Читать интересную книгу Контракт - Светлана Храмова

— Не забуду. Меньше записей — меньше риска. Ты мой принцип знаешь. — Его голос смягчился, она предположила улыбку, пусть скрытую. Даже такая улыбка в данном случае — успех. — Только объясни мне, любезнейшая Илона, как тебе пришло в голову меня о чем-то просить? Расписала на все лады: негодяй и подлец. Женская обида, я понимаю. Но и ты меня пойми…

— Павел, не бросай трубку, я не все сказала. Видишь, коротко и по-деловому не получается. Путаницы больше. — Голос ее стал нежным, она заговорила медленнее, даже глаза налились томной негой.

— В блоге я напишу — с тобой могу согласовать каждое слово, — как смешны женщины, не ведающие, что творят. Стоит нам, кисейным, расстроиться или разволноваться, как мы начинаем обзывать порядочных людей почем зря. Ах, эта неуправляемая эмоциональность… бла-бла-бла, эт-се-те-ра… мы с Павлом видеться стали реже, но имя моего лучшего друга не изменилось. Мы расстались, но осталась наша музыка, и теперь мы — друзья. В нем я нахожу поддержку и понимание, как прежде. Изменилось одно — теперь мы оба свободны. Я рада, что не ошиблась в достойном человеке, и только взбалмошность моего характера — причина глупых попыток излить обиду… Примерно так, если текст не нравится, я составлю другой, остановимся на твоем варианте, нет проблем.

— Да нет, этот тоже вполне, если мысль о лучшем друге не улетучится в процессе творческого поиска. И усилить насчет «Павел мужик что надо» — не помешает. В целом идея хорошая. Но ты понимаешь, что я должен купить Уэйлю билет, оплатить гостиницу и все расходы? Просьба-то исходит от меня. Это, доложу я тебе, сумма! Ни с того ни с сего, зачем?

— Даже два текста могу запостить. Проникновенных. Люди будут рыдать, а жены мириться с мужьями-алкоголиками.

— Я не алкоголик.

— Я помню. Это я так, для красного словца насчет мужей. Но твое слово, если ты мне его даешь — будет как кремень, так?

— А если Питер откажется? — Голос Павла смягчился, никакого сравнения с началом беседы — браво, Илоночка!

— Как это откажется? Ты же не капусту продавать его приглашаешь. Престижный конкурс посетить и почтить вниманием огромное событие в музыкальной жизни. Бремя ответственности за судьбы молодых не дает ему покоя ни на минуту. А если все будет хорошо, то я, как раньше обещала, представлю тебя Ремневу. Меня на юбилей зовут, придем вместе.

— С этого и надо было начинать, Илона. Даю тебе мое слово-кремень, мы на связи. К юбилею подтянусь.

— И так здорово, что в Лондоне погода нормальная. Выпей за меня виски вечером, только не напивайся. И не забудь: Дмитрий Вележев. Угу? Ну все, чао-чао, Павел, в доску мой лучший и преданный друг. Звони иногда, не забывай.

Илона слушала гудки телефона, как музыку. Надо будет у Мити спросить, какая это нота. Раньше такой вопрос и в голову бы не пришел, а теперь ей решительно необходимо узнать: соль, ля или си-бемоль, к примеру. «Си-бемоль» звучит гораздо изысканнее.

Она вздохнула, понимая, что подступается к такому количеству новой для нее информации, страшно делается. Два слова «си-бемоль» звучат красивей, а как звучат сами ноты, она понятия не имеет, хотя мама Тина пыталась приобщить ее к высокой музыке с детства. Но Илона и в малолетстве упрямая была, постепенно доказала, что слуха у нее нет и быть не может. А зря.

Когда Илона видела цель, то соображала очень хорошо и быстро. Импульс важен. Импульс она ощущала настолько сильный, что планы зрели, как грибы под осинами после сильного дождя. Прочесть об интригах — теория, а внедриться в самую гущу — конкретика. Конкретики процесса она не знает. Придется кооперироваться с монополией всесильного Питера Уэйля. Ассистировать, ловить каждое слово, внимать и следовать указаниям. Выполнять любое поручение, проявлять твердость и сообразительность. Это она умеет. Организация успеха — это работа. Тут Илоне еще учиться и учиться! Результативная работа предполагает связи, явки, адреса. И все это она постепенно получит от Питера Уэйля, очарованного прелестной русской помощницей, страстно влюбленной в музыку Эмиля Барденна, при этом владеющей английским в совершенстве. Ну хорошо, не в совершенстве, но на вполне терпимом уровне, мелкие ошибки простительны. И надо срочно заняться организацией визы для поездки в А., безотлагательно!

Она порылась в визитках, нужная карточка запропастилась, а на экране лэптопа — вмиг и легко. Посчитала до десяти, номер консульства набрала без спешки.

