Читать интересную книгу Путь в космос - Андрей Жиров

Появляется  К у л и к о в. Он в пальто, шляпе.

К у л и к о в (раздраженно). Все куда-то бегут. Земля, что ли, вращаться быстрее стала? (Снимает пальто. Вслед Пресняковой.) Скажите, барышня, началось заседание?

Преснякова не отвечает. Куликов уходит в кабинет Горшина.

Кабинет Горшина. На подставке макет первого искусственного спутника Земли. Через огромное окно видна вечерняя Москва. За длинным столом и возле стен сидят  у ч е н ы е,  к о н с т р у к т о р ы,  и н ж е н е р ы,  у ч а с т н и к и  з а с е д а н и я. Председательствует  Г о р ш и н.

К о р о л е в (продолжает выступление). Масса нашей планеты в общем-то невелика. И ее ресурсы ограничены. А пассажиров на борту Земли уже три с лишним миллиарда человек. Я уже говорил: железо, уголь, медь, нефть… Кто-нибудь из сидящих здесь видел своими глазами новообразование этих полезных ископаемых? Нет! (После паузы.) Как бы вы отнеслись к человеку, который, решив обогреться, начал растапливать печь, ломая на дрова стены собственного дома? Я бы назвал его безумцем. Мне все больше кажется, что уважаемые мои земляне напоминают этого безумца. Мы вычерпываем из недр земли все, что можем, забывая, что дарам ее когда-то наступит конец. Нам не хочется перешагнуть порог дома, съездить за дровами в лес. Но так жить нельзя. Нельзя жить, не думая о завтрашнем дне. Опасно, очень опасно.

С в е т о в. Не хотелось бы сесть на голодный паек?

К о р о л е в. Вот именно. В этом вся суть. Неужели трудно понять, что из космоса нам легче взглянуть на кладовую Земли, узнать, где, что и сколько! Но не это главное. Мы должны следить за тем, чтобы все системы жизнеобеспечения планеты Земля работали всегда безотказно. Имеется много путей для совершенствования наших отношений с природой. Поверьте, необходимость заставит рано или поздно осваивать близлежащие небесные тела, использовать их ресурсы. Если сказать кратко, пора разрабатывать основы будущего внеземного производства.

Т о м и л и н. Фантазерство!

С в е т о в. Но это предприятие, Сергей Павлович, будет стоить бешеных денег!

К о р о л е в. А разве самая первая тонна угля, добытая на Земле в самой современной шахте в день ее пуска, не стоит, как вы сказали, профессор Светов, бешеных денег?

Г о р ш и н. Есть еще вопросы к докладчику? Вы будете отвечать сразу или запишете их? Как вам удобнее, Сергей Павлович?

К о р о л е в. Лучше сразу, Игнатий Игоревич. Мне помогут мои коллеги.

В зале поднимается несколько рук.

Г о р ш и н. Прошу.

Ж е н с к и й  г о л о с. Докладчик почему-то обошел молчанием метеорную опасность.

К о р о л е в. Метеорная опасность преувеличена. Тем не менее мы не игнорируем ее полностью.

С в е т о в. Э, голубок мой, это несерьезно. Нам, металлургам, да и химикам хорошо известно, что прочнейшую двенадцатимиллиметровую сталь вот такусенький — с горошину — пробивает запросто.

Т о м и л и н. Может, я прослушал, Игнатий Игоревич, но в докладе очень глухо сказано о технике возвращения корабля на землю-матушку, а это вопрос вопросов.

К о р о л е в. Хорошо, скажу несколько подробнее. (Громову.) Леонид Николаевич, повесьте куда-нибудь нашу схему.

Громов встает из-за стола, развертывает ватман. Не знает, куда его повесить.

Г о р ш и н (Громову). Да вот на эту стену. Там есть за что прикрепить ее. Вот так. Всем видно. (Королеву.) Продолжайте, Сергей Павлович.

К о р о л е в (возле схемы спуска корабля с орбиты). Ну, а дальше все ясно. Тормозная установка частично гасит скорость и меняет направление полета корабля. Корабль выходит на спусковую траекторию, к Земле. На высоте примерно семь километров над спускаемым аппаратом раскроется парашют. Конструкция тормозной установки разработана инженером Пресняковым. Она нас устраивает.

К у л и к о в. А если… произойдет разгерметизация кабины?

С в е т о в (прижимая слуховой аппарат). Попутный вопрос: а не сварится ли ваш кораблик, как яйцо, вкрутую, на пути к Земле? Температура может оказаться куда выше, чем в мартене.

Г о р ш и н (полушутя). Вы, Григорий Самсонович, до старта так запугаете наших летчиков, что они и лететь раздумают.

