«постепенности» долгой практики упражнений, чтобы подготовить свой дух к озарению. Я могла бы выслушать тех и других, но имею возможность услышать лишь вас. Что вы об этом скажете? — добавила она как бы между прочим, словно желая всего лишь заполнить образовавшуюся паузу в разговоре.
Это был известный среди буддистов спор о «скором» и «постепенном» продвижении к просветлению, и отношение к нему разделяли два духовных течения. Первое брало за основу трансцендентальную медитацию; конечной целью ее приверженцев было достижение пустоты в голове медитирующего, полная остановка мыслей, — для того, чтобы «скоро» вспыхнуло озарение и открылись пути Познания, как если бы с глаз внезапно упала пелена. Другое течение, распространенное среди индийских йогов, основывалось на постоянной и усердной практике, в ходе которой осваивались описанные в канонах изощренные позы, неукоснительно соблюдались ритуалы, доступные лишь посвященным и подготовленным; таким образом, шаг за шагом, человеческий дух восходил к Пробуждению.
— Просветление приходит внезапно, как шторм на море, — когда его меньше всего ждешь, будто из ниоткуда… Мой гораздо более достойный коллега монах Хунь-ян собирается написать на эту тему прекрасную проповедь! — Настоятель Лоянского монастыря пока не мог уловить, к чему клонит императрица У-хоу, и мысленно призвал себя к терпению.
— И как будет называться его проповедь?
— Проповедь «Сутры Возвышения». Она раскрывает Четверо Высоких Врат для духа.
— Поразительно! Как бы я хотела услышать ее! Но как открыть эти Четверо Врат, о достопочтенный наставник? — с неподдельным интересом спросила императрица.
— Создав внутри себя пустоту. Без малого двадцать лет потребовалось мне, чтобы освободиться от всех мерзостей, препятствующих возвышению духа! — тихо произнес Безупречная Пустота.
Понять бы только, что собирается предпринять императрица! Произнесенная им фраза выражала главный постулат написанной им «Сутры последовательности чистой пустоты», которую он всем сердцем желал распространить как можно шире и сделать достоянием всех приверженцев Большой Колесницы. И кто, как не императрица, мог бы ему в этом помочь?
— Я на грани совершения кармического проступка, который может быть осужден как аморальный, тогда как цели мои праведны! Хорошо это или плохо? — внезапно спросила императрица.
— О каком именно проступке вы говорите? — суровость в тоне встречного вопроса выдавала властность и резкость, которыми ее собеседник славился в монастыре.
Ни за что на свете У-хоу не желала признаваться, в чем дело.
Еще бы, ведь она обдумывала убийство.
— Ну, скажем, речь идет о деянии, которое я должна совершить во имя высших интересов… и причина, побуждающая к действию, объединяет нас с вами! — пробормотала она.
— Могу ли я узнать, какова эта причина или высшие интересы, которые мы с вами разделяем? Вы правите великой империей; я же смиренно пытаюсь управлять сознанием! — с нарочитой скромностью произнес монах.
— Должно быть, мне не удалось найти верные слова… Скажем, речь идет о высших интересах совершенно особого рода! Это касается вашей императрицы, ее будущего, но в то же время и миллионов сознаний, к которым вы обращаетесь!
То, что императрица ходила вокруг да около, не особенно нравилось Безупречной Пустоте.
— Вижу, предмет нашей беседы не терпит отлагательств, — произнес он, поджав губы.
— Помните, что я глубоко привержена Учению: при любых обстоятельствах, при любом повороте событий… — горячо заговорила У-хоу.
— Истинное счастье, когда императрица Китая не прячет приверженность благородной истине Будды под шелковым покрывалом. Это идет на пользу Учению.
— Но необходимо, чтобы карма императрицы не пострадала после… того деяния, которое она не вправе обсуждать с наставником Безупречной Пустотой!
— Если я правильно понимаю, вы нуждаетесь в моем ходатайстве?
— Вы все прекрасно поняли!
— Как вам известно, каждый сам в ответе за свои поступки! Таково Учение.
— Да! Но я хотела бы обрести уверенность, что следую по Пути истины!
— Если вы утверждаете, гм… что ваша конечная цель, гм… законна и направлена на достижение Пути истины, которому вы уже следуете… и если ваш поступок в будущем будет иметь положительные последствия… что ж, это означает, что вы строите хорошую карму. По крайней мере, такова теория созревания действия, — несколько отстраненно, опустив глаза, произнес прославленный учитель дхьяны.
При этих словах У-хоу издала глубокий вздох облегчения.
Безупречная Пустота сказал именно то, что она надеялась услышать.
С точки зрения божественной миссии, каковой облечена императрица, окончательное устранение угрозы в лице ее соперницы выглядело благодеянием, просто обязанностью! Так созревало действие: намерение питало карму, диктуя определенные решения со всеми их последствиями.
Испытывая колоссальное облегчение, У-хоу уже сожалела, что пришлось посылать так далеко, в обитель Лоян, удаленную от Чанъаня на восемьсот ли столицу Востока, чтобы задать наставнику Большой Колесницы вопрос, ответ на который представлялся теперь столь очевидным и простым.
Со своей стороны, Безупречная Пустота не мог не гадать, отчего супруга Гао-цзуна обратилась вдруг к нему, бросив все другие дела? Едва ли ее настолько волнуют абстрактные понятия, связанные с постижением Истины…
— Я хотела бы содействовать развитию вашего монастыря! Вы не зря потратили время и получите все, о чем бы ни попросили! — заявила императрица.
Надо сказать, что династия Тан всегда проявляла щедрость, когда дело касалось материального облагодетельствования буддийских монастырей. А их настоятели весьма ценили подобное отношение и отнюдь не пренебрегали дарованным имуществом.
Издавна существовало соперничество буддизма и конфуцианства, пусть даже оба мировоззрения проповедовали терпимость к иным учениям. То одни, то другие брали верх с приходом той или иной династии. Но проповедники Большой Колесницы во все времена прекрасно понимали, на какие рычаги надо жать, поддерживая союз с императорской властью. Поэтому, несмотря на более глубокие корни конфуцианства в этих землях, с момента своего появления здесь буддизм никогда не отступал в тень.
Опасность возникла, когда в 626 году был издан указ императора Ли-юаня, подготовленный его советником, конфуцианцем по имени Фу-юй: всем ста тысячам бонз и монахинь, проживавших в крупных махаянистских обителях, предписывалось немедленно вступить в брак. Тогда масса чиновников-буддистов во всех государственных учреждениях, вплоть до высших сфер управления, сумели предотвратить святотатство, тихо сведя дело на нет.
Все чаще приверженцами Большой Колесницы становились по-настоящему богатые люди, делавшие серьезные вклады в монастыри. Порой они, собравшись к преклонному возрасту найти покой в одном из них, отписывали монастырю все имущество. Поэтому Безупречная Пустота воспринял предложение императрицы как должное.
— Ваша любезность выше всяких похвал. Возможно, нам пригодился бы добротный шелк для церемониальных знамен. Мои ризничие так и не сумели найти хоть один подходящий рулон на рынках Лояна, — с улыбкой ответил достопочтенный настоятель.
— Вы получите шелк в следующем месяце! — немедленно пообещала У-хоу. — Это будет официальный дар от императрицы Китая!
Возвращаясь в свои покои, она раздумывала, как бы заполучить у императора Гао-цзуна