Читать интересную книгу Благие знамения - Терри Пратчетт

— А может, они из Франции, — упорствовала Пеппер. — Франция славится луком.

— Неважно, — заявил Адам, который был сыт луковицами по горло. — Франция — это почти то же самое, что Испания, и я не думаю, что ведьмы их различают, ведь они по ночам летают, в темноте. Для них все это — один большой континент. И вообще, если тебе не нравится, ты можешь устраивать свою собственную инквизицию.

Пеппер решила не перегибать палку. Ей была обещана должность Главного палача. В том, кто станет Великим инквизитором, сомнений ни у кого не было. Но Уэнслидэйла и Брайана не слишком вдохновляли отведенные им роли стражников.

— Вы же не говорите по-испански, — сказал Адам, который еще днем уделил минут десять просмотру испанского разговорника Сары, в романтическом порыве купленного ею в Аликанте.

— Это неважно, ведь на самом деле говорить надо по-латыни, — сказал Уэнслидэйл, тоже посвятивший часть дня изучению темы, даже немного более тщательному.

— И на испанском тоже, — твердо сказал Адам. — Инквизиция-то испанская.

— А я не понимаю, почему бы нашей инквизиции не стать британской, — сказал Брайан. — Чего ради, спрашивается, мы сражались с Испанской армадой — чтобы снова терпеть их вонючую инквизицию?

Эта мысль слегка волновала и патриотические чувства Адама.

— Я считаю, — сказал он, — начать надо с испанской, а когда освоимся, переименуем ее в британскую. А теперь, — добавил он, — Инквизиторская стража, отправляйтесь и доставьте нам первую ведьму, рог favor.

Новой обитательнице Жасминового коттеджа, рассудили они, придется немного подождать. Нужно начать с малого, а уже потом постепенно двигаться вперед.

— Сознайся, ты ведьма, oh lay? — вопросил Великий инквизитор.

— Да, — ответила шестилетняя сестренка Пеппер, напоминавшая золотоволосый мячик.

— Ты не должна говорить «да», надо сказать «нет», — прошипела Главный палач, пихая подозреваемую локтем.

— А что потом? — спросила подозреваемая.

— А потом мы будем тебя пытать, чтобы ты сказала «да», — объяснила Главный палач. — Я же тебе говорила. Это весело и совсем не больно. Hastar lar visa, — быстро добавила она.

Маленькая подозреваемая окинула штаб инквизиции пренебрежительным взглядом. Здесь определенно попахивало луком.

— Нет, — сказала она. — Я хочу быть ведьмой с бородавками на носу и с зеленой кожей, и чтобы у меня был котик, я назову его Черныш, и стану варить всякие зелья, и…

Главный палач, покачав головой, переглянулась с Великим инквизитором.

— Послушай, — в отчаянии сказала Пеппер, — никто не говорит, что ты не ведьма, тебе просто нужно сказать, что ты не ведьма. Зачем нам с тобой возиться, — строго добавила она, — если ты сразу же скажешь «да».

Подозреваемая задумалась.

— Но я хочу быть ведьмой, — захныкала она. Эти мужеска полу беспомощно переглянулись. Это было выше их понимания.

— Если ты скажешь «нет», — сказала Пеппер, — то сможешь забрать мою игрушечную конюшню из набора для Синди. Я ее и в руки не брала, — добавила она, яростным взглядом предостерегая соратников от каких-либо комментариев.

— И вовсе она не новая, — живо откликнулась ее сестра. — Я сама видела, совсем старая, и штука для сена сломана, и…

Адам внушительно кашлянул.

— Так ты ведьма, viva espana? — повторил он.

Малышка заметила выражение лица Пеппер и решила не рисковать.

— Нет, — заявила она.

По общему мнению, пытка удалась на славу. Единственная сложность теперь состояла в том, чтобы как-нибудь избавиться от предполагаемой ведьмы.

Становилось все жарче, и стражникам начинало казаться, что их дурачат.

— Не понимаю, почему мы с братом Брайаном должны за всех отдуваться, — сказал брат Уэнслидэйл, утирая пот со лба. — Я считаю, что пора ее отпустить, а самим попробовать самим. Benedictine ina decanter.

— Хочу еще! — потребовала подозреваемая, выливая воду из своих туфель.

Во время своих энциклопедических исследований Великий инквизитор пришел к выводу, что Британская инквизиция еще не вполне готова к повторному внедрению в обиход таких пыток, как «железная дева» и «стальная груша». Но изображения средневекового «позорного стула» наводили на мысль, что он прямо-таки предназначен для возрождения. Требовались лишь пруд, несколько досок и веревка. Эта комбинация всегда привлекала Этих, и они с легкостью нашли все три составляющие.

