Читать интересную книгу Газета День Литературы # 139 (2008 3) - Газета День Литературы

Как-то критик Валерия Пустовая в рецензии на книгу Дмитрия Новикова "Вожделение" ("Сёмга именем Его", Новый мир" 2006) отметила очень важное свойство его художественного мировосприятия: страсть, как средство познания жизни. Новиков не мыслитель, он не орудует рационалистическим скальпелем, он не отстранённый созерцатель, а напряжённая струна, нерв. Пространство его рассказа — без преувеличения трансляция внутреннего мира писателя, пусть зачастую движимого бессознательным, стихийным чувством, но искренним и правдивым. Именно эта изначальная искренность рассказов Новикова даёт основания считать, что они достигнут своей цели — выявления смыслов затёртых, потерянных, забытых.

В новой молодой литературе нет мыслителей. Текст рождается через надрыв, через, боль, через взрыв, сильную эмоцию. Хаотичный, дискретный мир собирается по крупицам, и он пока практически не подвергается анализу. Молодая проза реализует древнюю максиму "познай самого себя", и через свой внутренний мир автор восходит к миру внешнему. "Я" писателя это не реализация крайнего индивидуализма — это исключительное средство познания мира.

В ситуации потери ценностных ориентации, зыбкости этико-эстетических ориентиров практически единственным адекватным средством восприятия мира можно считать личные, пусть не всегда осмысленные, отрефлексированые ощущения и переживания автора. По отношению к ним всё прочее является переменной, акциденцией.

Несмотря на многочисленные голоса скептиков, ощущение поколения у молодой новой литературы есть, пусть оно и раздроблено, но в тоже время объединено общей задачей, общей исторической миссией. Помимо этого есть и тяга к совместному симфоническому высказыванию. И пусть пока оно не сложилось, но "надеюсь, что накапливается энергия, возникают новые имена, и новая литература состоится" — заявил Захар Прилепин в интервью Владимиру Бондаренко (Завтра, № 41 от 10.10.2007). Высказываний подобного рода, озвученных в последние годы, можно привести сколь угодно много. А значит, всё это не просто так, значит, они свидетельствуют о становлении новой реальности.

И критик, как и писатель, формирует новую реальность, пытается структурировать её…

Андрей Кравченко НЕПРЕРВАННЫЙ ПОЛЁТ

Николай Подгурский. Непрерванный полёт. “Дальний поиск”; лит. — худ. журнал “Приключения, фантастика” №№ 5–6 — 2007.

Николай Подгурский. Непрерванный полёт. Роман. ИПЦ "КАСС", Красноярск. 2007.

Роман Николая Подгурского "Непрерванный полёт" — безусловно, живая авторская работа, колоритная, с выбросами в читателя практически настоящего огня! Эффект от прочтения — словно с трезвости винца доброго нахлебался, с голодухи хлебца с вологодским маслицем накушался!

И масштаб… Тут пригодится пушкинское: "Здесь русский дух, здесь Русью пахнет". И страницы романа, однозначно, рождены не из собираемого годами материала. Ибо из материала можно лишь слепить нечто. Подгурский же переживает каждую строку, каждую страницу свою вновь и вновь, трудится над ней с мукой почти Творца, святой и непреложной. И всю свою душевную силу посвящает неустроенной до сих пор Родине своей, каждой из составляющих её живых единиц посвящает труд свой, нас покрывая и прикрывая болью своей — гражданской и человеческой.

Почему стихи Владимира Высоцкого, например, и сегодня любят, помнят, цитируют. И всё к месту, все истиной поцелованы! На миллион очков оценена его поэзия выше многоликого "бардотворения", значит, труды его могут рассчитывать жизнь свою на века! Ибо сотворены с надрывом искренности и неоспоримого таланта!

С надрывом же, с русско-самостийным, с чувством посланника Божьего, везде и всюду вторгаясь в боль человека ради человека, а вовсе не ради садистского сладострастия, пишет и Николай Подгурский. Что же касается таланта, он у Подгурского не выдуман и не надуман. Искра Божья, она и есть искра Божья — её выдумывать не надо. От чего Николай Подгурский ещё, к сожалению, не раз и пострадает. Ибо божеискрящих у нас на России не очень-то привечают. Прежде всего от зависти, занудной и непотребной.

И если автор руки не опустит, то будущее его отметит. Во всяком случае, чёткую, ясную, мощную, душевную печать его. Печать непрерванного полёта, которую он сотворил. Печать, претендующую на охрану души человека!

Роман этот — о настрадавшейся русской душе… "Кто слышит свою совесть и следует её голосу, никогда не ошибётся…" "Россия последняя страна, и русский народ — народ, где может родиться Бог".

