– Ты погубил мою возлюбленную супругу! – вопил в исступлении Юрий Даниилович. – И оставил меня, несчастного, вдовцом! Мне теперь осталось только уйти в монахи! Ты все у меня отнял, загубил мою жизнь, окаянный злодей! Заступись за меня, великий и справедливый государь!
После этих слов хан Узбек, сидевший в скорбном молчании, снова, как и в прошлый раз, поднял руку. Воцарилась тишина. – Признавайся, коназ Мыхаыл! – грозно сказал он. – Нам не нужны твои оправдания!
– Нет моей вины, государь! – громко и решительно сказал, подняв голову и глядя прямо в глаза молодого хана, Михаил Ярославович. – Я слышу только бездоказательную клевету! А судьи здесь – только этот коварный Юрий и почтенный Кавгадый, его верный кунак! Эти люди не знают правды! Я не буду признаваться в том, чего не совершал!
– Есть ли у кого убедительные слова, а не пустой шум?! – вскричал рассерженный хан. – Разве мало сказано слов по этому делу?
– Есть еще, государь! – молвил, багровый от ярости, Юрий Московский. – Этот бессовестный и непутевый Михаил готовил против тебя, государь, союз с другими князьями!
– Неужели? – поднял брови Узбек-хан.
– Воистину так! – поклонился сидевший на корточках рядом с мурзой Кавгадыем князь Юрий. – Он приглашал к себе людей князя Ивана Смоленского и князя Романа Брянского, чтобы говорить о тебе непочтительные слова! А люди того Романа из Брянска, который мы называем в насмешку «Дебрянском», приезжали в Тверь и высказывали о тебе и твоем посланнике Кавгадые самые оскорбительные слова! От этого злобный Михаил наполнился яростью и нещадно разбил нас, безоружных посланцев, шедших со словами любви и мира!
– Это так, коназ Мыхаыл?! – вопросил, сверкая очами, разгневанный хан Узбек. – Говори же!
– В его словах, государь, одна бесстыдная ложь! – вскричал, возмущенный, князь Михаил. – Это полная клевета! Не было у меня никакого союза с теми князьями! Я никогда не говорил о тебе и твоих знатных людях непочтительных слов! Что касается человека из Брянска, так он приезжал ко мне в Тверь только по торговым делам и говорил только о своих товарах!
– Это правда, государь! – подтвердил, стоявший слева от походного ханского трона Субуди. – Я это проверил и не нашел ничего запретного…
Но Узбек-хан не стал слушать своего тайного советника. – Я приказываю тебе, Мыхаыл! – крикнул он зычно. – Сиди же теперь безвылазно в своей кибитке, если не хочешь признать справедливые обвинения! И пусть мои люди набьют тебе тяжелую кангу на голову и руки, чтобы научить тебя должной скромности! Эй, слуги мои верные! Хватайте же этого нечестивого уруса и выполняйте мой справедливый приказ! Но пока не торопитесь лишать жизни этого злодея! Пусть покорно следует за нами, а я еще подумаю!
Так началось настоящее мученичество Михаила Ярославовича.
Выведя несчастного князя из шатра, ханские рабы, осыпая его, оцепеневшего от ужаса, жестокими ударами в грудь, спину и лицо, наложили ему на шею тяжелую колоду. Затем они повели его, униженного и избитого, к походной кибитке.
Даже татарские стражники, стоявшие в ожидании у кибитки, увидев печальное зрелище, которое являл собой Михаил Тверской, посочувствовали.
– Не горюй, коназ Мыхаыл, – пробормотал старый стражник, мурза Халцагай. – Сейчас наш хан сильно разгневан! Но он милосерден и, разобравшись, простит тебя!
На другой день к княжеской кибитке подъехал Кавгадый. Увидев князя Михаила, сидевшего и спокойно читавшего псалтырь, он рассвирепел. – Так ты еще отдыхаешь, бесстыжий коназ! – крикнул он и повелел: – Немедленно замените стражу, мои верные слуги! И набейте ему канги на руки!
Тут же к нему подскакали другие конные татары. – Ведут семерых стражников от каждого из мурз! – услышал князь Михаил.
Правда, ему не сразу надели на руки колодки, а лишь только накладывали их на ночь, но князю эта пытка не мешала читать псалтырь: перед ним сидел мальчик-слуга и переворачивал страницы!
Так продолжалось двадцать четыре дня! По истечении этого срока Кавгадый вновь объявился перед кибиткой измученного князя и с помощью своих рабов опять потащил его на ханский суд.
На этот раз во дворце самого хана не было: он со своими любимцами отправился на охоту. Теперь никто не мешал ненавистникам бывшего великого князя. Они оскорбляли и унижали несчастного обвиняемого сколько могли, осыпая его грубой бранью и пощечинами. Князь же Юрий Даниилович, наслаждавшийся зрелищем, весело смеялся! Затем мучители, вдоволь натешившись, вновь с помощью рабов отправили избитого, оплеванного тверского князя в его кибитку.
Еще двадцать шесть дней продолжался «крестный путь» изможденного князя! Наконец, перейдя Терек, Орда остановилась на богатых травой пастбищах на берегу реки Севенц под городом Дедяковым близ дороги на Дербент. Здесь и решилась судьба Михаила Ярославовича.
Несмотря на попытки его людей помочь своему князю и даже обеспечить его побег, князь категорически отказался от этого и сказал: – Какая будет обо мне слава, если я убегу и оставлю в беде родного сына и верных людей? Этого не будет!
Наконец, 22 ноября, князю сообщили, что «государь велел придать его смерти», и несчастный узник, заключенный к тому времени в башню-вежу, попросил охранявших его татар допустить до него священников. Татары, уже знавшие о ханском решении, не противились.
К князю вошли его сын Константин, игумен одного из православных монастырей и два священника. Князь причастился, произнес слова молитвы и спокойно стал ожидать смерти. – Уходи, сынок, – сказал он князю Константину, – я не разрешаю тебе делить со мной смерть!
– Нет, батюшка, – заплакал князь Константин, – я не уйду! Я лучше умру, чем отдам тебя одного на растерзание злодеям!
– Ну, тогда слушай, сынок, – вновь заговорил князь Михаил. – Я хочу сказать тебе слова завещания о вотчине и твоей матушке. – И он подробно изложил свои мысли о том, как жить его детям и супруге после его смерти, как поделить земли княжества, чтобы не нарушать его посмертной воли.
После этого он стал обсуждать со священниками найденный им на одной из страниц священной книги псалом.
Вдруг в самый разгар беседы в башню вбежал мальчик-слуга. – Княже! – крикнул он. – К тебе идут татарский воевода Кавгадый и Юрий Московский со многими людьми!
– Я знаю, зачем они идут: за моей жизнью! – покачал головой князь и, собрав все свое мужество, сказал сыну: – Беги, Константин, со всеми моими людьми к царице! И скажи государыне, что идут меня убивать! И останьтесь там у царицы! Может вам удастся меня спасти! Беги же! Другого пути нет!
Князь Константин, поверив отцу, выбежал из вежи вместе со священниками и помчался изо всех ног исполнять отцовское повеление.