Подозреваемая уже позеленела до пояса.

— Как на качелях! — ликовала она. — Оп-ля!

— Если мне не дадут попробовать, я лучше пошел домой, — пробормотал брат Брайан. — Почему это веселиться должны одни только грешные ведьмы?

— Инквизиторов нельзя подвергать пыткам, — строго сказал Великий инквизитор, но особой убежденности в его голосе не было. Жарило все сильнее, инквизиторские наряды из старой мешковины воняли затхлым ячменем и кололись, отчего пруд выглядел вдвойне заманчиво.

— Ладно, ладно, — сказал он и обратился к подозреваемой: — Мы установили, что ты ведьма, все в порядке, больше не греши, а теперь поживей вылезай, а то у нас тут очередь. Oh lay, — добавил он.

— А что дальше? — спросила сестренка Пеппер.

Адам колебался. Сжигать ее на костре, рассудил он, слишком рискованно. Кроме того, она такая мокрая, что все равно не загорится.

К тому же он смутно предвидел грядущие вопросы по поводу грязных туфель и заляпанного ряской розового платьица. Но будущее было далеко — на дальнем конце длинного жаркого дня, полного досок, веревок и прудов. И оно могло подождать.

И вот будущее настало и отошло в прошлое — как свойственно всякому будущему, слегка обескураживающим образом: мистер Янг не стал утруждать себя лишними расспросами, а просто запретил Адаму смотреть телевизор, из чего следовало, что тому придется довольствоваться старым черно-белым телеком в спальне.

— Не понимаю, почему шланги запрещено подключать к водопроводу, — ворчал мистер Янг, выходя из дома вместе с женой. — Мы платим налоги, как все. А сад — просто пустыня Сахара. Удивительно, что в пруду вообще еще осталась вода. Я лично считаю, что во всем виноваты ядерные испытания. Вот когда я был ребенком, летом всегда стояла правильная погода. Лило как из ведра.

Адам, старательно сутуля плечи, слонялся по пыльной дорожке. Слонялся он мастерски. Он умел слоняться так, чтобы своим видом выводить из терпения благонамеренных обывателей. Он не просто горбился и волочил ноги. Нет, его тяжелая походка была полна скрытого смысла, она выражала боль и недоумение человека, чье бескорыстное стремление помочь окружающим вновь и вновь встречало на своем пути лишь препоны и нелепые придирки.

Толстый слой пыли покрывал кусты.

— И поделом им всем будет, когда ведьмы завладеют страной, запретят людям ходить в церковь да заставят всех есть здоровую пищу и плясать без одежды, — пробурчал он и пнул камешек. Хотя ему пришлось признать, что такая перспектива не кажется слишком уж пугающей, за исключением разве что здоровой пищи. — Дали бы нам нормально развернуться, так мы сотни ведьм нашли бы, — убеждал он сам себя, продолжая пинать камешек. — Уж, наверное, старика Такиминаду никто на старте не стопорил только из-за того, что какая-то глупая ведьма перепачкала платье.

За своим Хозяином послушно плелся Барбос. Конечно, такая жизнь несколько не соответствовала представлениям цербера о том, как будут проходить последние дни перед Армагеддоном, но она невольно начинала ему нравиться.

Его Хозяин ворчал:

— Спорим, даже викторианцы не заставляли людей смотреть черно-белые телики.

Внешность формирует характер. Стиль поведения, свойственный лохматой собачонке, заложен на генетическом уровне. Нельзя просто принять и остаться, чем ты был раньше, — врожденная мелкособачность неизбежно начнет вступать в свои права.

Он уже научился гонять крыс. Ничего лучше с ним еще не случалось.

— Поделом им всем, если нас победят Силы Зла, — ворчал Хозяин.

А ведь есть еще кошки, вспомнил Барбос. Его поразил вид огромной полосатой кошки из соседнего дома, и он попытался напугать ее до смерти старым добрым способом, который прежде безотказно действовал на грешников, — пылающим взглядом и грозным низким рыком. На сей раз дело кончилось тем, что он получил звонкую оплеуху, так что слезы брызнули. Кошки, рассудил Барбос, гораздо опаснее грешников. Он с нетерпением предвкушал новые стычки с этими тварями и планировал, как будет прыгать вокруг них, заливисто тявкая. Затея, конечно, рисковая, но не безнадежная.

— И пусть даже не суются ко мне, когда старый Пикер превратится в лягушку, тогда уж поздно будет, — бормотал Адам.

И в этот миг он осознал два обстоятельства. Во-первых, он очутился как раз возле Жасминового коттеджа. А во-вторых, оттуда доносился плач.