В диалоге Павла Каверина (в детстве Пашки) и его деда при посещении покоса точно и тонко зазвучала тема любви русского человека к земле. Дед по-крестьянски просто и весомо и по сути отвечает внуку: "Не предал, да не продал чтоб. Вот и спрос весь", в этом и любовь — в непредательстве и непродаже родной земли. Ну что тут скажешь? По-спайперски точно и "в яблочко" автор выводит нас на темы незыблемых духовных ценностей — это вечное, это не подведёт.

Искрящее напряжение диалога Каверина с другом Лёшкой (глава "Бездна") заразительно: чувствуешь мощную авторскую правоту и созвучие собственным размышлениям — "… в вагоне, который называется жизнь, далеко не все пассажиры понимают, куда они едут, сколько им осталось в пути и где конечная станция. Но в одно из мгновений понимают следующее — и это почти как контузия от оглушительного взрыва. Это сравнимо с правдой, предлагающей не забывать о банальном, но серьёзном — не хлебом единым живы все мы…" Этой лучезарностью открытия души человеческой переполнены многие страницы романа. Не только умением крепко и надёжно защищать Родину свою отличаются герои Подгурского, но и глубиной проникновения в божественные высоты жизни — в полёт её от души к духу.

А ведь этот роман — о военных. Об истинных военных, которым Богом определено быть защитниками земли, на которой они родились. И о людях, просто носящих военную форму, натягивающих её для удобства в жизни, из-за неплохих стабильных зарплат и будущих пенсий, до измельчания чужих и чуждых болям и страданиям Родины, попавшей в беду. И не из-за них ли армия наша раскритикована в немалой степени и собственным народом, не из-за них ли, "дорастающих" иногда до генеральских погонов, так шарахаются от неё призывники. Но есть, есть ещё среди военных наших Долгорукие и Невские, Суворовы и Кутузовы, Жуковы и Матросовы. Не перевелись, утверждает автор.

И именно такие люди возродят былую мощь России, такие как Каверин, Коротыш, Лёшка и другие, в которых автор влюблён душою, которые показаны в романе не оловянными солдатиками, а страдающими, переживающими до седин ужасы разболтанной страны, — спасатели истинные наши.

На страницах романа Подгурский бережно каждого героя своего проводит, из самого детства "выращивает", инициирует в Воина, в борца с кривдой. И вместе с растущими героями его, от главы к главе, читатель просто не может не сочувствовать им, не может не возгореться от тех горячих углей, от того костра страданий, которыми переполнен роман, — и инициироваться сам. Уже одним этим жаром роман по-отцовски выигрывает в борьбе за русского человека, за его счастье. Того самого человека, какой вечно жжёт себя вопросами: "Зачем и для чего живём? Почему чертовски изнашивается душа, когда до старости ещё не близко?" И ворошит, ворошит глубины духовности своей от самых корневищ.

Смею заверить читателя, что роман не о пресловутых "поисках моральных ценностей русских офицеров". Ибо любая глава его — это дышащие, объёмные и живые теплотой, чистотой и честностью своей пласты народной, истинно народной жизни… Пласты не для красного словца! А для истинной помощи многим из нас, русских, давным-давно опустивших руки в рутине безвременья. Из наших домов, улиц, городов и селений стала исчезать любовь…

А за исчезновением любви пропадает смысл жизни, на усталые души ложится опустошённость, приходит разочарование во всём. Всей силой своей убеждённости, переворачивая и укрепляя эти самые народные пласты, борется автор с этим страшным недугом. И спасибо ему за то, что он далёк от того, чтобы объявить себя мессией, спасателем народа. Именно с позиции обыкновенного, честного человека, медленно, по крупицам, подводит он к тому, как сделать нашу землю ярче, как очистить, освежить ум свой, как, в конце концов, перестать терзать друг друга беспричинно и бесконечно. И это автору удаётся, настолько, что "Непрерванный полёт", пожалуй, — очевидное вступление на литературный плацдарм русской классики! Чёткий, ясный, выверенный душою и возвышенный духом шаг!

Признаюсь, мне было тяжело читать "психушечную" тему, ибо в течение жизни своей наслышан был про неё до омерзения от людей, совершенно не должных этой теме ничего, но волею своих судеб касавшихся её. Читая "про это" у Подгурского, я благодарен, что он, словно сложную многоступенчатую деталь вытачивал на станке, с помощью которой в ближайшем нашем будущем в подобных клиниках не будут лечиться и обследоваться люди, которым там делать нечего. Этой "сумасшедшей" темой, удельный вес которой очевиден, — проявлено мужественное противостояние добра злу. И автор, словно первоклассный ведущий пилот, пикирует цели зла до победы! Входит в цитадель зла как Гулливер, как глашатый справедливости в борьбе за смысл жизни. Господи! Сколько же аронов соломоновичей до сих пор гуляют по нашим чертогам, ниспровергая нас, превращая в пыль, считая что им, "избранным", дозволено всё… Да разве разгуливают и резвятся ароны соломоновичи только в одних психушках?..