Читать интересную книгу Банковская тайна времен Оранжевой революции - Арсений Яценюк

Деньги заканчивались, и НБУ давил учреждения психологически, вынуждая выбрасывать на покупку валюты все, что оставалось. 2 ноября, в преддверии новых социальных выплат, регулятор дополнительно увеличил максимально возможный объем продажи валюты — с 30 % до 40 % кредитного лимита. Банки приобрели 198 млн. долл., что в эквиваленте составляло примерно 1 млрд. грн.

Однако уже со следующей интервенции, которая состоялась 5 ноября, пришлось сокращать максимально допустимый объем продажи наличной валюты до 20 % кредитного лимита. Это произошло не потому, что стало лучше. Упал спрос на доллары, поскольку количество гривны в банках уменьшилось. А чтобы больше банков смогло купить валюту, мы уменьшили технический лимит.

Дело в том, что уже примерно с 3 ноября у банков начала появляться свободная гривна. В начале месяца поступила валюта в Экспресс-банк по кредиту Deutsche Bank на 700 млн. долл. для постройки железнодорожного моста через Днепр в Киеве. Донгорбанк получил эквивалент минимум 700 млн. грн. под приватизацию «Павлоградугля». Банки хотя и неохотно, но иногда выдавали кредиты коллегам. Также к тому времени произошел очередной выброс социальных гривен из бюджета. Стоимость «овернайта» уменьшилась с 20 % до 8 % годовых. Это говорило об относительном изобилии ресурсов.

3 ноября состоялось расширенное заседание НБУ АУБ и представителей десяти крупнейших банков страны. Учреждения, у которых уже заканчивалась гривна, интересовались рефинансированием и снижением нормативов резервирования, а нас больше заботила ценовая стабильность. НБУ видел достаточно большую ликвидность системы и не хотел давать банкам больше гривны. Поэтому, несмотря на уговоры, нормативы резервирования остались прежними, а облегчить доступ к ресурсам регулятора Нацбанк лишь обещал.

На пресс-конференции после заседания я провозгласил, что период нестабильности подходит к концу. Пришлось признать, что хотя повышение спроса на валюту ожидалось, девятикратное увеличение по отношению к сентябрю нельзя было спрогнозировать. «Да, были временные лаги, когда курс стоял, но валюты временно не было. Мне кажется, мы его переломили», — сказал я тогда, хотя сам не очень верил в свои слова.

Чтобы успокоить общество, приходилось делать хорошую мину даже при не очень удачной игре. Поэтому я добавил, что в Украине не было и нет финансового кризиса. Есть лишь определенные признаки нестабильности, но доверие к банковской системе не подорвано, а в ноябре даже выросли вклады населения.

Я заявил, что существуют основания для очередного повышения учетной ставки, которая в теории должна быть выше среднегодового уровня инфляции. На тот момент регулятор официально сохранял свой прогноз роста цен за год на уровне 9 %. Однако в октябре инфляция составила 2,2 %, а с начала года — 7,9 %. Торговцы пользовались общей нестабильностью, и продукты питания дорожали ускоренными темпами. Было очевидно, что при таких темпах инфляции предсказанные нами 9 % — слишком скромная оценка. Возникла необходимость в очередной раз повышать стоимость денег.

С 9 ноября учетная ставка была повышена с 8 % до 9 %. Это был исключительно политический ход, потому что реально учетная ставка не влияла на процессы в банковской системе. Это было показателем того, что Нацбанк хоть что-то делает. Естественно, возмутилось правительство, потому что ему пришлось больше платить по процентным государственным облигациям, которые находились в портфеле НБУ, — ставка по ПОВГЗ была привязана к учетной ставке. Минфин был очень недоволен.

К тому времени уже подорожало рефинансирование. Со 2 ноября кредиты НБУ под залог ОВГЗ вместо 11 % годовых выдавались под 12 %, а с 3-го — под 12,5 %. Бланковое рефинансирование, соответственно, подорожало с 12 % до 14 %, а потом и до 14,5 %.

Через декаду ситуация изменилась. День за днем регулятор наблюдал, как к середине ноября банки постепенно истратили большую часть поступившей им гривны на покупку валюты. 12 ноября, когда ставки на межбанке подросли до 20 % годовых, поступила экспортная выручка на счета одного из крупнейших учреждений. Стоимость «овернайта» немного прогнулась — до 16 % годовых и ниже, в зависимости от величины и надежности банка. Однако эти деньги тоже разошлись, и ставки продолжили рост. Крупным учреждениям средств более или менее хватало, зато мелкие вынуждены были покупать гривну на межбанке по 20–30 % годовых. Причем крупные перебрасывали деньги между собой, но крайне неохотно кредитовали небольшие банки.

