Роберт застонал и попытался встать, но снова обессиленно повалился на постель. Он взял Элдсуайт за руку и тихо спросил:
– Вы каждую ночь спали со мной в одной постели?
Элдсуайт опустила глаза:
– Нет. Просто вчера ночью я очень устала. И сама не заметила, как прикорнула рядом с вами. Вы были так бледны, что я опасалась оставлять вас одного.
Он слегка пожал ее руку.
– Ваше присутствие успокаивает меня. Леди Элдсуайт, спасибо вам, вы спасли мне жизнь.
Их пальцы переплелись, и Элдсуайт была уверена, что ощущает силу в руках Роберта, словно ее жизненная сила перетекает в его тело, даря ему энергию. Сейчас, когда их руки переплелись, Элдсуайт почувствовала, как сильно ее влечет к Роберту Бретону. Встретив его испытующий взгляд, Элдсуайт отчетливо поняла, что отныне ее участь неотделима от судьбы этого человека. Он – единственный, кто ее понимает. Кто знает о том, что с ней творится, знает о демонах, которые раздирают ее душу. Он – единственный, кому Элдсуайт может признаться в том, что так долго и так категорично отрицала. Она – колдунья, заговаривающая лошадей.
Роберт выпустил ее руку.
– Хотите есть? – спросила она.
– Нет. – Он отвернулся. А потом, поморщившись, потрогал старый шрам на шее.
Элдсуайт взяла со стола горшок с маслом, села рядом с Робертом на постели и смазала шрам маслом.
– Так легче? – спросила она.
– Да, – тихо ответил он и закрыл глаза.
– Вы могли умереть от лихорадки. Но я вижу, вы не впервые оказались на волосок от смерти. Где вас так тяжело ранили?
– В Смитфилде, – нахмурившись, пробормотал Роберт.
– В тот день, когда вас выбили из седла? – удивилась она. – Но ведь турнир устраивали для развлечения. На нем разрешается использовать только копья с тупыми наконечниками.
– Да. Но кое-кто решил пренебречь правилами.
Элдсуайт нахмурилась. Она понимала, что ранение в шею копьем с заостренным наконечником грозит неминуемой смертью.
– Судья знал о том, что ваш противник использовал против вас смертоносное копье?
– Нет. Единственный человек, который мог подтвердить мои обвинения, был убит на том же турнире.
– Кто же все-таки едва не лишил вас жизни?
– Вы его знаете, – ответил Роберт.
Элдсуайт попыталась воскресить в памяти тот злополучный день и вспомнить, кто из рыцарей участвовал в турнире.
– Кто же это? – спросила она, перебирая в памяти имена участников. Вдруг она округлила глаза: – Джон Гилрой?
Роберт кивнул и закрыл глаза.
– Я хочу вздремнуть, – еще тише прошептал он. – Был бы вам признателен, если бы вы немного посидели со мной.
Глаза Элдсуайт вспыхнули. Просьба Роберта посидеть с ним обрадовала ее. Она пододвинула табурет к кровати и села.
– Роберт, я буду с вами столько, сколько пожелаете.
Глава 8
Джон Гилрой откинулся в кресле. В целом замок Креналден не оправдал его ожиданий. Спартанская меблировка пришлась ему не по вкусу. Зато пчелиные улья в его окрестностях были полны меда, а камин в доме такой огромный, что на огне можно было поджарить целого оленя.
– А как насчет коня, милорд, – того испанского жеребца? – спросил солдат.
– В каком смысле?
– Что мы будем делать? Кто-то отвязал его, и он убежал в лес. Мы хотели поймать коня, но он никого к себе не подпускает. Мы ловили его несколько дней, и все без толку.
Гилрой пожал плечами:
– Мне на него наплевать. Если поймаете его, продайте, а вырученные деньги отдадите мне.
Поклонившись, солдат удалился, а Гилрой принялся за ужин. Обведя взглядом нехитрое убранство комнаты, он заметил:
– Судя по всему, старый граф все свои деньжищи вкладывал в проклятых лошадей. – Гилрой жестом приказал снова наполнить побитую деревянную кружку. – Мог бы повесить на стену хотя бы пару гобеленов или раскрасить каменную плиту в очаге. А где его золотая и серебряная посуда? Мне говорили, что к нему приезжал с визитом сам король!
Никто не ответил Гилрою, потому что все были поглощены трапезой.
Прислуживавший ему за столом мальчишка, с видом бродяги-оборванца – чумазый и босой – налил ему кружку эля.
Гилрой морщился – как победитель он рассчитывал на большее. По крайней мере ожидал увидеть шелковые или, на худой конец, бархатные скатерти на столе.
К своим тридцати годам он привык к определенному уровню роскоши. Джон Гилрой считал, что война является кратчайшим путем к достижению жизненных благ, помогает получить все, о чем только можно мечтать. От отца он унаследовал хитрость и изворотливость, безошибочное чутье, позволяющее извлекать выгоду из человеческих слабостей. Гилрой выбрал подходящий момент для нападения на замок Креналден. Внимание короля в это время было отвлечено на стычки с шотландцами, а наследный принц уехал из страны, чтобы – неизвестно зачем – вести войну на Святой земле.
Сложившиеся обстоятельства благоприятствовали осуществлению намерений Гилроя. Не случайно его и без этого немаленькие владения постоянно расширялись, а его богатство служило доказательством его ловкости. Черт возьми, жаль, что Гилроя не видит сейчас отец, который никогда его не признавал! Гилрой не удержался от улыбки, подумав о том, что ирония заключается в том, что в замке Креналден днем с огнем не сыщешь серебряной тарелки. «Ничего, – подумал он, – рано или поздно я их все равно разыщу: возможно, серебряную посуду куда-то спрятали». Но серебряная посуда – не главное. Гораздо важнее, что земельные владения и права на пользование водой вдоль побережья реки Грев принадлежат теперь ему. А это целое состояние. Сам король вынужден будет платить ему пошлину.
Джон Гилрой не боялся наказания за то, что совершил. Он рассчитывал присягнуть на верность принцу Эдуарду сразу же после его коронации, после возвращения принца из крестового похода. А разве новый король откажется от богатых подношений своего вассала?
Подумав об этом, Гилрой усмехнулся. Его мелкий грешок сойдет ему с рук. Деньги решают все проблемы. Только они движут миром.
А вот с женщинами ему не везло.
Конопатая служанка поклонилась ему и шепнула.
– Милорд, не хотите ли развлечься со мной?
Джон Гилрой окинул девушку оценивающим взглядом, обнял ее за талию и сказал:
– Ты похожа на одну мою старую знакомую. Заплети свои прелестные белокурые волосы в косы, надень белоснежную вуаль и вечером приходи ко мне. Перед тем как придет время для вечерней молитвы.
Девушка приложилась губами к его кольцу. В глазах у нее затеплилась надежда. Она с нетерпением будет ждать вечера. Поклонившись, девушка побежала на кухню.
Джон Гилрой ударил кулаком по столу и крикнул:
– Замок Креналден принадлежит мне по праву рождения. Теперь я – граф Креналден. Кто может мне возразить?