Нет, подумал он, на этом надо остановиться. Эти поцелуи до добра не доведут. Вначале надо выяснить ее подлинную сущность и роль в совершенном преступлении. А уж потом заняться чувствами. Если, конечно, его не обманывают инстинкты. Как сказал Чез, красота ослепляет. Попадаешь под гипноз ее обаяния, и мозги отключаются вместе со здравым смыслом. Считай, что поцелуи были просто средством оперативной маскировки. Частью оперативного замысла по разработке клиента. Тьфу, даже самому противно такое сказать...
Звонок в дверь прервал его размышления. Это оказался Крис Бристол, преуспевающий репортер, работающий над добыванием остросюжетной и скандальной информации для одной крупной телекомпании. И по совместительству его школьный друг. Как обычно, щеголевато одетый, ухоженный, подтянутый, одним своим видом свидетельствующий о достойном месте в обществе. Прекрасно сидящий темно-синий костюм из английской шерсти, голубая шелковая рубашка, темно-синий галстук с легкой серебристой искрой и отливавшие матовым блеском черные ботинки ручной работы придавали ему респектабельность и элегантность.
Его лицо было знакомо многим ньюйоркцам, поскольку регулярно появлялось на экранах телевизоров в программах вечерних новостей.
Сейчас он позволил себе ослабить узел галстука, знаменуя окончание рабочего дня на сегодня.
— Послушай, Винс, что-то ты выглядишь неважно. Много проблем? Учеба замучила или женщины?
— Да нет, не больше, чем обычно. Веду жизнь аскета, так что с женщинами проблем нет. Просто давно не посещал своего парикмахера и массажистку.
— Все шутишь? Это хорошо. Мне нравится твой оптимизм. — Он подошел к столу, на котором были разложены фотографии, и присмотрелся. — Ну вот, а говоришь, что женщинами не интересуешься. Симпатичная девочка. Кто она?
— Не твое дело. Лучше скажи сразу, зачем пришел. Ты ведь просто так не заходишь.
Крис аккуратно пожал плечами, чтобы не помять дорогой пиджак.
— Да так, ничего серьезного. Работаю над одной историей. И мне нужен помощник. Кое за кем проследить.
— Ну и...
— Ну и я решил предложить это тебе. — Он бесцеремонно взял стул и уселся поближе к столу, взяв в руки фотографию. — А как ее зовут?
— Никак.
— Для девушки без имени она слишком красивая. Ладно, пусть пока остается прекрасной незнакомкой в твоем гареме. Мне своих знакомств с женским полом хватает. — Однако после такого демагогического заявления он подсел еще ближе к столу и начал медленно перебирать остальные фотографии.
— Да, — пробормотал он, — все-таки по силе воздействия фотография или фильм стоят выше чем печатное или устное слово. Хотя, с другой стороны, печатное слово более живуче. Более длительно по воздействию. Проходят века и тысячелетия, а оно живет. Возьми, например, Библию. Ты знаешь, похоже, я уже начинаю выдыхаться. Устал от этой постоянной погони за сиюминутными сенсациями. Все это так эфемерно. Хочется чего-то более прочного и устойчивого
— У тебя сегодня какой-то необычный настрой. Я бы его назвал философским. Что-то случилось?
— Я же сказал, что хочу изменить свою жизнь. У меня высокий интеллектуальный коэффициент, множество поклонников и поклонниц, зрители и руководство мне доверяют. Я делаю грандиозные шоу из событий нашей бурной жизни для телевидения. Меня опять хотят повысить, сделать ведущим обозревателем. Но все это не то. Не для меня.
— А что плохого в том, что ты перечислил? Тебя больше не устраивает карьера на телевидении?
— Да, не устраивает. Надоело мельтешить на экране. Не хочу, чтобы меня узнавали на улице. Не хочу видеть свое лицо на расклеенных по всему городу афишах. Я хочу сменить амплуа. Буду работать вольным охотником. Собирать информацию и помещать там, где захочу. В газетах и журналах, которые публикуют исследовательские материалы. Хочу стать свободным художником.
— Кончай нести вздор. Мне бы твои проблемы. Я, например, ничего не имею против того, чтобы хоть раз увидеть собственную физиономию на телеэкране. Или если бы кто-нибудь узнал меня в баре и предложил бесплатно бокал пива с сандвичем. Чего тебе еще не хватает? У тебя хорошая работа, приносящая устойчивый доход. Тебя любят женщины. Тебя все знают, для тебя открыты все двери в этом городе. А ты хочешь променять все это благополучие на полную неопределенность. Ты просто устал или сошел с ума.
— Знаешь, Винс, по-своему ты прав. Ты крайний рационалист. Не романтик, не поэт. Ты скучный прагматик. Когда ты излагаешь высокие материи своим простым языком, то со стороны это воспринимается как истина. Ладно, вернемся к нашим баранам. О чем это я? Ах, да, мне нужен человек, умеющий быстро сходиться с женщинами. Для одной довольно деликатной исследовательской работы.
Винсент не выдержал и расплылся в улыбке.
— Это становится уже интересным. Вы что, сговорились все, что ли?
— Кто все? О каком сговоре ты говоришь? — недоуменно переспросил Крис.
— Да нет, ничего. Это я так, о своем. Боюсь, что уже ангажирован. Ты немного опоздал. Но вот как только закончу одно дело, так я в полном твоем распоряжении. Уже как опытный специалист по работе с дамами. Думаю, что моя нынешняя работа надолго не затянется. Несколько дней ты сможешь подождать?
— Да, вполне. Но ты меня заинтриговал. Может, и для меня что-то интересное найдется? Для моей передачи.
— А знаешь, не исключено. Ты мне подсказал одну блестящую мысль. Мы живем в открытом обществе, основанном на информации. Ты можешь получить эксклюзивную информацию от одной женщины и помочь ей избавиться от ложного обвинения. Она работает в финансовой сфере. Тебя ведь интересуют финансовые скандалы?
— Естественно. И чем крупнее сумма, тем лучше.
— Вот и прекрасно. Только надо будет правильно подать эту информацию, так чтобы не пострадали интересы банка и интересы этой женщины. Я думаю, мы сможем договориться с руководством банка и найти разумный компромисс.
— Собираешься заняться шантажом банковских акул?
— Нет. Это просто честная сделка, к взаимной выгоде обеих сторон. Если, конечно, все пройдет удачно на начальном этапе. Я дам тебе знать, как только все выяснится. Надеюсь, что уже через несколько дней.
Винсент выпроводил друга из квартиры и закрыл дверь. Затем оделся сам и вышел на улицу. Новую идею требовалось как следует обмозговать. А это лучше всего получалось в движении. Особенно за городом, в скоростном потоке, на автостраде. Оставленная на улице, перед подъездом, машина, несмотря на холод, быстро завелась. Он ехал наугад, почти автоматически, даже не задумываясь о направлении. Просто куда-то на север. По автостраде Лонг-Айленд — Джерико. Включил радио и слушал ночную музыку, для тех, кто не спит. Потом открыл окно, позволяя сырому воздуху охладить разгоряченные мозги. Разогретые не только интенсивной работой мысли, но и видениями той прелестной девушки, ради которой так напряженно трудились его мозги. Чей облик все чаще и чаще вторгался в его жизнь и в его сновидения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});