Она честно выполняла роль моего секретаря, заполняя ежедневник различными делами и напоминалками.
— В Лазенках! А сейчас, думаешь, никто не видит, как ты на него облизываешься⁈
— Между прочим, в Лазенках… — начала распаляться Анька.
— Тихо! — мне надоел базар-вокзал, и я чуть придавил девушек Императорским гневом. Побледневшие девушки мигом заткнулись. — Кто старое помянет, тому глаз вон.
— А кто забудет, тому два! — Варя долго за словом в карман не лезла.
— Точно! Варя, а скажи мне, дорогая, какого хрена ты меня архимагистром назвала? Я же говорил, лишнего в газете не вбрасывать! — вспомнил статью в Чижике, которую раскопала Лопухина, когда собирала свежие сплетни.
— Ты же сам говорил, печатай любую дичь! То, что ты эмерит, я ни слова!
— Бляяя, вот ты Варя-инфоповод! Ладно, придумаю, как это преподнести. А тебе задание: я картину нарисовал. Называется «Черный квадрат» Шонурова. Задача — продать в качестве самой дорогой картины в мире!
— Ммм? Картину? Покажешь?
— Конечно! Даже дам сфотографировать.
— Квадрат, квадрат… — Мухина погрузилась в раздумья. — Тогда лучше назвать не квадратом Шонурова, а… как там тебя после принятия в род обзовут?
— Герцогом. Буду Ярослав Хуан Педро Альфонсо де Шонуров лос Сантос де Бурбон, — я с третьего раза выучил своё новое имя.
— Всего лишь герцогом? — удивилась Варя. — Князи же по статусу выше, нэ?
— Это в России князи выше, а в Европе герцоги, которые потом становятся королями, — пояснила Лопухина.
— Короче, всё не как у людей! Ладно, герцог дон Педро с Альфонсом тоже сойдёт… Слушай, я сейчас тему раскачаю, а ты потом сможешь ещё квадратов нарисовать? Ну, я не знаю, голубых там, синих, красных и прочих фиолетовых? — загорелась Мухина.
* * *
Времени до приезда гостей оставалось всё меньше, а ещё столько всего надо успеть! Например, запечь новую партию алмазов для Грабовской. Меня ожидали непростые переговоры, надеюсь, полька сдаст назад, увидев очередную партию бриллиантов. Ведь это же надо быть последней дурой: и разругаться со мной, и остаться без богатства, плывущего в руки. Собственно, я сейчас занимался подготовкой: стелил соломку, чистил пёрышки. Кстати, надо выбрать костюм. На вкус Исабель страшновато полагаться… Хоть с домом для ювелира помогла, угодила — Мойшу и Софью я разместил в старинном домике рядом с королевским монетным двором, где они и будут создавать свои шедевры, и где я стал запекать алмазы. А что? Режимный объект, всегда под охраной, лучшие в Испании специалисты и оборудование, плюс доступ к любым драгметаллам по щелчку пальцев — я в первые увидел выражение безмерного удивления на лице старого еврея, когда он понял, где придётся работать. Он был рад, в отличие от Софьи, которая рассчитывала поселиться ко мне поближе. Но, а ля гер, ком а ля гер — я заверил девушку, что буду почаще заезжать, тем более Смирновой надо что-то из артефактов для постройки ракеты…
Я ехал на Комбате от Мойши со свежей партией силовых алмазов, думал о текущих делах и вспоминал прошедшую ночь. Я уже готовился ко сну, когда в дверь моей спальни поскреблась Лопухина. Она была одна. Её узнаваемый источник было хорошо видно в аурном зрении, поэтому сюрприза не получилось. Впустил на порог одетую в халат девушку, держащую в руках традиционный склерозник.
— Чего тебе? — я как раз закончил тренировочный бой рапирой с манекеном. По возвращению в Мадрид я опять начал тренироваться с мастером меча — ветераны во главе с Эсмеральдой стали моей официальной охраной, и Доминик продолжил моё обучение в правильном махании холодным оружием.
— Вспомнила, что не обсудили несколько дел. Пустишь?
— Заходи.
Она прошла по огромному помещению к креслу и забралась в него с ногами. Полы халата невзначай распахнулись, обнажив стройные ножки.
— Что-то у тебя здесь зябко, — она вопросительно глянула на тёмный зев камина. Хмыкнув, щёлкнул пальцами, и на дровах в камине весело заплясали языки пламени.
— Ну, давай, рассказывай, что надо срочно обсудить, когда ночь на дворе, — я сел во второе кресло, стоящее рядом.
— Во-первых, ты уже в курсе, что Матриарх подтвердила свой приезд на церемонию?
— Да, Исабель предупредила.
— А то, что она тебя позовёт на исповедь, тоже предупредила?
— В честь чего? Я из православной страны, она католичка…
— Что не мешает духовному сану предлагать свою помощь верующему за неимением ортодоксального священника рядом.
— Ну, это мы посмотрим. Да и не сильно я верующий, отмажусь. Что-то ещё?
— Во-вторых, ты уже повторил традиционные танцы? После твоего принятия в королевский род Исабель даёт бал.
— И? Я-то причём? Это для приезжих, чтобы молодежь не скучала…
— Когда это ты стал старым? Будут твои смотрины, слинять или сидеть в уголке тебе никто не даст.
— Ёёёё!!! Я и бал! Опять?!? — вспомнился Бал дебютантов в Петербурге.
— Да. Будет здорово, если мы станцуем первый танец, как в тот раз.
— Зачем тебе это?
— Ооо, здесь несколько причин. Испанский королевский дом этим заявит о поддержке опальной наследницы, что откроет мне возможность запросить по официальным каналам доступ к счетам клана Лопухиных. Затем моё появление в твоём обществе снимает с меня все подозрения в участии твоего похищения. И, напоследок, первым танцем ты покажешь Высшему свету, что место рядом с тобой уже занято, и другим претенденткам на твой член, руку и сердце сначала придётся отодвинуть меня. Что будет очень сложно, поскольку я на твоё сердце не претендую.
— А на руку и член, значит, претендуешь?
— Как будет угодно моему господину, — склонила голову, — я же ведь твоя рабыня.
— Рабство уже давно отменили, и сейчас оно преследуется по закону. Мне больше нравится слово слуга или компаньонка.
— Господин может называть меня любыми словами, на моей преданности и подчинённом отношении к нему это никак не скажется.
— Ладно, проехали. Смотри только не брякни кому про рабство, а то легенда про мою избранницу лопнет курам на смех.
— Вот и славно. А теперь давай повторим несколько раз танец. Не хочется, знаешь ли, ударить лицом в грязь.
Она вытащила меня из кресла, и мы повторили. Несколько раз.
— Да ты не так двигаешься! Ярик, что ты держишь меня, как хрустальную вазу? Прижми покрепче! Нет, это невыносимо! Некоторые движения надо отрабатывать сначала в горизонтальном положении! —