— С вами говорят из российской газеты «Голос и Флаг», журналистка Илона Вельская. Будьте добры, свяжите меня с пресс-атташе, господином Гербертом Шмидтом. Да, это срочно. Спасибо, я жду на линии.

Напутственные слова. Митя

Митя никогда не был так счастлив. События последних дней по отдельности уже не воспринимались, дивный снежный ком непредвиденностей вывалился откуда-то и катился, катился, наматывая новые слои, липнущие охотно и легко.

Незадолго до отъезда тиски Исидоры разжались, направлять каждое его движение она при всем желании не могла. Три дня последней недели перед отъездом ушли на проигрывание всей конкурсной программы. Три тура — пять часов музыки. От начала до конца, без поблажек и остановок, будто проверяя багаж в чемодане: все ли на месте. Теперь — гулять, читать, думать, говорить, паковаться, в конце концов. Пора. Все готово.

Будь его воля — он и не летел бы в А. Формальность, галочка. Он принимал теперь музыку Барденна, он понимал ее автора, но совершенно иначе. Чем прежде? Нет, чем другие. Загадочность и таинственность уже перестали его занимать, нет ни загадки, ни тайны. Композиции Барденна логичны, как таблица умножения, нет ни одного случайного звука, он будто выбрал Митю, пустил к алтарю: «Ты интерпретатор? Играй! Расскажи им обо мне, расскажи, что один только ты и понял».

За два дня до предполагаемого отлета билетами в А. он еще не интересовался, Илона даже засомневалась, что он и вправду летит куда-то, легкомыслие непростительное! Она провела огромную работу, добиваясь визы, командировки, билетов в бизнес-классе, день еще уточняется, но вопрос решенный. А Митя говорит о любви и о том, что понял музыку совершенно иначе. Ей рассказывали, что музыканты бывают странными, но всему есть предел, а когда музыкант стремится к признанию…

— А я стремлюсь? — спросил Митя рассеянно, даже не глядя в ее сторону. Илона оторопела. И ничего не ответила. Говорить что-то типа: «Тебе лучше знать» — банальность, а что тут еще-то скажешь? Лучше ничего не говорить. Он приходил к ней теперь каждое утро, иногда ненадолго, иногда внезапно, как сегодня, ввалился и сообщил, что отныне единственная его забота, отрада и друг зовутся одинаково: Илона.

— Нет, Митя, к счастью, я не единственный твой друг. И даже не единственная забота. Исидора все еще в больнице, ты обещал навестить ее до отъезда. Она очень просила, ты клятвенно пообещал.

Спасибо Илоне, пальчиком указующей, Митя по дороге купил огромный букет белых гвоздик, их в подземном переходе продавали, и апельсины в киоске.

Свидание с учительницей он откладывал долго. Подсознательно ли, осознанно — но будто страшился увидеть боль и страдание, а возможно, вину чувствовал, что долго не шел к ней. Так бывает, вначале откладываешь, завтра да завтра, потом и показаться неудобно: «Отчего ж раньше-то не шел?» — спросят, в ответ сказать нечего.

А свидание вышло чудесным. Он устыдился своей черствости неимоверно. Хотел повиниться, но это было бы совсем грубо. Неширокая койка у окна, цветы на тумбочке, много цветов — первое, что в глаза бросилось. И ее нежно-сиреневый длинный халат, зелеными завитушками подернутый. Исидора глядела прямо, как всегда, даже повеселей обычного глядела. Да, ждала его, чтоб напутствовать и ободрить. Тут сюрприз, неслыханная удача! Ее бывший ученик, — а они ведь чем только не занимаются, когда неразбериха и паника начались, сферу деятельности переменили многие, — Сережа Михайловский в банкиры подался. Он и пианист был не из последних, а талантливый человек талантлив во всем, это будто про Сергея и сказано, преуспел. Но до сих пор, двадцать лет почти спустя, этот большой, шумно пыхтящий человек чувствовал себя обязанным Исидоре Валерьевне. Подношения от него («Подачки мне не нужны, Сережа, убери деньги немедленно, стыдно!») она не принимала, но помочь Вележеву позволила. На радостях Сережа и карточку кредитную мгновенно на Митино имя оформил, и подсказал, где остановиться. «Там и машину подгонят, Митьку вашего возить, с шофером. Я позабочусь. И захочет Митюха разволноваться, а не получится. Мы победим!»

— Понимаете, Исидора Валерьевна, успех надо готовить. Вы преподаете обстоятельно, скрупулезной тщательности я научился от вас. В долгу неоплатном. Митина победа вам здоровья добавит, это сто пудов. Я местность вокруг А. знаю хорошо, не раз там бывал, а наш брат никогда в точке действа не живет. Поодаль, поодаль. Новорусская хорошо проверенная примета.