К тому времени гривны на мобилизационных счетах уже не оставалось, а Казначейство продолжало стягивать налоговые платежи по итогам третьего квартала. Угроза тотального дефицита ресурсов стала вполне реальной.

Пришло время регулятору выполнять данное 3 ноября обещание и облегчить банкам доступ к рефинансированию. Сделать это мы решили осторожно, чтобы не спровоцировать очередной виток ажиотажа на валютном рынке.

15 ноября 2004 года соответствующее постановление под № 541 было подписано. Дополнительно доступ к бланковому рефинансированию «овернайт» получили лишь банки, имевшие рейтинг «2» по системе CAMELS. Группа с оценкой «1» еще с июля могла обратиться к регулятору за деньгами, хотя и в небольших объемах. Параллельно НБУ повысил максимально возможный размер кредита «овернайт» с 5 % до 30 % обязательных резервов.

Новый порядок означал, что бланковое рефинансирование смогут получать примерно 70 банков вместо десяти. Это почти половина всех учреждений — всего их было 160. Остальным банкам с рейтингами «3» и «4» предстояло искать ресурсы самостоятельно или предлагать ликвидный залог, под которые регулятор мог бы выделить средства.

С 16 ноября регулятор немного снизил стоимость рефинансирования. Ставка по кредитам НБУ под залог ценных бумаг правительства снизилась с 12,5 % до 12 % годовых, а с 24 ноября — до 11 %.

Бланковое рефинансирование «овернайт» подешевело сначала с 14,5 % до 14 % годовых, а потом и до 12,5 %. Лишь 26 ноября, уже в совершенно иных условиях, НБУ вновь резко повысил стоимость: обеспеченных кредитов до 12 %, бланковых — до 15 %, а потом и до 20 %.

Лишенные возможности работать с НБУ девяносто банков покупали ресурсы «овернайт» по рыночным ценам, которые нередко превышали 30 % годовых. Регулятор заметил, что некоторые крупные банки берут рефинансирование и затем перепродают деньги другим, но уже дороже. Поначалу мы возмутились, но вскоре поддержали такое явление. С моей точки зрения, это был вполне справедливый и рыночный механизм: если банк не может получать рефинансирование, пусть ищет другие способы привлечь деньги. Правда, со временем пришлось запретить спекуляцию деньгами НБУ, чтобы регулятора не обвинили в пособничестве крупным банкам.

Жесткий дефицит гривны пошел на пользу системе. Банки стали активнее продавать наличные доллары, и благодаря этому с середины ноября валютный кризис начал затухать. В первую неделю месяца население купило на 327 млн. долл. больше, чем продало. Во вторую — на 286,8 млн., в третью разница сократилась до 273 млн., а в четвертую — до 171,1 млн. Мой прогноз от 13 октября оказался неверным лишь в одном. Кризис закончился, хотя вместо обещанных двух недель на это ушел месяц.

Поскольку население стало скупать меньше валюты, правление НБУ решило еще раз сократить объем проводимых наличных интервенций. 15 ноября бумажные доллары продавались в объеме до 20 % общего кредитного лимита банков. Для торговых сессий, намеченных на 22 и 29 ноября, регулятор снизил отметку до 10 % лимита, что примерно соответствовало 50 млн. долл. Мы не стали отказываться от интервенций, чтобы население видело: НБУ держит ситуацию под контролем.

Одновременно мы напомнили банкам, что купленную во время интервенций, но не истраченную наличную валюту они могли продать регулятору обратно по курсу 5,315 грн./долл. Для этого отводился вполне достаточный срок — два месяца со дня приобретения на торгах. Наше предложение было актуальным, потому что гривны не хватало, а валюту часто не было куда девать. Уже к середине ноября банки сняли ограничения на продажу наличных долларов в одни руки. Теперь валюту могли купить все желающие, даже по цене в пределах двухпроцентного коридора, установленного НБУ. Несмотря на это, у банков оставались большие запасы наличных долларов. Переводить их в безналичный вид и продавать за гривны Нацбанку означало согласиться на цену 5,3062 грн./долл., которую платил регулятор. Поэтому многие предпочли продать нам валюту обратно по 5,315 грн.

В таком состоянии банковская система подошла ко второму туру президентских выборов, который состоялся 21 ноября. Спрос населения на наличные доллары утих, а у банков почти не осталось гривны, чтобы скупать безналичную валюту. Гривны, выдаваемой в виде рефинансирования НБУ, хватало, чтобы финансовая система продолжала функционировать, однако выдача кредитов экономике замедлилась. Банки и население ожидали исхода второго тура голосования. Они с интересом смотрели дебаты и хотели разрешения крайне важного вопроса: какой из двух Викторов победит — Ющенко или Янукович. По сути, страна выбирала свой путь. НБУ же искренне рассчитывал, что после избрания нового Президента проблемы финансового сектора разрешатся очень быстро.