастливые для меня дни, и на моей душе становится легче. И чем больше мой рассказ наполнен подробностями, тем сильнее мне кажется, что я действительно перенесся назад во времени.
Работа на заводе шла своим чередом. Я был погружен в нее с головой. Бегал по цехам, собирал информацию. Мастера смотрели на меня с недоверием. Они добросовестно отвечали на все мои вопросы, но в их глазах светились усмешки. Ишь, суетится, выслуживается, думали они. Меня, конечно, это нервировало, но я не подавал виду. Время покажет, кто суетится, а кто работает.
Предложение Кондратия Степановича наладить на заводе выпуск комплектующих, чертежи которых он мне принес, было принято. Я подсчитал, что даже минимальные партии каждой из этих деталей способны принести ощутимую прибавку в заводской бюджет.
— Ну, что ж, давай попробуем, — сказал Петр Филиппович, выслушав мои доводы и просмотрев чертежи. — Но ты уверен, что мы найдем, куда их сбыть?
— Уверен, — ответил я. — Эти детали имеют постоянный спрос. Для нас сейчас самое главное довести до других предприятий информацию, что мы стали их изготавливать. Создадим новый отдел маркетинга, посадим туда молодых, энергичных, амбициозных ребят, они всю землю перероют, но заказчиков найдут.
— А где ты таких ребят возьмешь?
— В политехническом институте, — ответил я. — Я сегодня еду туда встречаться с выпускниками. Кого-нибудь да завербую.
Петр Филиппович довольно посмотрел на меня.
— Ну, дерзай. Я смотрю, ты энергично взялся за дело. Молодец. Продолжай в том же духе. Но не забывай, что мне в первую очередь нужен результат. Нам все-таки надо наладить производство какого-нибудь серьезного изделия, которое позволило бы заводу сделать большой шаг вперед. На кастрюлях и комплектующих далеко не уедешь.
— И этот вопрос решим, — заверил его я. — Соберем новый конструкторский отдел, выработаем свежие идеи, и решим.
— Ты в конструкторском отделе, все-таки, кого-нибудь из стариков оставь, — посоветовал Петр Филиппович. — Я согласен, там нужны другие люди. Но молодым не помешает дядька с опытом, мудростью и знаниями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});