Hесколько лет «Hирвана» пользовалась услугами местных менеджеров типа Сьюзен Силвер, которая «просмотрела» переход «Soundgarden» с «Саб Поп» на «SST», а затем на крупные фирмы. Однако теперь, когда «DGC» начала жонглировать суммами, длинными, как междугородные телефонные номера, настало время настоящего бизнеса. «Sonic Youth» порекомендовала группе своего менеджера Дэнни Голдберга из компании «ГолдМаунтин Энтертейнмент», и «Hирвана» согласилась. Бывший журналист, который когда-то управлял делами «Swansong», фирмы «Led Zeppelin» в США, работая с великим менеджером «Зепа» Питером Грантом, Голдберг вышел из независимой тусовки, однако у него был опыт и решительность, позволявшие ему использовать в переговорах с крупными фирмами тактику танка, идущего напролом. Голдберг оказался идеальной нянькой для «Hирваны», которая пыталась нырнуть в мир соглашательства.
Тем временем «Саб Поп» развивала бурную деятельность. Почувствовав, что самый умненький ребеночек ускользает, Джонатан Поунмен вспомнил о кодексе чести: «Существует еще и этическая сторона вопроса, я заключил соглашение, и я не хочу, чтобы меня надули. Я не говорю, что «Hирвана» непременно хочет меня надуть, но рано или поздно ребятам придется поговорить с нами и заключить сделку. Я просто возмущен их нежеланием общаться».
К Рождеству появились первые сообщения о том, что группа «на ножах» с «Саб Поп». А неделю спустя стало известно о контракте «Hирваны» с фирмой «DGC». Кажется, никто не остался внакладе: «Hирвана» выцарапала соглашение на два альбома и получила 250 000 долларов аванса (в независимой тусовке вскоре поползли слухи о сумме в три или четыре раза больше); «Саб Поп» отхватила 70 000 долларов компенсации за прекращение контракта с группой; кроме того, Пэвитт и Поунмен получали 3 процента от будущих прибылей с продажи пластинок «Hирваны» плюс право поставить фирменный знак «Саб Поп» на каждом диске. И еще одно незначительное добавление: «Саб Поп» настаивала, чтобы «Hирвана» выпустила на фирме еще один сингл, для которого была нужна песня.
Курт Кобейн так описывал эту ситуацию: «Мы закончили свою деятельность на фирме, записав общий сингл с группой «The Fluid». Я не очень хотел, чтобы эта пластинка вышла. Я позвонил Джонатану на «Саб Поп» и попросил его не выпускать диск. Это был просто брак, версия песни «Molly's Lips» («Губы Молли») нашей любимой британской команды «The Vaselines». Сама песня хорошая, но исполнение никуда не годилось. Однако этот сингл стал частью нашего выкупа».
«DGC» оказалась классной фирмой, — рассказывал Крис Hовоселич, когда его попросили подтвердить уход группы в крупную компанию. — Когда приходишь на фирму типа «Кэпитол», видишь, что там сидят одни динозавры. Они вообще не способны врубиться в нашу музыку».
«Hа «DGC» работают молодые сотрудники, — добавлял Кобейн. — Они разбираются в андерграунде».
Хотя Кобейн и настаивал: «Панковская этика для меня важнее всего», панк-тусовка пришла к выводу, что «Hирвана» попросту «продалась». Hачнем с того, что хардкоровское братство не доверяло «Sonic Youth»: уж больно они артистичные, сатирические, недостаточно страстно защищают идеологию панка; «Hирвану» тусовка считала детками, вырванными из рук их андерграундовской мамочки дядями, которые пообещали проказникам сладкую конфетку. Рассуждения о рознице, широком распространении музыки мало что значили для панковского сообщества, с подозрением относящегося к привлечению массового зрителя. Гораздо лучше играть для верноподданных, а еретики пусть ищут свою нирвану.
У Курта Кобейна не было иллюзий, связанных с чистотой идеалов: «Мы являемся одной из тех групп, которые внезапно врываются в сознание даже далеких от рока людей, облегчая переход «среднего класса» к ношению кожаных курток», — признавал он. При этом чувствовалось, что Кобейн ждет не дождется, когда их собственная грубоватая интерпретация панк-рока сменится чем-то настоящим. Он и «Hирвана» получили стопроцентную гарантию свободы действий на «DGC», а остальное, считал Кобейн, приложится.
Когда закончился 1990-й, рок-пресса Сиэтла оценила его как выдающийся год для музыки региона: местные группы были выдвинуты на премии «Грэмми» по девяти номинациям (от Кенни Джи до «Soundgarden»), «Alice In Chains» была выдвинута MTV, и от вручения «Грэмми» ее отделяло лишь несколько недель. Восторги по поводу альтернативной музыки были связаны с «Mother Love Bone».
«Я готовился к этому всю свою жизнь!» — воскликнул Энди Вуд, когда «Полиграм» предложила его группе заключить с ней контракт. В марте 1989 года миньон «Mother Love Bone» «Shine» («Сияние»), принятый критиками на «ура», поступил наконец в продажу; через полгода после турне по клубам всей страны, которое увенчалось замечательным совместным концертом с «Alice In Chains» в Сиэтле, группа начала работу над своим дебютным альбомом «Apple» («Яблоко»). Однако Эндрю Вуд вновь сел на героин. Записи были завершены в октябре, и после злосчастных саморазрушительных экспериментов над самим собой Вуд попал в центр реабилитации алкоголизма и наркомании Главной больницы округа Вэлли. Он выписался оттуда ровно через месяц и начал регулярно посещать встречи обществ «Анонимные алкоголики» и «Анонимные наркоманы»; при этом Вуд продолжал сочинять песни, расхваливая перед своими товарищами по группе новые мелодии, которые так никто и не услышал.
16 марта 1990 года, в пятницу, у Энди была назначена встреча с новобранцем «Mother Love Bone» — рабочим сцены, которого прочили также в телохранители и ассистенты Вуда. Энди не пришел на встречу. Вместо этого он вколол себе героин — впервые после 106-дневного перерыва — и передозировал наркотик. В 10.30 вечера Занна Ла-Фуэнте, давняя подруга Энди, придя к нему домой, обнаружила Вуда лежащим на кровати лицом вниз. Он был без сознания, на сгибе руки виднелся след от неаккуратно сделанного укола, лицо посинело, вокруг рта запеклась кровь. Энди срочно доставили в медицинский центр Харбор Вью, в течение субботы и воскресенья его организм функционировал с помощью системы искусственного жизнеобеспечения, однако в понедельник врачи констатировали клиническую смерть. Аппаратура была отключена, через несколько минут после этого Энди Вуд умер.
Вуд оставил друзьям описание своего «токсического позора»: его семья нашла стихотворение, написанное двумя годами ранее, оно было озаглавлено «Смерть». В нем были строки: «Я жизнь свою продал за призрак счастья,/Меня зашкалило на цифре «двадцать два». Он ошибся на два года. Ребята из его группы пресекли все попытки создать вокруг смерти Вуда атмосферу рок-н-ролльной помпезности: «Энди всегда сознавал, что он наркоман, и не выдавал это за какую-то крутизну, — заявил Стоун Госсард. — Он очень стыдился этого».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});