С в е т о в. Чуть погромче. Опять это издельице забарахлило. (Что-то подкручивает в аппарате.)

Г о р ш и н (громко). Ученые стоят на пути создания необходимого теплозащитного материала. Но, согласен, в этом отношении не все еще закончено. (Куликову.) Прошу вас, Филипп Филиппович.

К у л и к о в. Прежде всего о не-ве-со-мо-сти. Что мы знаем о ней? Секунды в самолете — это чепуха. По ним могут судить только люди малосведущие, еще хуже — безответственные.

К а л ю ж н ы й (ехидно). Ну и ну! Не пойду в воду, пока не научусь плавать. Смешно.

К у л и к о в. Острить будем потом, молодой человек. (Продолжает.) Теперь о радиационной опасности. Одна частица высоких энергий способна уничтожить десять тысяч живых клеток. Десять тысяч!

Г о р ш и н. Есть еще вопросы? Нет. Кто хочет высказать свое мнение?

Т о м и л и н. Разрешите?

Г о р ш и н. Пожалуйста, Аркадий Семенович!

Т о м и л и н. В мире началось черт знает что: космическая лихорадка, как в свое время золотая. Просто стихийное бедствие. Было бы смешно отрицать известную ценность полученных из космоса научных сведений. Но человечество не покатилось бы назад к первобытности, если бы и не увидело обратного лика Луны.

Д у м е н к о. Это, положим, явная чушь.

Г о р ш и н (укоризненно). Алексей Тихонович! (Томилину.) Продолжайте, прошу вас.

Т о м и л и н. Ну хорошо, хорошо, успокойтесь. И если уж так приспичило, то вначале по логике вещей следует провести полет человека по баллистической траектории. Тут вам всё — и отработка техники, и перегрузки, и невесомость. Шажок за шажком. Об этом и надо написать в докладной.

К у л и к о в. Прекрасное предложение. Я за него.

Ж е н с к и й  г о л о с. Еще раз проверим метеорную опасность.

С в е т о в. Стоит подумать, Сергей Павлович.

К р у т о в. В этом предложении заложен известный смысл.

К у л и к о в. Уточним влияние невесомости.

Т о м и л и н. Слава богу, кажется, хоть с этим соглашаетесь.

Настороженная тишина.

К о р о л е в (после долгой паузы). Я много думал и об этом. Баллистический полет займет всего пятнадцать минут. Невесомость, Филипп Филиппович, коснется человека лишь на пять минут. Нет, наши возможности шире, и не использовать их просто недопустимо.

Т о м и л и н. Десять полетов, пятьдесят минут. Опыт.

Д у м е н к о (зло). Шажок за шажком.

К о р о л е в. Деньги уметь считать, Аркадий Семенович, должны не только финансисты, но и ученые.

Т о м и л и н. Не очень ясно.

К о р о л е в. Да поймите вы, осуществление баллистического полета потребует не меньших средств, а для человека — не меньшего риска! Полета вокруг Земли — вот чего требует наука.

Д у м е н к о. Не шажка, а решительного шага, и, может быть, даже дерзновенного.

Т о м и л и н (бешено). Да что вы все прицепились к моим шажкам?! (Бросает на стол мешочек с землей.) Взгляните!

Г о р ш и н. Что это?

Т о м и л и н. Земля Байконура. (Достает из мешочка щепотку земли.) Сердце у вас не щемит при виде ее? Тысячи лет она ждет человеческой ласки, заботливых рук. Потрогайте: суха, как мумия. Дать этой землице один глоток воды — и она одарит нас своей щедростью. Каналы, оросительные системы надо сооружать в казахской степи. А вы египетские пирамиды строите!

К у л и к о в (примирительно). Сергей Павлович, Алексей Тихонович, мы ведь не враги вашим идеям, не враги прогресса. Я бы лично никогда не рискнул. Невесомость! Враг номер один. Кто знает, может, полчаса невесомости — и… смерть. Мы не ретрограды, нет. Но представьте, что эксперимент не удался или, не дай бог… Как мы будем смотреть в глаза ученому миру?

К а л ю ж н ы й. Полеты животных вас не убедили?

К у л и к о в. Нет, Вячеслав Федорович. Нет!

Д у м е н к о. Извините меня, Филипп Филиппович, но от вашей осторожности попахивает научной трусостью, если хотите.

К у л и к о в. Алексей Тихонович!

Д у м е н к о. Других слов не нахожу.

Г о р ш и н. Кажется, мы начинаем повторяться.

Г о л о с а. Все ясно.

— Пора закругляться.

— Что ясно?

Г о р ш и н. Сергей Павлович, вам заключительное слово как докладчику.